Алексей Немов: «Раньше не чувствовал интереса к политике»

Алексей Немов — вице-президент Федерации спортивной гимнастики России, четырехкратный олимпийский чемпион. Весь мир помнит, как на Олимпиаде 2004 года в Афинах судьи поставили ему заниженную оценку за выступление на перекладине. И публика в зале встала на его защиту. С тех пор Алексей — едва ли не самый узнаваемый российский спортсмен за рубежом. После окончания  карьеры он как-то исчез из виду: редко появляется на спортивных тусовках и никогда — на политических, что странно для спортсмена с именем. «Спорт» решил встретиться с Алексеем и поинтересоваться, как он живет, чем занимается, а заодно узнать, почему не пошел в политику и зачем прыгал с парашютом.

Пока гром не грянет

— Алексей, хоть и прошло немало времени после Ванкувера, но все же интересно узнать ваше мнение по поводу выступления сборной. Мы сейчас всюду пишем и говорим, что у нас все плохо. А многие специалисты, чиновники и политики высказывали мнение, что спортсмены не показали свой максимум…
— Нет, у нас не все плохо. Просто результаты не те, к которым мы привыкли и на которые рассчитывали. А спортсмены выступили по максимуму. Я был в Ванкувере, ­смотрел выступления, разговаривал со многими спортсменами. Все, кто попал на Олимпиаду, старались, боролись. Поэтому спортсменов обвинять нельзя. Наверное, не открою Америки, если скажу, что это последствия распада Советского Союза. Когда все эти реформы проводились, о спорте даже никто и не вспоминал. Когда людям есть нечего было, какой там спорт? В Моск­ве было еще более-менее, благодаря бюджету. А  в  регионах спортшколы, базы закрывались. Не было достойных зарплат у тренеров, многие уехали за границу. Отсюда и такой результат. Просто это так резко не бросалось в глаза. Мы где-то до Сиднея дошли на своем привычном высоком уровне, а потом уже на постсоветском пространстве стали терять свои позиции. Слава богу, некоторые виды с хорошими материальными возможностями смогли выжить — художественная гимнастика, например. В принципе, у нас в мужской спортивной гимнастике перспективы неплохие. Есть хорошие молодые ребята. Имен называть не буду, хорошо? Думаю, они покажут себя. Но не в Лондоне, а на следующей Олимпиаде в 2016 году. Хотя сложно давать точный прогноз, потому что мы сильно отстаем от азиатов, начиная примерно с 2000 года. У нас все развалилось, а у них — сохранилось и приумножилось. Гимнастика — такой вид спорта, понимаете … Чуть упустить пару-тройку лет — и все, нагонять надо лет десять. Если неквалифицированно работать с детьми в период с 8 до 12 лет, когда закладывается вся техническая база, может произойти большой провал, и на олимпийское золото рассчитывать очень трудно.

— Так значит, вся эта шумиха насчет неудачного выступления в Ванкувере — зря?
— Да нет, не зря. Это, наоборот, хорошо. Мы привыкли все делать так… не спеша, вразвалку, не особенно напрягаясь. А теперь мобилизуемся. Потому что надо пахать, работать, вкалывать, тогда будет результат.  

— На Играх в Ванкувере и после них, на протяжении еще долгого времени, мы были свидетелями демарша фигуриста Евгения Плющенко по поводу якобы необъективного судейства. Вас в Афинах засудили по-настоящему. Почему вы не позволили себе опуститься до такого?
— Ну, я не знаю, люди все разные… Это личное дело каждого. Я повел себя так, как должен был повести. Я не вправе осуждать своих коллег, которые по-другому, может быть, эмоционально как-то, отреагировали. Вообще-то Женя говорил, что будет рад любой медали. Просто, наверное, ему стало обидно, потому что был хорошо готов. То, что он отработал, отпахал эти восемь месяцев перед Олимпиадой — действительно, я считаю, подвиг. Это очень сложно — выходить на лед на главном турнире четырехлетия без выступлений на чемпионате мира, где уже видны предварительные наброски, кто может быть в тройке лидеров. На мой взгляд, и мы с Татьяной Анатольевной Тарасовой разговаривали на эту тему, ему оценку занизили в первый день, когда он катался очень хорошо. Я не профессионал, поэтому недочеты специального характера — по хореографии и дорожкам — не заметил, были у него и небольшие помарочки, как мне показалось, при приземлении после тройного и четверного прыжков, но в целом, по-моему, все было хорошо.

