Алан Дзагоев. Сын своего отца

Минувшую неделю молодой полузащитник ЦСКА должен был целенаправленно готовиться к матчу со «Спартаком». Работа перед такого уровня дерби — нечто совершенно особенное. Отрезок, который включает в себя все приметы разом. И «не давать интервью» перед игрой — одна из них. Но случилось непредвиденное: в мачте со «Спартаком» нальчикским Алан Дзагоев получил желтую карточку, которая оказалась для него четвертой в сезоне.

Таким образом, в российском классико главный бомбардир и распасовщик ЦСКА участия не принимал. Нет худа без добра. Зато мне удалось уговорить Алана на два телефонных тайма по полчаса каждый. Без арбитров, офсайдов и аутов, но со всеми остальными атрибутами футбола — атакой, обороной, дриблингом…

Процент КПД в нашем разговоре, думается, подсчитает кто-нибудь в тренерском штабе ЦСКА. Или, быть может, «Спартака».

Действие первое. Предматчевое

— Есть волнение перед дерби?

— Конечно. Глупо это отрицать. И обидно, что не смогу помочь команде. Два месяца назад попросил один парень автограф и, пока я расписывался, поинтересовался, помню ли я о приближении игры со «Спартаком». Так что с моральной подготовкой все как надо. Этот матч нужно выиграть, но победа не может даться легко. Конечно, можно заглянуть в газеты, в турнирную таблицу и сделать выводы о том, что «Спартак» сейчас далеко не в лучшей форме. Но это ничего не значит в такой принципиальной игре. Точнее, значит, но не так много. Дерби — матч, в котором включаются все скрытые резервы игроков. В общем, мы хотим выиграть и знаем, за счет чего это можно сделать. Но у нас не так, как в Бразилии: одолей соперника в дерби, а остальное простится. Нет, нам нужно все — и победа в этом матче, и золото чемпионата.

— Вагнера армейские болельщики после возвращения еще не видели на поле, поэтому можно ориентироваться только на ваше и ваших коллег мнение: как он?

— Так же прекрасно, как и до отъезда. Чувствуется, что Вагнер вернулся в хороших кондициях: он работает с нами на тренировках, и это видно. Но, честно говоря, я и не сомневался ни секунды, что так будет: наблюдал за его выступлениями в Бразилии, видел, что он ничуть не растерял в голевом чутье, а в некоторых компонентах даже прибавил. Очень надеюсь, что нам теперь станет легче на поле. Я ведь открыл счет своим голам в большом футболе именно после его передачи. Так что, можно сказать, в чем-то ему всю жизнь обязан. Когда-то сказал в интервью, что, если вернется Вагнер, да еще и останется Гильерме, это будет просто сказка. Можно считать, это время настало. Я очень рад, что так произошло.

— Только вот сказка получается какая-то уж очень конкурентная...

— Так это же хорошо! Я конкуренции не боюсь. Наоборот, считаю, что она стимулирует любого игрока к росту. У нас в этом компоненте вообще может многое измениться в период дозаявок. Будет еще веселее.

— Но ведь наличие в обойме игроков одного с вами амплуа может усадить вас на лавку. Наверное, это естественно — опасаться конкуренции?

— Верить в свои силы — тоже довольно естественно. У меня был уже в жизни период, проведенный «на банке». И, конечно, прочувствовав, что это такое, не только повторять опыт не хочу, но и никому другому не пожелаю. Но все-таки на том этапе это было нечто иное, чем просто конкуренция. Зико не доверял мне и, как я ни старался прибавлять на тренировках, в тех коротких отрезках, что выходил, ничего не помогало. Приходилось приспосабливаться к новым требованиям: тренер то менял мне позицию, отправляя налево в полузащиту, то вообще без объяснений не ставил в состав. Иногда я просто не мог найти этому причин, как в случае, когда вернулся из сборной накануне игры с «Амкаром» и обнаружил, что на меня совсем не рассчитывают. Даже не рассматривают в основу. Очень трудно было психологически. Конечно, тренеру всегда виднее, наверное, ему просто манера игры моей не подходила или еще что-то… Сколько тогда вопросов самому себе задал — не посчитать, наверное.

Но всегда знал, что мне ни в коем случае нельзя опускать руки и терять веру в себя. Поэтому тренировался, тренировался, тренировался…

— Вы вообще самокритичный человек?

— Наверное, да. Хотя об этом лучше судить людям, которые меня хорошо знают. В любом случае после каждого матча у меня свой разбор. Если результат игры не положительный, анализ собственных действий может продолжаться сутками. Это не самоедство — скорее, я всего лишь стараюсь прийти к тому, чтобы увидеть картину объективно.

