Алексей Игонин. Коробка мелочи на кредит

Полезность многих футболистов оценивается по игровым качествам – есть виртуозы, есть «бегунки», есть мастера ювелирно снимать «паутину» в «девятке» со штрафных или короли «второго этажа». Роль Алексея Игонина в команде гораздо шире. Во всех клубах, где он выступал, вплоть до 35 лет, Алексей был лидером. Доверие Игонину оказывали корифеи тренерского цеха – Юрий Морозов, Анатолий Бышовец, Гаджи Гаджиев. А длительное капитанство Игонина в «Зените» и «Сатурне» – наглядное подтверждение ценности футболиста.

«Спорт день за днем» расспросил Алексея Игонина, проведшего 2011 год в «Анжи», о Самуэле Это'О, Сулеймане Керимове, Анатолии Бышовце, дедовщине в «Зените», крахе «Сатурна» и многом другом.

При наблюдении за метаморфозами в поведении футболистов, особенно после значимых успехов или в дни неудач, возникает соблазн уверовать, что так и должно быть по определению. Игонин в этом разубеждает. Он все такой же. Вежливый, обязательный, пунктуальный. Всегда. Пообещав найти время для встречи, как только начнется отпуск, слово держит показательно: «Можно завтра посидеть в кафе на “Новочеркасской”», – предлагает, едва я напоминаю о себе, позвонив в условленный день. А узнав, что беседовать будем о разных вехах карьеры, рассмеялся: «Надеюсь, не потому, что вы решили со мной прощальное интервью в качестве футболиста сделать». То, что он еще отчетливо напомнит о себе российским футбольным «радарам», я был уверен и так. А после интервью убедился окончательно – Игонин будет востребован.

Реклама Это'О

— За карьеру видели мастера, сопоставимого с Это'О?
— Нет, камерунец – потрясающий для нашего футбола уровень. Самуэль не просто выделяется скоростью мышления и качеством исполнения, а словно человек с другой футбольной планеты. Мне всегда было интересно себя оценить, и как раз на днях я разговаривал с Это'О через переводчика, спросил: «Какой на самом деле у нас футбол? Скажи по-честному, без политкорректности».

— И что он ответил?
— «Слабый, – говорит, – у вас уровень». Вообще, когда приезжают легионеры и начинают рассказывать, какой здесь классный и интересный чемпионат, не надо впадать в эйфорию. Это рекламные заявления для прессы. На самом деле они все видят и думают совершенно по-другому.

— Это'О всего 30. Вполне еще может быть востребован в европейских клубах. Почему же сюда при­ехал? Предложение, от которого невозможно отказаться?
— Возможно. А вообще, когда игрок принимает решение, на чаше весов лежат многие факторы. Все вместе они и складываются в общую картину. И еще ведь неизвестно, какая роль в этом принадлежит самому Керимову. Думаю, общение с ним, его личная заинтересованность тоже привлекают звезд принять предложение «Анжи».

В гостях у Керимова

— Много раз общались с Керимовым?
— Он периодически приглашает к себе в гости команду. Раньше вообще почти каждую неделю у него собирались.

— Куда приглашал?
— К себе, в отдельный дом.

— Поняли, для чего ему это все надо?
— Нет. Все-таки не настолько близко с ним общался.

— А почему он совершенно к публичности не стремится?
— Наверное, Керимов это уже прошел и перерос. Кроме того, наверняка восточные воспитание и мудрость сказываются.

— Насколько он разбирается в футболе?
— Не готов судить, владеет ли тонкостями. Но осведомлен обо всем прекрасно. Кто куда перешел, как сыграли команды, где какая ситуация – все знает. Когда сидели у него, он подошел ко мне, я сказал ему: «Такие вот дела, пока только тренируюсь». Оказалось, и о моей ситуации все знает. Посмеялись, хлопнул меня по плечу. Чувствуется внимательное отношение абсолютно ко всем. Это подкупает.

Миссия запасного

— Сейчас свой переход в «Ан­жи» как оцениваете? Авантюра?
— Ошибка? Прошедший сезон впервые заставил работать на перспективу. То есть если раньше во всех командах тренировался, подразумевая, что буду много играть, то в этом году понял: не опускать руки – единственный шанс на будущее. Сейчас чувствую себя в отличной форме, даже лучше, чем несколько лет назад. Дадут где-нибудь шанс – надеюсь, использую. А запусти я себя, кому после годичного простоя был бы нужен? И так-то отношение к футболисту в моем возрасте скептическое. Впрочем, на сегодня я игрок «Анжи». И 8 января должен с командой начать новый футбольный год.

