Агенты стали вывозить игроков пачками, а мы не верили, что деньги кончились

Принято считать, что в детско-юношеском футболе нет ничего круче академии «Краснодара». Владелец клуба Сергей Галицкий вложил не один миллион долларов в ее создание, нарушил финансовый фейр-плей, может, даже поднял на несколько рублей цены в сети магазинов «Магнит», но отгрохал один из лучших центров подготовки молодых игроков не только в России. А бывший главный тренер национальной команды Фабио Капелло назвал академию «быков» одной из лучших в Европе. Ценная похвала от прожженного алленаторе.

Но, вы будете удивляться, все это уже было. Была и прекрасная академия с лучшими тренерами со всей страны. Инфраструктура, команда скаутов и тот же главный тренер национальной команды, в 2008 году это был Гус Хиддинк, говорил почти то же самое: «Академия Коноплева в Тольятти одна из лучших в Европе». А через пять лет... закончилось финансирование. И теперь про нее практически не вспоминают, хотя номинально организация продолжает существовать.

Корреспондент «Спорта День за Днем» поговорил с Игорем Осинькиным, экс главным тренером профессиональной команды, созданной при академии, и попросил рассказать, как же получилось, что главный центр подготовки футболистов страны, воспитавший Алана Дзагоева, Артура Юсупова и многих других, вдруг оказался никому не нужен.

Коноплев понимал, что ему не вытянуть одному

Все началось в августе 2003 года. Одна из первых, если не первая, частная академия футбола в России. Финансированием занимался никому не известный бизнесмен Юрий Коноплев. Интересно, что этот проект не имел отношения ни к одному профессиональному футбольному клубу, продавать игроков можно было куда угодно. Игорь Осинькин оказался в Тольятти в 2005-м. До этого работал во Владикавказе в детской футбольной школе «Юность». Дважды выигрывал со своими подопечными чемпионат России, а потом получил приглашение на новое место работы.

— Когда я пришел в академию в 2005 году, то условия были хорошими, но не сверхъестественными, — вспоминает Осинькин. — Часть полей находилось не на территории комплекса, пусть и в пяти минутах езды, однако была определенная «разорванность». С настоящим газоном было три поля, одно из них было не очень стандартное, 90 на 50. И два — с искусственным. Но на тот момент это лучшее, что было в России. В плане инфраструктуры мы точно всех опережали, а методики... Эти методики развивались вместе со школой. Пришло много «голодных» тренеров, они общались друг с другом, брали лучшее друг от друга, росли... Тренеры были со всей России: Омск, Владикавказ, Ижевск, Самара, Липецк, даже из Казахстана.

 

— Кто позвал вас в академию?
— Решение по мне принимал Дмитрий Поляцкин, работавший генеральным менеджером академии. Человек с прекрасным чутьем. На нем многое держалось. Но все подобные вопросы согласовывались с Коноплевым, без него никого на работу не брали.

— Спустя год умер Коноплев, не боялись, что на этом все закончится?
— Конечно, боялись. И не понимали, что будет дальше. Хотя перед смертью Юрий Петрович понимал, что единолично вытянуть академию будет сложно. Он же не олигарх, и уже тогда какие-то контакты с Национальной академией футбола были.

— Вы переехали в Тольятти, и вслед за вами из «Юности» перебралось несколько игроков.
— Да, со мной переехали Алан Дзагоев, Арсен Хубулов, а через полгода перебрался и Аслан Дудиев. Но этих игроков в академии тренировал уже другой специалист. Я взял ребят 1992 года рождения, которые там высоко котировались, но проработал только год. Мы уверенно выиграли Кубок России. Из той команды сейчас на виду Роман Емельянов из «Урала», Тимофей Маргасов в «Ростове». А в 2006 году меня назначили тренером профессиональной команды, созданной при академии и заявленной во вторую лигу.

— Почему в академии оказалось только трое ваших игроков из Владикавказа?
— Не я был тренером команды 1990 года рождения, куда приглашали ребят. Я рекомендовал определенных игроков, а Игорь Николаевич Родькин их просматривал. Решение, брать или нет, принималось им. Это были хорошие мальчишки: Григолаев, например, уехал в Питер, Цаллагов в Самару. В Тольятти могли оказаться Чочиев, Бибиев, но были определенные обстоятельства, отчасти не связанные с футболом, которые помешали переходу.