— Сейчас анализируете выступления ЦСКА после перерыва в чемпионате?

— Да, и могу сказать, что мы значительно прибавили. Наиграли новые связи, стали лучше контролировать мяч… Результаты пока нестабильны, хотя, наверное, общий вывод можно будет сделать по прошествии нескольких матчей. Но совершенно точно, что мы прогрессируем в качестве. Именно это нам в укор и ставили в начале сезона: при том что очки набирали, игра была далеко не безгрешной. Я бы сказал, цельности не было и определенная разбалансированность чувствовалась: в обороне вроде все неплохо, а в атаке суетились, торопились, упускали тучу моментов.

— Удалось исправить все?

— Может, и не все, но многое. И все равно нужно еще прибавлять. Шансы догнать и перегнать «Зенит» есть, и их надо по максимуму использовать. Не допускать осечек ни в одной игре, брать все свои очки, следить за результатами конкурентов. Я уверен, задача нам по силам. Может, и некорректно так говорить, но уверен, что у «Зенита» будут осечки. Идеальных команд не бывает, рано или поздно какие-то бреши в обороне питерцев раскроются. Хотя, конечно, на данный момент они производят очень хорошее впечатление.

— Кто еще какое впечатление производит?

— Да множество команд выдает периодически такие отрезки, что залюбуешься. Сейчас откровенно слабых нет, каждый способен преподнести сюрприз. Из того, что отметил за последнее время лично для себя: штрафные, которые бьет Алиев, все как на подбор, голы моего земляка Алана Касаева, выступление «Алании», за которую с детства болел.

Действие второе. Душевное

— За экватор уже год перевалил. Что больше запомнилось в эти месяцы?

— В плане футбола? Чувствую себя немного по-другому, но это влияние того, что взрослею и тяжелею. Теперь проще в единоборствах, мышцами оброс, и легко меня теперь корпус в корпус не отбросишь. Это что касается персонально меня, футбольного. А в чемпионате… Трудно сказать, много всего было. Я бы сформулировал так: прекрасные ощущения каждый раз, когда в результат воплощается то, как мы прибавили. Рад, что в последнее время испытываю их все чаще. Вместе с командой. О самом же главном для нас футбольном итоге, надеюсь, можно будет говорить уже по окончании сезона.

— А в личном плане?

— Наверное, мой день рождения, который на этот раз справили все вместе в Австрии. Получилось так, что пришелся он как раз на время последнего сбора, а располагались мы в Вене. Еще до вылета договорились с Березуцкими, что отметим все наши праздники в один день — даты-то совсем рядом. И уже когда шел сбор, определились, что местом будет ресторан на телебашне. Такое трудно забыть. Там вид на город потрясающий, а ресторан необычный — он вращается, так что панораму можно менять. Сначала немного кружилась голова, потом все прошло. Такой теплый праздник получился! Первый мой необычный день рождения. Даже без традиционных осетинских трех пирогов.

— Вена понравилась?

— Очень! Скажу даже так: наверное, как-нибудь в отпуск­ное время поеду туда, чтобы все нормально разглядеть. Правильно сказал Леонид Слуцкий: «По Вене даже ходить необычно, потому что этот город — как музей без стен и крыши». Толком не успели, конечно, ничего посмотреть: мы выходили в город только в перерыве между тренировками или уже поздно вечером. Но даже этих коротких отрезков хватило, чтобы понять: находимся в невероятном месте.

— Так вы не исключение, и отпуск для вас — тоже время путешествий?

— Честно говоря, сказать, что я очень люблю путешествовать, нельзя. Мне больше нравится ездить домой, в Беслан. Проводить время с родителями и близкими людьми. Туда действительно тянет. У нас у дома до сих пор растут два дерева, которые мы со старшим братом Гелой, когда совсем маленькими были, использовали как футбольные ворота. Мы лупили и в створ, а порой и в ствол, от души. Окнам доставалось иногда. Но мама и отец почти не ругались: просто молча вставят стекла, и все продолжается по новой. А когда совсем плохая погода была, мы устраивали ворота дома: стулья ставили вместо штанг и пробивали пенальти в большой комнате. И снова доставалось окнам. Сейчас уже смешно об этом вспоминать, а тогда такие занятия казались нам обязательной домашней работой после тренировок.

— Как считаете, с момента дебюта в премьер-лиге вы сильно изменились?

— Имеете в виду, поймал ли я звездную болезнь? Мне кажется, нет. А если в   определенный период так со стороны казалось — может, потому что, когда не получалось что-то, старался скрывать свои проблемы от окружающих. И немного замкнулся в себе, что ли. Но, в принципе, я остался таким же вроде бы: телефон сменил всего один раз, от старых друзей не прячусь, здороваться не забываю. Мне кажется, самому стало бы смешно, если бы так вдруг начал поступать.