— Гаджиев, когда приглашал, как рисовал перспективы?
— Конкретного разговора с ним, буду ли я играть и если да, то сколько, не было. Вроде за карьеру привык к тому, что у всех шансы изначально равны. К тому же переход мой состоялся очень быстро, времени посидеть и проанализировать, прикинуть свои перспективы не было. Хотя «Анжи» тогда уже заявил об амбициозных планах и начал подкреплять их громкими трансферами. Поначалу из-за того, что на поле не выхожу, психологически тяжело было. Но потом осознал, что и в этом статусе у меня важная для команды миссия.

— Что за миссия?
— Ее, кстати, как раз с Гаджиевым обсуждали. Он говорил, если пока не играешь, серьезную конкуренцию на занятиях партнерам составить можешь. А значит, прекрасно их подготовишь к матчам. Да мне и самому тренировочный процесс столь высокого уровня на пользу пошел. По результатам тестов сейчас моя готовность выше, чем в начале года.

— Какой самый ценный совет получили от тренера?
— Запомнилось наставление Бышовца – «ошибку всегда ищи в себе». С тех пор этому девизу и следую. Ведь если разобрать подробно любой пропущенный мяч или провальный отрезок игры, всегда можно понять, как можно было самостоятельно это предотвратить. Поэтому я и не кричу никогда на парт­неров. Хотя многие говорят, что такая требовательность к себе мне только мешает.

— Это почему?
— Говорят, излишне к себе критичен, напрасно столько самоедством занимаюсь, на это много эмоций уходит. Вот в прошлом году я за весь сезон только раза два был полностью доволен своей игрой. Во всех остальных матчах обязательно находил изъяны.

Авторитет Бышовца

— Вы говорили, что талантом не выделялись и Бышовец поначалу в шоке был от ваших умений, оттого и занимался с вами отдельно. Спрашивал, где учились футболу?
— Он и так все знал. Просто принял как должное. Я чем-то ему приглянулся, раз он много личного времени тратил на индивидуальную работу со мной. Именно при нем я сделал самый большой шаг вперед. Жаль, потом это было пущено на самотек.

— То есть?
— Маловато Бышовец в «Зените» проработал. Думаю, останься он в клубе подольше, и я бы смог добиться большего.

— Другие тренеры с вами отдельно не занимались?
— Нет. Здесь надо учитывать и еще фигуру Бышовца. Для меня это был такой авторитетище, что я любые его слова принимал на веру. Бывает ведь, услышишь кого-то, начинаешь анализировать – правильно ли он говорит, подойдет ли это мне… А тогда я следовал его словам даже не задумываясь, только потому, что это Бышовец!

— Вы потом и с Морозовым, и с Га­джиевым работали. Они для вас такими авторитетами не были?
— Здесь надо учитывать мое восприятие работы с Бышовцем – мне было тогда лишь 20 лет. Я при нем впервые в карьере попал на предсезонку, все слушал открыв рот. С другими же специалистами работал значительно позже, когда уже опыт приобрел. Но опять же, надо учитывать индивидуальный подход Анатолия Федоровича, причем не только на футбольном поле. Он единственный тренер, кто пытался донести, что важно читать книги. Только при нем, да еще, пожалуй, при Гаджиеве на сборах брали в автобус экскурсовода, пока мы ехали, тот нам рассказывал что-то. Правда, почти никто рассказом гида не интересовался, но это уже другой вопрос.

Зенитовская дедовщина

— Придя в «Зенит» двадцатилетним, с дедовщиной столкнулись?
— Что-то подобное было. Я ведь еще застал в команде некоторых игроков из золотой плеяды 1984 года.

— Каким образом дедовщина проявлялась?
— Ветеран проходит мимо молодых футболистов и не здоровается, даже в их сторону не смотрит, будто пустое место перед ним.

— Сами «дедам» под горячую руку попадались?
— Был случай, повергший меня в шок. Я только в дубле появился, вызвали меня вместе с несколькими молодыми на тренировку к Садырину – для количества. Основе народа не хватало. И вот во время двусторонки подает наша команда угловой, я набегаю на мяч, и один из «стариков» засаживает мне рукой в лицо. Я как был на месте, так на нем и остался. Просто оторопел, не мог поверить, что такое возможно.

— Кто был этим «боксером»?
— Давайте не будем его называть. (Смеется).

— А кто «дедовал», когда вы уже сами стали опытным игроком?
— Это вы про какие времена?