Инфраструктура

Юрий Коноплев скончался на сороковом году жизни от сердечного приступа. На этом могла и закончиться и история его проекта. Но это сейчас футбол безразличен 73 процентам населения страны, раньше ситуация, видимо, была другая. Соратник «болельщика номер один» Роман Абрамович, создавший в 2004 году фонд «Национальная академия футбола», помимо выплаты зарплаты тренерскому штабу сборной России взялся оказывать финансовую поддержку академии.

— После прихода Национальной академии футбола был проведен ремонт нашей гостиницы. Сделали все качественно, приятно было находиться внутри. До ста человек одновременно проживало на территории базы. У нас еще был манеж 42 на 30 метров, его можно и спортзалом назвать. Там поменяли покрытие, в общеобразовательной школе провели ремонт. Также появилось еще одно поле. Сделали хорошие условия, хотя не скажу, что раньше они были плохими. Но после прихода фонда Абрамовича стали еще лучше.

— Все поля находились на открытом воздухе. Где работали зимой?
— С этим была проблема. Иногда мы тренировались на улице, но в Тольятти зимой сильный ветер. Составляли расписание работы в этом небольшом манеже, акцент делали на техническую подготовку. Был маленький зал для акробатики, бассейн. Занимались хореографией, развивали двигательную способность игроков. Да и зима это время каникул. Тренировочный процесс проходил в спокойном режиме. А с приходом Абрамовича четыре старших возраста выезжали на сбор в Турцию в феврале. Как-то выкручивались, а что делать?

— Руководство академии не просило у спонсора еще один манеж для занятий в зимнее время года?
— Такие разговоры были, но проблема в том, что на территории базы не было места, где можно было построить полноразмерный манеж. Хотели сделать поменьше, но по разным причинам это откладывалось, и идею не удалось реализовать.

— Некоторые специалисты не рекомендуют тренироваться юным игрокам на искусственном покрытии, а у вас таковых было два.
— Наука не стоит на месте. Это стереотип из прошлого. Вы вспомните, что было раньше — люди прекрасно тренировались на асфальте, лишь бы он ровный был. Или на гаревых полях непонятного происхождения. А искусственные поля — они разные. Ребят мы должны чему-то обучать: технически, тактически. На искусственных полях мы застрахованы от кочек, непогоды.

— Что нужно делать, чтобы и на ненатуральном поле работа была нормальной?
— В России у многих «специалистов» есть желание тренировать не через футбол, а через легкую атлетику. То есть даже на искусственных полях перезагружать игроков, отсюда много травм. Но, поймите, сейчас даже в Краснодаре сложно найти натуральные поля. Про Питер и Москву я не говорю. У вас в такое время года тепла вообще нет. И что, вообще не тренироваться? Искусственные поля последнего поколения довольно качественные. И задача тренера — следить за тем, чтобы игроки не перегружались на тренировках. На этом построены все европейские методики. Важно не много работать, а правильно работать.

Лучшие выпускники в «Челси»

Естественно, с появлением такой финансово мощной организации, как Национальная академия футбола, в Тольятти пришли большие деньги. И важно было их правильно использовать.

— Зарплаты тренеров после вливаний Абрамовича изменились?
— Они поднялись, но это не такие фантастические зарплаты, у московских клубов они были и побольше. Лучшие тренеры позже у нас получали 55–60 тысяч рублей, остальные 30–40. Да, мы зарабатывали больше, чем в регионах. Но не было такого, чтобы кто-то сорил деньгами.

— Обучение детей было полностью бесплатным?
— Совершенно верно. Ни на каком этапе у нас не было платных групп. Может, они есть сейчас. Но тогда обходились без этого. Даже в спонсорах надобности не было. Все покрывал фонд.

— Как игроки появлялись в академии: это работа скаутов или сами приезжали на просмотр?
— Выстроить работу скаутской системы непросто. Сначала у нас вообще не было никаких селекционеров, потом по одному добавлялись, и уже к 2012 году была выстроена организованная скаутская система, где люди отвечали за свои регионы. В академии имелись определенные просмотровые дни — два раза в год, когда приезжало много мальчишек, которые хотели себя показать.

— С образованием фонда тренеров начали отправлять на стажировки в различные клубы?
— Мы объясняли руководителям, что для развития нам необходимо куда-то ездить. Нужно сравнивать с другими академиями, получать опыт. В этом академия нас полностью поддерживала.