Где учат на шпиона?

— Чем вы сейчас занимаетесь?
— Я президент Международного фитнес-фестиваля World Class, который проходит ежегодно в «Олимпийском». Мы проводим фитнес-марафоны для детей и мастер-классы для специалистов. Приглашаем инструкторов со всего мира, всех, кто хочет узнать новшества и увидеть последние технологии фитнеса. Специалисты из США и Италии читают лекции. К нам приходят 2—3 тысячи детей и одновременно под музыку три-четыре часа занимаются фитнесом. Для нас это главная задача — привлечь молодое поколение к занятиям физкультурой и спортом.
В остальное время занимаюсь своим проектом — гимнастическим шоу. Езжу по стране, даю мастер-классы, встречаюсь с детьми, рассказываю им о спорте. Для многих детей из неблагополучных семей спорт может стать путевкой в жизнь. Я ведь и сам из такой семьи, меня мама одна вырастила.

— А что это за шоу?
— Эту идею мне предложил мой друг и агент Петр Цанава еще в 2004 году. Я сначала не верил в нее, думал, у нас это невозможно, нужны бешеные ресурсы. А потом посмотрел, как они с Ильей Авербухом сделали «Ледовую симфонию», и согласился. И вот у нас уже прошло три проекта за три года: «Легенда о спорте», «Полеты времени» и «Пульс победы». Это такие большие, красочные, костюмированные представления с определенным сюжетом, с участием популярных эстрадных исполнителей и лучших спортсменов мира: по спортивной и художественной гимнастике, акробатике, батуту. В первом шоу у нас выступали Алина Кабаева, Светлана Хоркина, Сергей Хорьков, Ирина Караваева… Мы его готовили восемь месяцев. Проехали по восьми городам России и вызвали необычайный фурор. Я даже не думал, что гимнастика может вызвать такой интерес. Сюжетом третьего шоу, например, был экскурс в историю Олимпийских игр. Получилось очень интересно. Кстати, вел его Антон Сихарулидзе (глава комитета Госдумы по физкультуре и спорту, олимпийский чемпион по фигурному катанию — «Спорт»). Мы вместе вели эту программу.

— Я слышала, вы обещали научить Антона Сихарулидзе делать «перелет Ткачева» на перекладине. Научили?
— Я научил его, да. Но только виртуально (улыбается).

— Почему вы не пошли в политику или на телевидение? Сейчас это модно у спортсменов. Вам не предлагали?
— Да, мне предлагали. Почему не пошел в политику? Ну, наверное, на том этапе не чувствовал, что мне это нужно и интересно. Да и не было рядом людей, которые бы подсказали, как правильно поступить.
А ­телевидение… Вы знаете, я еще не нашел свою нишу. А делать что-то без души и без каких-то определенных знаний не хочу. Нет желания быть говорящей головой, которой кто-то там в ухо что-то говорит, а она повторяет.

— Сейчас жалеете, что не пошли в политику?
— Нельзя сказать, что жалею… Просто понимаю, что для решения многих проблем, в частности, с организацией и проведением наших шоу, мне не хватает статуса.

— Если не ошибаюсь, вы советник по спорту председателя Совета Федерации Сергея Миронова. Он с вами советуется?
— Скорее я с ним советуюсь (улыбается). Но только это звучит немного по-другому: просто «советник председателя Совета Федерации». Я прихожу к Сергею Михайловичу где-то раз в полгода и советуюсь по каким-то делам, организационным вопросам, рассказываю о своих планах.

— Вам предлагали возглавить федерацию, но вы отказались. Редко кто отказывается от такой должности. Неужели не хочется порулить?
— Я считаю, что всему свое время. Надо сначала набраться жизненного опыта. Разобраться во всем: во внутренней и внешней политике федерации, изучить развитие вида спорта и в России, и в мире. Чтобы, допустим, знать и понимать, в каком направлении двигаться. А если говорить вообще, в принципе — я не тот человек, которому обязательно хочется порулить.  

— Вы учились в Дипломатической академии МИД. Уже окончили?
— Я проучился там два года и из-за большой загруженности перевелся в Государственный университет управления, на заочный факультет, который благополучно окончил.