— В попытках найти симптомы «звездочки» многие обращаются к вашему поведению на поле: вы стали чаще апеллировать к арбитрам, к коллегам...

— Если по таким критериям судить, у нас в стране самый звездный — мой земляк Алан Гатагов из «Локомотива». Он вообще, помню, с судьей обнимался как-то. А если серьезно, я и сам замечаю, что иногда увлекаюсь, споря с судьями. Но так само собой получается — не могу себя контролировать, эмоции сплошные. Потом себя ругаю. Правда, не всегда: бывает, что и судьи не правы. Если посмотрите по прошлому году, по крайней мере пять из десяти назначенных в наши ворота пенальти вызовут немало вопросов. Хотя, согласен, судья есть судья, и от споров с ним не выгадаешь ничего, кроме предупреждения. А что касается моих взаимоотношений с коллегами, тут ничего не изменилось: все, что кажется кому-то ненормальным, — просто рабочие моменты. Тут еще дело в том, что, наверное, многие вспоминают, каким я был, когда дебютировал. Тогда, конечно, все для меня было новым и необычным. Я если и не боялся рот раскрыть, то, раскрыв его, вряд ли мог что-то дельное сказать — настолько велико было волнение. Сейчас, конечно, ощущение новизны исчезло, поэтому во время матча общаюсь с партнерами так же, как на тренировках или в жизни. Может быть, эмоционально, громко, с мимикой — но, абсолютно точно, так же.

— Леонид Слуцкий недавно сказал, глядя на вас на тренировках: «Очень хотел бы, чтобы сын в этом возрасте был таким же, как Дзага».

— Правда так сказал? Я, честно, даже не знаю, как реагировать. Но в любом случае мне очень приятно это слышать. Даже не знаю, чем заслужил такие слова. Очень приятно. От души говорю, и это каждый в команде скажет, что с таким тренером, как Слуцкий, работается очень легко. Викторович сделал нас более открытыми, он умеет такие слова подобрать, что ощущаешь себя действительно игроком, для которого «невозможное возможно». И потом мы все уверены, что для него нет неразрешимых тактических задач. Видно, что он очень много работает, и мы стараемся помочь ему реализовать находки на практике.

— А от всем известной демократичности Леонида Слуцкого дисциплина не страдает?

— Нет, с ней все нормально. В ЦСКА все игроки — профессионалы, люди, которые знают, чего хотят добиться в футболе. Да, Викторович не ставит каких-то барьеров, но он сам им и является: никому не хочется подводить тренера, который так хорошо относится к футболистам. Он доверяет нам, а мы стараемся оправдать его доверие. Такой подход к делу полезен, мне кажется: в итоге в команде останутся только те, кто реально хочет играть и прогрессировать в футболе. Потому что при всей внешней демократичности Слуцкого нет и тени сомнений в том, что он твердо знает, какие игроки по качествам, как игровым, так и человеческим, его устраивают. А демократия — она, выходит, для нас просто тест такой.

Действие третье. Взгляд в будущее

— Пока нет. Заботы клубные на первом плане. Но, конечно, как и любой игрок национальной команды, жду с нетерпением вердикта: заслужил ли право на вызов в сборную? Желание играть у меня, конечно, есть. Осталось узнать, каков взгляд на новый созыв у тренера. В любом случае, несмотря на жесткий финиш, у нашей сборной в предыдущем цикле было много достижений. Впечатления от работы с Гусом Хиддинком у меня остались незабываемые.

— О нынешнем тренере команды что знаете?

— То же, что и все. С его «Зенитом» всегда было трудно, но интересно играть. Чувствовалось, что это во многом тренерская команда.

— Как считаете, имеет в этом смысле право на жизнь ориентация на рейтинги? Ведь если согласовываться с ними, то самого дорогого молодого футболиста страны не вызвать в национальную команду просто невозможно.

— Мне трудно отвечать на этот вопрос. Рейтинги, наверное, не на пустом месте вырастают. У нас еще не так развиты системы рекламных контрактов, чтобы говорить, к примеру, о такой ситуации, какая была у Дунги с Роналдинью накануне чемпионата мира. Поэтому в России рейтинги на данный момент в целом объективно отображают положение дел. Моя дороговизна тоже ведь весьма относительна, и то, насколько долго цена продержится на таком уровне, упадет или будет расти, зависит от множества вещей. Но большей частью от меня самого. Мой одноклубник Даниэль Карвалью приглашался в самые лучшие европейские клубы, ему такие дифирамбы пресса пела… Но после травмы он так и не смог войти в колею и в итоге очень сдал. Во всех показателях, включая рейтинги.