— К тренерам предъявлялись особые требования?
— Да, все наставники старших возрастов, около 10–12 специалистов, учились в ВШТ. Ездили на те же стажировки: кто-то был в «Эспаньоле», кто-то в «Эйндховене», кто-то в «Баварии». Многие тренеры бывали в «Челси» на турнирах и матчах со сверстниками. Особенно это касалось старших возрастов. А лучшие выпускники ездили в «Челси» тренироваться с молодежной командой.

Перед голландцами не надо было стоять на задних лапках

В сентябре 2008 года произошло, возможно, самое знаковое событие в жизни академии. Раз главный тренер национальной сборной Гус Хиддинк привел команду к бронзе на Евро-2008, то высшее руководство НАФ посчитало, что теперь голландцы должны прийти со своим «уставом» в российский футбол. Близкий друг Гуса Ивановича — Луи Кулен, работавший до этого в таких клубах, как «Рода» (ассистент тренера), «Эйндховен» (главный тренер), пришел поднимать футбол в Тольятти в роли технического директора академии Коноплева. Во всех своих интервью он с немалым пафосом заявлял, что в России нужно изменить менталитет, тренеры и футболисты у нас закрытые, и мы, только мы — то есть голландцы, — знаем, как нужно организовать дело. У российских тренеров на этот счет было иное мнение.

— Прежде чем привести голландцев, руководство академии как-то советовалось с тренерами?
— Существовала четкая иерархия. Роман Абрамович, дальше — президент Национальной академии футбола Сергей Капков, а человек, который курировал именно нас, — это Евгений Писарев. С ним был нормальный контакт, он интересовался всеми вопросами, спрашивал. Его в первую очередь интересовало развитие. А что касается вопроса по Кулену... То он обсуждался. Его приглашение было согласовано с Гусом Хиддинком. Выбор был из нескольких специалистов, но решили позвать его.

— Без голландцев никак не обойтись?
— Сложно сказать. Ситуация требовала развития, наверху приняли решение, что какое-то направление школе необходимо задать. На тот момент голландская методика была особенно раскручена именно с научной точки зрения.

— Не возникало противоречий в работе?
— Наши отношения были неидеальными, с их стороны в особенности. Может, имела место зависть. Но школа продолжала развиваться. Что касается противоречий, то в рабочем порядке они всегда есть и будут. Мое отношение такое: из голландцев не нужно делать божков, мы себя должны уважать! Нам нужно сделать самое главное: взять у них все самое лучшее. Перед голландцами не надо было стоять на задних лапках, они такие же люди. Просто у них знаний методических больше, а их нужно внедрить в свои методики. Слепо все копировать и говорить, какие они молодцы, как все хорошо, не стоит. А если они сюда приехали, то нужно не просто брать, а вырывать все до конца.

— Уверенная позиция.
— Все сделать по-голландски в России нельзя. Все, что можно было, мы у них перенимали. Всегда были вопросы: у них не было полного понимания российской действительности, а у россиян через какое-то время появилось недоверие к их методике.

— Почему?
— Да потому что работают они месяц-два, а игроки не растут. Люди разочаровываются. У нас было два голландца, их футбольное образование было выше, чем у наших тренеров. Но и самоуверенность у них проскакивала, были определенные намеки, но это все же больше касается человеческих качеств, а не профессиональных. Они воспитывались в другой среде, другой менталитет.

— Если подводить итоги работы голландцев, с ними не ошиблись?
— Если я скажу, что это не полезный опыт, то вы спросите: а зачем тогда вы ездили в «Челси», «Баварию» и другие клубы? Поэтому отвечу, что это было полезно. Мы расширили кругозор, посмотрели, какой подход к разным вопросам в других клубах, получили доступ к современным знаниям.

— А еще ведь сам Хиддинк приезжал в академию.
— Приехал, показали ему инфраструктуру, поговорил со всеми тренерами, но это было не методическое занятие, а простое общение минут на сорок. Также голландец посмотрел несколько игр. Видно, что он очень проницательный человек. Но все, что он видел, было поверхностно.

— Позже в интервью он заявил, что присмотрел двух игроков.
— Один из них был Роман Емельянов. Он потом отправился на стажировку в «Челси». А второго я уже не помню.