— Начало «нулевых», например. Слышал, молодых порой во время кроссов искусственно тормозили?
— Такое часто бывает. Запускают коман­ду по кругу, и всегда найдется пара молодых, у которых много здоровья, и они начинают задавать темп. Конечно, если ветерану его не выдержать, просят не выделяться. Чтобы нагоняй от тренера за столь заметное отставание не получить. Но дедовщиной это назвать нельзя. Чаще об этом говорится с юмором. Просто у кого-то больше, а у кого-то меньше это на шутку похоже.

Молодой? Заходи водящим!

— Владимир Быстров рассказывал, что прессинг со стороны старших был невыносимый.
— Да, тогда к молодежи относились немного по-другому, не так, как сейчас. Не хватало людей для игры квадрат, молодого тут же заставляли вставать в центр. Возникает спорная ситуация, непонятно кто ошибся – тоже молодые попадают под раздачу. Сегодня такое представить уже невозможно.

— Кто из ветеранов в «Зените» закручивал гайки?
— Боря Горовой и Костя Лепехин действительно относились к юным ребятам строго. Я например, мог запросто мячи принести. Но если Лепехин или Горовой видели, что рядом идет налегке молодой, тут же призывали его к субординации.

— Вообще дедовщина – управляемая тренером форма отношений или «теневая»?
— Тренеры точно этим не управляют. Они просто могут повлиять на некоторые ситуации, а могут оставаться в стороне, поддерживая такие отношения.

— Они вообще нужны команде, эти отношения?
— Скорее нет, это – вредная вещь. Но и сами молодые игроки должны приходить с правильным пониманием многих моментов и уважением к старшим. Чтобы поводов для воспитательных мероприятий не возникало. C другой стороны, и времена сейчас наступили другие. Те же мячи специальные люди в клубах носят. (Улыбается).

О ругательствах Морозова

— Вы сказали, что наибольший прогресс сделали при Бышовце. А кто из тренеров смог максимально ваши лучшие качества использовать?
— Сложный вопрос. Ведь Бышовец не только мне помог прибавить, но и доверял сложные задачи на поле. Ставил против самых опасных игроков других команд – тех же Титова или Семака, удачная игра против них серьезно помогла уверовать в свои силы. Но был и при Морозове интересный момент. После того, как выиграли бронзу, стали осваивать защиту в «линию». И меня он видел одним из четырех игроков обороны. Сыграли на сборе несколько матчей, и я почувствовал дискомфорт.

— Это в чем же?
— Вперед тянуло. Позиция центрального защитника показалось тесной, хотелось быть в гуще событий, помогать в атаке, отбирать, перехватывать. В итоге подошел к Морозову и прямо сказал: «Юрий Андреевич, я не понимаю, что на этой позиции делаю. Пустите меня вперед, там буду более полезен». А сейчас, отыграв уже достаточно в центре обороны, вижу, что это и есть мое место. Здесь интересно. И, наверное, зря тогда с нее ушел. Потерпел бы, привык, глядишь, и раскрылся бы гораздо полнее.

— Кстати, о Морозове. Почувствовали контраст, когда он стал главным тренером?
— Еще какой! Кричал на тренировках так, что люди со стороны, не знающие причин его недовольства, могли просто испугаться. А выражения такие употреблял, которых я и не слышал никогда до этого. (Улыбается). Кто-то не так выполняет передачу, и он бежит через все поле с матными словами. Но что интересно, чем дольше с ним работали, тем больше понимали, насколько Морозов добрый человек. Просто его эмоции всегда говорили, что он в самом деле испытывает.

Сборы без напряга

— Александр Панов говорил, что Морозов посильнее в тактике, чем Бышовец. Поддерживаете?
— А как это сравнить, измерить? К тому же преподносили задания они совершенно по-раз­но­му. Бышовец подробно рисовал общий рисунок, досконально доносил, почему тебе отведена именно такая роль и что ты должен делать. У Морозова схема была в голове. Он просто говорил: «Сегодня ты играешь слева, делай только то, что я тебе скажу». То есть общую модель собирал по частям. Причем решения Юрия Андреевича порой изумляли.

— Почему?
— Ставит он как-то на несколько матчей совсем юного Владимира Нагибина, который только пришел из дубля. И никто не понимает, кто это вообще такой, почему именно он и почему на этой позиции. А Нагибин три-че­ты­ре игры подряд лучший на поле! Поражались прозорливости Морозова, как он чувствовал, что приходит время какого-то игрока. Интересно, этот футболист потом сдулся, никогда больше на таком уровне не играл. А тогда произвел фурор.