Так что это все не так просто дается. А вот теряется — влегкую.

— Хотелось бы поиграть в другом чемпионате?

— Да, это желание любого нормального футболиста. И это признак роста. Но я не думаю, что уже созрел до такого уровня. В отличие от Игоря Акинфеева или Милоша Красича, которые, на мой взгляд, сейчас в любой большой европейской команде попадали бы в основу. Ну и потом прав Евгений Леннорович Гинер, который однажды озвучил такую позицию: из ЦСКА игроки будут переходить только в клубы топ-уровня и с определенной уверенностью и старого, и нового клуба в том, что футболист будет не на лавке сидеть, а на поле пахать. А вообще, если и вижу себя в каком-то новом турнире, то это чемпионаты Англии или Испании. В Италии, как мне кажется, не смог бы раскрыться. А в этих двух как раз мой футбол — такой, какой я люблю.

— Чемпионат мира изменил что-нибудь в ваших приоритетах? До его начала вы в каждом интервью говорили, что любимый игрок — Месси. А после?

— Да и после могу подтвердить. Думаю, на мастерство, оснащенность и креативность Месси особого влияния неудачное выступление сборной Аргентины не оказало. Но турнир в ЮАР еще раз доказал: времена, когда один игрок или группа игроков способны были тащить всю команду, прошли. Сейчас проблемы могут возникнуть даже в матче группового этапа, если хоть один человек выпадает из обоймы.

— Кстати, на чью победу ставили? Оправдались ожидания?

— Импонировали бразильцы, аргентинцы и испанцы. Так что, можно сказать, на треть победителя угадал уже на самом начальном этапе.

— Вам вообще часто удается угадывать или предсказывать итоги турниров?

— Говорят, что это дело неблагодарное, но, честно говоря, я не верю, что сам для себя каждый из футболистов или тренеров не делает прогнозов. Это, по-моему, естественно: смотришь на календарь матчей и прикидываешь, какой из них как закончится. Другое дело, что это не чистой воды прогноз и уж тем более не предсказание, а такой, знаете, экспресс-анализ, основанный на личном опыте.

— И что экспресс-анализ, основанный на личном опыте, говорит о месте ЦСКА после финального свистка чемпионата России?

 — Я вот что забыл сказать: когда про результаты говоришь вслух, все получается не так. Так что личный анализ, основанный на опыте, подтверждает, что надо работать и выигрывать, а все остальное придет.          

Бить или не бить, или Зачем Алан Дзагоев подходил к «точке»

На родине Алана, в Северной Осетии,  — очередной этап футбольного бума, связанный с возвращением родной команды в элиту. Но несмотря на это суперсобытие, а точнее, даже благодаря ему, за выступлениями «своих» в других клубах следят еще более внимательно. Приезд ЦСКА на календарный матч во Владикавказ расценивался скорее не как визит армейцев, а как пусть и мимолетное, но возвращение Дзагоева домой. И болельщики проголосовали за это собственными персонами: именно на встрече «Алании» с ЦСКА была зафиксирована рекордная для арены «Спартак» продажа билетов.

Уже после предматчевой тренировки полузащитник красно-синих был атакован местной детворой, жаждущей автографов. А после игры случилось продолжение: к Дзагоеву выстроилась огромная импровизированная живая очередь, а собравшиеся у ограждения автобусов люди скандировали его имя. И это несмотря на результат, в который Алан вложил немало труда, и несмотря на то, что он стал автором одного из голов, причем забитого с пенальти. Правда, нашлись и те, кому самоотдача армейца пришлась не по душе: некоторые болельщики еще долго обсуждали, имел ли Дзагоев моральное право подходить к «точке» и радоваться потом голу? Ведь речь идет о победе над командой, которая с малых лет была ему родной. Но холодные головы остужали пыл критиков вопросом: «А имел ли он право не играть против ”Алании” на полной самоотдаче, не быть в матче против нее тем самым Дзагоевым, которого так любят в Осетии?» Эта дискуссия не осталась в прошлом до сих пор, но если Алану она была просто неприятна, то его родню, которая пришла в тот вечер на стадион, ранила в самое сердце.

— Он же играл в том числе и для нас. Не забыл после гола подбежать именно к той трибуне, где мы смотрели матч, — сказала неделей позже одна из близких родственниц Дзагоева, присутствовавшая на игре. — Что же он, по логике этих людей, должен был в поддавках участвовать? Это не про Алана!

Действительно, это не про него.