Финансирование закончилось — все ушли

Академия не могла существовать без профессиональной команды. Далеко не все клубы могли себе позволить отправлять в Тольятти специального человека, чтобы тот просматривал матчи 17–18-летних игроков со сверстниками. Эта команда была создана практически сразу, а Игорь Осинькин возглавил ее в 2006 году. Вообще в структуре академии появились два подразделения: профессиональная команда и академия. Два руководителя — Осинькин и Кулен. НАФ продолжала вкладывать деньги, юношеские команды выигрывали большую часть турниров, все было хорошо.

— Профессиональная команда появилась в январе 2006-го еще до прихода Национальной академии футбола, — говорит Осинькин. — Начинал с ней Сергей Николаевич Успенский, весной стартовали не очень удачно, а летом главным тренером стал я. Туда мы брали лучших футболистов академии и после определенного времени продавали, в зависимости от успехов, в другие команды. То есть у нас они не задерживались, приходили новые. Первые два месяца было трудно, много молодых ребят, но потом привыкли, стали набирать очки.

А уже в следующем сезоне команда выглядела совсем иначе. Большие клубы стали покупать наших ребят. Дзагоев, Рыжов, Власов, Горбатенко перебрались в солидные команды. Практически все прошли через мою, только один-два человека ушли сразу после академии. Это уже агентские дела. Не все ребята на тот момент могли слушать только нас.

— Артур Юсупов тоже играл у вас?
— Да, с 2006 по 2008 год. Вообще моя команда создавалась на базе 1989 года рождения, где как раз играл Артур. Там было много сильных ребят, шесть чемпионов Европы. Когда я пришел, Артур даже твердого места в составе не имел. В центре играл Денис Щербак (нынешний полузащитник «Строгино». — «Спорт День за Днем»), Дзагоев был помладше, но тоже находился в обойме, а еще Горбатенко. Но так получилось, что через какое-то время Артур стал прибавлять, появилась уверенность. В плане техники он всегда был стабилен и вынослив. Нужно было лишь понять, что ему нужно было делать на поле. В итоге к концу своего пребывания в команде он стал лидером. Когда ушла первая волна, он остался. В 2008 году к нему стали проявлять интерес многие клубы, но он выбрал «Динамо».

— В академии также числился защитник Джамал Ходжаниязов.
— В момент, когда его хотели привлечь в команду, финансирование уже заканчивалось. Ведь нам перестали выделять деньги раньше, чем академии. Получается, он должен был прийти, а команды не стало. Но этот человек обладает большим желанием играть, этим он всегда выделялся.

— Когда вы поняли, что всему конец?
— Никто вслух не говорил, что Национальная академия футбола прекратит финансирование. Хотя, наверное, некоторые это понимали. Впервые об этом заговорили летом 2012 года. Вдруг нам сказали, что непонятно, будет ли команда существовать дальше. На первый круг деньги нашли, мы его отыграли. Многих ребят, которые хотели уйти, отпустили. Кто-то не успел, кто-то остался после травмы, с ними и играли. Но это был уже шаг назад, глубины составы не было. Мы не верили до конца, думали, что-то может появиться. Не знали, как нас передают, куда, в какой форме. Вопрос решался не на уровне тренеров.

— То есть вам ничего не объяснили?
— Нам сказали, что фонд Абрамовича выполнил свою функцию и дальше Самарская федерация футбола будет этот проект продвигать.

— Не было вариантов спасти профессиональную команду?
— Это очень большие деньги. Если бы все так было легко, у нас не снималось бы с соревнований по десять команд в год.

— Не было желания остаться в академии?
— Я уже немало лет работал профессиональным тренером во второй лиге, надо было идти дальше. Этот этап своей жизни я прошел и благодарен за это. Но снова уходить в детский футбол не хотелось. Нужно было расти.

— Когда финансирование закончилось, многие ушли?
— Почти все. Много специалистов ушло, много игроков. Агенты вывозили их пачками, и, конечно, ушли тренеры. Сейчас почти все работают в топ-клубах.

...Как говорится, первыми с корабля бегут крысы. Правда, в этом случае данная формулировка едва ли уместна. Курс был изменен, финансирование резко сокращено, профессиональная команда закрыта. Но академия продолжила свою работу. Только уже без амбициозных голландцев и почти всех российских специалистов. Теперь Академия имени Коноплева находится под опекой Самарской области и готовит игроков для «Крыльев Советов». Однако ожидать, что игроки в таком же количестве будут выходить и выступать на высоком уровне, не стоит. А еще говорят, что не все в футболе решают деньги.

Что касается Национальной академии футбола, то она прекратила свою работу. Миссию по развитию футбола, по мнению создателей, выполнила.