А могло ли быть иначе?

Опросы мнений — удивительно интересное занятие. Особенно когда спрашиваешь людей, которым действительно есть что сказать на заданную тему.

Возвращаешься домой субботним вечером из опустевших Лужников и задаешь себе по привычке тот самый единственный вопрос, как и после любого другого футбольного матча: а могло ли быть все иначе? И если да, могло — то как именно иначе?

Прислушиваешься к своим ощущениям. К полному отсутствию эмоций.

И гонишь прочь из головы шаблонное: «это ведь немцы — это их типичная игра, это их типичная победа».

Может и так. Но только эти слова все равно не более чем шаблон. Клише.

Было ведь в матче что-то еще, что ты ухватил взглядом от кромки поля лишь как ощущение. Как до конца не осознанную мысль — почему было именно так.

Телефон в руке. Короткая смска «что скажешь?» летит в московскую ночь.

И когда приходят ответы, поражаешься — насколько они разные.

Ответы. Люди, которые тебе их дали. То, о чем они захотели сказать.

Леша Смертин, комментировавший матч на Первом канале, написал: «Стечение обстоятельств, в обиходе называемое нефартом. Играли достойно. Просто не забили. Немцы матерые, ничего не скажешь».

Потом написал Божович: «Neudacno, dva penaltija bila za Rosiju. Isportil na koncu, sto djelat».

Пообщались с Непомнящим. Валерий Кузьмич, тактик, учитель, зрил в корень: «так получилось, что свой лучший матч в цикле немцы сыграли именно против нас. Великолепно организованная, продуманная игра от обороны. Лев выстроил игру от нашей сборной, закрыл Аршавина, его постоянно вдвоем встречали. Как только ему удавалось освободиться — сразу шло обострение».

Гордеев поддерживал: «Играли очень хорошо. Держитесь: сейчас столько критики будет».

Сарсания и здесь оказался человеком с тонким и независимым взглядом: «Еще два месяца назад, когда Дик ушел из «Зенита», я говорил, что это отразится на сборной. У Давыдова полузащитники по иной схеме играют, иначе взаимодействуют. Меньше стало взаимодополняемости. Что мы в субботу и увидели».

Такие разные пять ответов. Объедини их в один развернутый — и получишь, наверное, максимально полный комментарий к матчу.

Только все равно не избавиться от вопроса: «а могло ли быть иначе?»

Хиддинк, продираясь через обступивших его журналистов к выходу со стадиона, на все просьбы о воскресном интервью, отвечал отказом: «Нет, у меня завтра выходной». Но сразу не уехал. Остался у машины. Что, а точно кого он ждал, стало ясно через пару минут, когда на улицу вышла Лиза в сопровождении большой компании их друзей-соотечественников.

Лиза — удивительная женщина. Человек редкого обаяния и энергии. Довлатов писал про своего сынишку: «заводик положительных эмоций», вот и Лиза точно такой же заводик. В каждом из успехов Гуса за те годы, что они вместе, есть и ее немалый вклад. Стоило ей только приблизиться к Хиддинку, как он оттаял, сбросил с плеч напряжение, став обычным уставшим после тяжелого дня мужчиной.

До этой секунды он держался молодцом. Перед матчем. По его ходу. После игры.

Гус воспитывал в себе такое самообладание не один год, пройдя через разные случаи — где был и забитый «Сантьяго Бернабеу», сотней тысяч белых платков отправляющий Хиддинка в отставку, и сумасшедшая Турция — с брошенным в голову тренера камнем, с провокациями желтой прессы. Поэтому он и сумел не показать свои эмоции Бузакке, которому сыпал в лицо гневно немецкой скороговоркой Бородюк, идущий в подтрибунном туннеле на шаг впереди судейской бригады. Гус встал между своим помощником и швейцарцами, пожал Бузакке руку, сказал тому одно слово — «спасибо». И на его лице не было уже и тени той саркастической улыбки — когда после толчка Аршавина в спину он повернулся к своей скамейке, чтобы увидеть: им тоже многое ясно.

В раздевалке была тишина.

Не гробовая. То, что случилось, трагедией не назовешь — играли-то хорошо.

Акинфеев попросил Корнеева еще раз громко объявить, когда сборная собирается в воскресенье. Мутко сказал Гусу: «Я думал в ноябре в отпуск сходить, теперь придется отложить».

Менеджеры и медики паковали свои вещи.

В коридоре, глядя в сторону открытой двери в немецкую раздевалку, один из сотрудников РФС сказал: «Теперь летим в Баку на товарищеский матч. Со спортивной точки зрения он уже ни на что не повлияет».

Сборная Германии, полчаса назад пробившаяся на чемпионат мира в ЮАР с первого места в своей группе, покидала стадион такая же невозмутимая, как и во время игры.

Ни шума, ни фейерверка, ни шампанского. Около двери стояли пустые жестянки из-под российского пива. Лев был задумчив, Клозе был задумчив, Баллак шел наедине с собственными мыслями. Только Подольски дурачился, отобрав микрофон у кого-то из тележурналистов и потащив за собой оператора. Подскакивал к одному партнеру, к другому: «Мирослав! Пару слов для ТВ! Бастиан! Что вы думаете о матче?»

Оператор хохотал. Ему было весело. Как и Подольски.

Остальные почему-то на улыбки не сподобились.

Лев оживился в подтрибунном пространстве только, получив привет от Черчесова. «Станислав — суперпрофессионал! И человек отличный. Ему тоже привет. Надо созвониться, нам есть о чем поговорить».

Когда тема исчерпала себя, бундестренер снова ушел в себя.

Пройдя единым строем, сборная Германии погрузилась в автобус и, как всегда, дисциплинированно покинула стадион.

По дороге к автостоянке на асфальте виднелся российский флажок. Кто-то выбросил его сгоряча после матча. После того, как он был прикреплен к ограде, зазвонил телефон.

Торбинский с хорошо слышимой надеждой в голосе спрашивал — верна ли информация, что мы, как лучшая из всех команд, занявших вторые места в своих группах, отбираемся в ЮАР напрямую, без плей-офф.

Узнав, что это не так, железнодорожник замолчал.

Узнав, что Украина обыграла Англию, замолчал снова.

Попрощались. До понедельника — когда сборная, вновь собиралась в «Гранд Марриоте». Надо было закончить этот отборочный цикл и сразу же готовиться к матчам плей-офф.

В телефоне была уйма сообщений. Люди, в основном, старались поддержать. Многие из них предсказывали перед игрой российской сборной уверенную победу. Михаил Ефремов и вовсе ставил на 4:1 в пользу наших.

Кто-то из пессимистов вспоминал матч с Андоррой двухлетней давности. Мол — опять игра ничего не значит. Опять все то же самое.

Не совсем так.

Два года назад от нас ничего не зависело. А сейчас предстоит игра без турнирного значения.

И потом — новая волна ажиотажа.

Может быть, новые герои России. Продолжатели дела Вадима Евсеева — не послематчевого его «подвига», а того, что он сотворил на поле.

И вновь переполненные «Лужники». Еще раз такие же сильные эмоции.

Сегодня все это воспринимается буднично. Без ощущения чего-то действительно важного.

Что ж, подождем середины ноября.

Колонка Ильи Казакова из пятого номера еженедельника "Спорт день за днем"