— Говорить что-то о моральных качествах, пеняя при этом на то, что Дзагоев забил пенальти и радовался голу, может только человек, очень далекий от футбола, — считает спортивный директор «Алании» Хасан Джиоев. — Результат матча уже не поменяешь, ЦСКА победил тогда заслуженно, и горечь поражения для всех нас хоть в какой-то степени скрасил тот момент, что эту победу сделал возможной наш парень, осетин. Я вижу здесь только повод для гордости и желаю Алану только удачи и успехов.

Кстати, помимо всего прочего, Дзагоев стал основоположником странной традиции, которая с тех пор завелась у «барсов»: дело в том, что если в составе соперника есть игрок-земляк, то мяч в    ворота «Алании» обязательно проведет именно он. В нынешнем сезоне это были помимо нашего героя Давид Цораев и Алан Касаев. «Но Габулов ведь с Джанаевым не забивали, — отшучивается на это замечание сам Дзагоев. — Нет никакой традиции, просто наших ребят на ведущих позициях в клубах премьер-лиги очень много. И это здорово».

Алан Дзагоев в школе и дома

— Хубула отправили в дубль? Да ты что? — Алан на том конце провода искренне нервничает, услышав известие о дисциплинарных санкциях в отношении своего однокашника по футбольной школе, форварда «Алании» Арсена Хубулова. — Подожди-ка, я ему позвоню!

На следующий день восстановленный в правах Арсен расспрашивает, откуда Дзага узнал про недавнее событие, ибо вчерашней ночью армеец без устали звонил ему раз двадцать — до тех пор пока не разбудил. Причем, прежде чем спросить о самом предмете звонка, полчаса втягивал друга в обсуждение вопроса, какая страна лучше для отпуска.

Это, наверное, самая характерная черта характера Алана: он хорошо воспитан, деликатен и если не благодаря опыту, то уж точно благодаря внутреннему чутью знает, как поддержать друга, чтобы в шаткой ситуации не обидеть лишним случайным словом.

Понять, откуда это, можно, познакомившись с его родителями — Тариелом и Лианой Дзагоевыми, дружной семьей, живущей в отремонтированном любимыми сыновьями домике на БМК, еще недавно окраине Беслана. Семья беженцев из Грузии живет здесь давно, после начала первой грузино-осетинской войны. В 1989 году, за год до рождения Алана, его родители перебрались в Осетию. Трудные времена переживали все вместе. Сам Алан никогда не забывает, каким тяжелым трудом доставались его отцу сегодняшние успехи сына. Тариел Дзагоев работал сторожем, разнорабочим, ездил в Ростов за дефицитными запчастями, которыми торговал на авторынке (кстати, малыши Алан и Гела добровольно помогали отцу в этом маленьком семейном деле). Так и встала на ноги семья — благодаря трудолюбию.

Извечный вопрос для всех: каким образом реальное имя отца Алана превратилось в отчество Елизарович. Дело в том, что, согласно паспортам, родители Дзагоева носят совсем иные имена, нежели те, какими их с самого появления в Беслане называют родные, близкие и соседи. Тариел — Елизбар, Лиана — Мариам. Причем паспорт­ная путаница затронула не только взрослых Дзагоевых, но и их детей. Тариел рассказывает, что у малышей Алана и  Гелы были настоящие истерики, когда им выписывали почетные грамоты и благодарности за успешные первый и второй класс на фамилию Загашвили, которая была официально указана в их свидетельствах о рождении. Понимая, что это для мальчишек вопрос принципиальный, Тариел и Лиана сделали все, чтобы исправить ситуацию, и классная руководительница четвертого класса бесланской средней школы № 6 уже выписывала грамоту на Дзагоева Алана.

Кстати, все в учебе было благополучно как раз приблизительно до этого времени: после хозяином положения стал футбол и мальчишки стали прятать школьные дневники во дворе дома. Думали, родители будут ругать, но ни Тариел, ни Лиана никогда этого не делали. «Хочет быть футболистом — пусть будет, — спустя годы говорил о тогдашнем своем отношении к проказам сыновей старший Дзагоев. —

В наше время все так быстро способно поменяться, что надо стараться сделать для своих детей как можно больше того, что они хотят, каждый момент».

Сегодня Тариел Дзагоев продолжает следовать своему принципу, только теперь уже стараясь сделать приятное маленьким своим землякам. Именно поэтому в короткие моменты отпуска Алану все же приходится вставать рано утром: отец будит сына и выезжает с ним на детские турниры по различным видам спорта, от вольной борьбы до футбола. Потому что Алана Дзагоева, сына своего отца, хотят видеть везде.