— В команде знали, что Юрий Андреевич любитель выпить?
— Да. Этого было не скрыть.

— Как проявлялось?
— По его виду на тренировках вообще никак. Но вот едем на сборы, автобус останавливается, ребята расходятся – кто воды купить, кто за мороженым. А Морозов быстренько исчезает. Через пять минут возвращается спокойный, глаза поблескивают.

— А на длительных сборах как он обходился?
— Тренировка заканчивается, он тут же пропадает. Уходит к себе в номер и до утра или следующей тренировки его не видно. Нам, кстати, так было комфортно. Другие то собрания устроят, кто-то просто выходит в коридор и сидит, из-за чего неловко себя чувствовали. А здесь отдыхаем спокойно сами по себе, никакого напряга.

— Некоторые тренеры по рассказам футболистов появлялись утром на поле с явными признаками похмелья.
— Это непрофессионалы. (Улыбается).

Методы Петржелы

— Какой тренер больше всего беспокоился об условиях футболистов?
— Я договорился с «Зенитом» о новом контракте, Бышовец спрашивает: «Подписал?». Отвечаю, что завтра как раз и собираюсь ехать для этого в клуб, волнуюсь. Уточнил, какую мне зарплату обещали, и, узнав, что 1000 долларов, говорит: «Подожди, завтра не стоит ходить». На следующий день подходит: «Все, можешь идти, я обо всем договорился, у тебя будет зарплата три тысячи». Кто бы что про него ни рассказывал, как бы его методы работы авторитарными ни называл, у него отношение было именно такое. А при Петржеле мне зарплату сделали в 10 раз меньше.

— На каком основании?
— Сказали, что я больше «Зениту» не нужен, и перевели в дубль.

— А что-то полезное чех в «Зенит» привнес?
— Когда Петржела пришел, все вздохнули от со­вет­ско-ком­му­ни­сти­че­ских методов. Прекратилось обязательное взвешивание, атмосфера стала раскованной – появилось легкое общение, все смеются на тренировках, с любым пошутить можно. Эти изменения для нас как глоток свежего воздуха оказались. Думаю, их пользу все были готовы признать, ну может за исключением тех, от кого Петржела сразу отказался.

Веселый конкурент

— Самый странный легионер из тех, кого видели?
— Когда я только пришел в «Сатурн», их туда везли из Южной Америки безостановочно. Был среди них черный парень, который в парилке распевал: «Я девушка Прасковья из Подмосковья».

— На русском?
— Да. Это все, что он по-русски знал.

— При всех пел или в одиночестве?
— При всех, конечно. Его не смущало. Но баней концерт не ограничивался. Потом он спускал трусы до колен и продолжал петь эту песню, гуляя по базе. И очень был собой горд.

— Как фамилия?
— А никто этого так и не узнал. Он же ни одной игры не провел. Только несколько раз потренировался. Кстати, считался моим конкурентом – играл в середине поля. И мне передали, мол, по потенциалу это лучший опорник, которого ко­гда-ли­бо в клубе видели. Только, объяснили, адаптация у него не задалась.

Как в «Сатурне» наказывали за шутки

— Чем удивил Ребер?
— При нем столько несуразного было, что выделить отдельный момент затруднительно.

— Кириченко рассказывал, например, что ему немец говорил: «Ты не Руни».
— Вспомнил! Бежим вокруг поля, вроде как подразумевается, что это разминка, а не основная часть тренировки. На углу стоят фишки, кто-то из 25 человек с одной стороны их обегает, кто-то с другой. Вдруг он останавливает бег и требует, чтобы все 20 раз отжались. А потом побежали сначала. Оказалось, ему надо, чтобы абсолютно все обходили эти фишки с определенной стороны. Через какое-то время уже казалось – это вовсе не разминка, а основное упражнение на занятии. Или качаем пресс, кто-то пошутил, раздался смех. Тут же все легли и 20 раз отжались.

— Он объяснял, чего этим добивается?
— Нет. Да с ним и так все было понятно, зачем еще объяснения.

— С кем из тренеров интереснее всего разговаривать не о футболе?
— Разговор подразумевает активное участие обоих, диалог. А какой у меня мог быть диалог с тренерами? Я привык их в основном слушать. Только однажды, когда несколько лет назад встретились с Бышовцем на сборе, впервые пообщались. По крайней мере я уже не только слушал, но и сам что-то рассказывал. А полноценное общение, пожалуй, только с Гордеевым из тренеров. Но это очевидно, учитывая, что мы ровесники.

Год работал на отдачу долгов

— Какие-то подвижки с долгами «Сатурна» наметились?
— Не-е-ет. Подвижки произошли только в понимании прошлогодней ситуации. Когда мы последние два месяца играли на жилах, нам подчеркивали, что это единственный шанс остаться на плаву и дождаться решения проблем. Теперь же ясно, что все еще тогда было решено. И для ко­го-то очевидно – ничего мы не получим. Крах «Сатурна» – спланированная акция.

— На что самое незначительное прошлой зимой денег не оказалось?
— Как-то у мамы занял пять тысяч руб­лей. Она в шоке была. Еще у меня лежала дубленка, и хоть я ее в последнее время не носил, продал через «Авито», получил за нее десятку и был очень доволен. Ситуации, когда нуждался в деньгах, возникали регулярно. Однажды залез в свои старые джинсы и обрадовался, найдя в них 800 рублей.

— Вы говорили, квартиру пришлось продать.
— Не совсем так. Она у меня была в ипотеке. Деньги, конечно, вернул, но какую-то часть все равно потерял. Еще случай – надо было делать платеж в банк, 3200 рублей. Собрал всю сумму из одной мелочи в коробку и принес в кассу.

— Как там на вас посмотрели?
— Девушка вскинула брови: «Вы что, издеваетесь»?

— А вы?
— Говорю: «А что такого? Разве это не деньги?» Я сидел, ждал, а она пересчитывала по десять рублей, по пять, по рублю.

— Сезон в «Анжи» позволил решить финансовые проблемы?
— Конечно. Если бы не это, не знаю, что и делал. Хотя смотря что понимать под решением проблем. Почти каждую зарплату отдавал на кредиты и долги. Сейчас, к счастью, уже с долгами рассчитался.

— Занимали у футболистов?
— А у кого же еще. Финансовая ситуация меня потрепала основательно.

В компании с олигархом

— Много так называемых друзей откололось после того, как столк­нулись с проблемами?
— Я изменения отношения со стороны окружения не почувствовал. Но мне многие говорили, что это произошло. Так прямо и говорили: «Обрати внимание, он тебе уже не звонит. Не то что, когда у тебя все было хорошо». Может это и правда. Но я не анализировал. Возможно, поэтому ничего и не заметил.

— А в чем плюс этой ситуации?
— Пользу из нее извлек. Смог увидеть, чего можно ожидать после окончания карьеры. Когда привычный уровень дохода вдруг исчезает. И если раньше какие-то суммы казались незначительными, то теперь понимаю, что любой из них надо дорожить. И по возможности эффективно использовать. Другое дело, что ничего пока из этого не получается. (Смеется).

— А когда известным футболистом стали, желающих дружить вдруг прибавилось?
— Такого тоже не было. Здесь дело даже не в дружбе, а в круге общения. Когда идешь в гору и начинаешь больше зарабатывать, он расширяется. У меня есть знакомый, как мне кажется, олигарх. Но общаемся с ним абсолютно нормально. Другое дело, встречи с ним подразумевают определенный уровень заведения, куда тоже не каждый раз можешь позволить себе пойти. Или вот еще сюжет — у меня друг, с которым встречаемся очень редко, но когда, наконец, удается где-нибудь посидеть, он принципиально платит за меня.

— Почему?
— Я тоже его об этом как-то спросил. Он и говорит: «Я больше зарабатываю, потому и плачу за тебя. Станешь ты зарабатывать больше, будешь ты платить».

— С кем из мира футбола самые близкие отношения?
— С Серегой Осиповым и Ринатом Сабитовым. Не скажу, что у нас какие-то глобальные общие дела, биз­нес-центр вместе не строим. Но с ними могу не только о футболе, но и о жизни поговорить, о делах и проблемах рассказать.

— Главное открытие в уходящем году?
— Все связаны с «Анжи». Впервые в карьере оказался в роли постоянного запасного, психологически пришлось тяжело. Только к середине сезона как-то адаптировался. А еще я никогда не видел, как на тренировках места в двусторонке на всех не хватает. Обычно ведь на две группы делятся, манишки разных цветов одевают и играют. Так вот у нас две команды играли, а еще практически целый состав вокруг поля бегал.

— Что надо сделать, дабы за­играть в такой компании?
— Сначала мне казалось, что достаточно набрать форму и играть в свой футбол. Но чем больше мастеров пополняло «Анжи», тем отчетливей я понимал – прежнего запаса не хватит. Надо прыгать выше головы.