— А чему вас научили в академии? Каким дипломатическим приемам, тонкостям?
— Нет, что вы, это нельзя рассказывать.
Я давал подписку о неразглашении. Шпионы ведь готовятся именно там. Специалисты всех иностранных разведок заканчивают именно Дипломатическую академию. Могу только сказать, что был очень интересный круг общения: бизнесмены, спортсмены, адвокаты… Я мог с этими людьми никогда в жизни и не встретиться, если бы не этот случай.  

С парашютом за драйвом

— Правда ли, что, когда вы еще выступали, могли послать своего тренера, да еще на весь зал?
— Да, я мог это сделать… Понимаете, как вам сказать… Конечно, это некрасиво, я понимаю. Но когда ты полностью всего себя отдаешь работе, выжимаешь из себя все соки, психологически это очень трудно выдержать, нервы все время на пределе. И тут у тебя еще какие-то вещи не получаются, и тренер начинает подсказывать. А ты внутри себя понимаешь, что все это и так знаешь. И появляется раздражение. Тренер отвечал: «Ну, раз знаешь, буду молчать». А когда он замолкал, я ему говорил: «А почему вы мне не подсказываете?». То есть, говорил — плохо, и молчал — плохо. Это, наверное, такой… профессиональный эгоизм. Все время ищешь виноватого. А на самом деле причина — в тебе самом.

— А когда к вам пришло осознание этого?
— Вот сейчас, с вами разговариваю и понимаю это. Но я всегда извинялся перед тренером.

— Когда я смотрю на совсем юных, пяти-шестилетних гимнастов, как они крутятся — мне жутко становится. Как родители их отдают, таких маленьких, в один из самых травматичных видов спорта?
— Меня мама тоже привела довольно рано, в 6 лет, потому что я очень любил кувыркаться, а в 4,5 года уже умел стоять на голове. Но почему вы думаете, что гимнастика — такой травматичный вид? Я бы этого не сказал.
А горные лыжи возьмите? А хоккей? Это просто миф какой-то сложился, что ­гимнастика — один из самых травматичных видов. Все зависит от того, как поставлена техника. И от самого спортсмена, от головы. Человек должен думать, как сделать тот или иной элемент. Задача тренера — дать ребенку такую нагрузку, чтобы он не переутомился. Когда гимнаст слишком перегружен, устал, он уже не думает, что он делает. Работает на автомате. И вот тут уже травмы возможны. В процессе подготовки к соревнованиям, когда у тебя «включается автомат» — это совсем другое. Потому что упражнение уже разучено, отработано. А когда еще только разучиваешь, отрабатываешь, совершенствуешь, голова должна быть свежей. Поэтому в гимнастике тренер и ученик должны хорошо чувствовать друг друга. У меня, например, не было ни одной серьезной травмы за всю спортивную карьеру.

— Чего сегодняшнему Алексею Немову не хватает из той жизни?
— Не хватает азарта, куража, драйва, адреналина. Той атмосферы, соревновательного духа. Удовольствия от физической нагрузки и радости от побед. Я сейчас ищу что-то такое, что может дать мне эти чувства и эмоции. Но, если честно, пока не нахожу. А просто футбола и плавания не хватает, там нет той соревновательной борьбы. Я ведь в спорте провел 23 года.

— А зачем вы прыгали с парашютом?
— (Смеется). — Хороший вопрос. Потому что мне этого захотелось на тот момент, и было предложение. И я понимал, что если сейчас этого не сделаю, то не сделаю никогда. И шанса такого больше не представится. Плюс мне, знаете, как-то на соревнованиях не очень везло. Я подумал: надо прыгнуть, что-то должно измениться. И прыгнул. В тот же день поехал на соревнования, занял второе место, ноги тряслись. Но был доволен. Вот это, кстати, тот адреналин, которого мне сейчас не хватает. Но прыгать, думаю, больше не надо.

Честность — не порок

— Вы по-прежнему видите вещие сны и мечтаете слетать в космос?
— Давно не видел вещих снов. И мечта попасть в космос уже уходит.

— Вы женились в 24 года. И вот уже 10 лет в браке. Благодаря каким качествам вашей супруги?
— У Галины очень много разных талантов. Это человек, который всегда стремится расти. Женщина, которая не на словах, а на деле — хранительница очага. Это очень важно. Это человек, которого я люблю, уважаю. Конечно, не обходится без конфликтов, как и в каждой семье. Но в целом… Вы знаете, мне пока еще трудно переложить это на слова, я пока еще не готов. Наверное, надо начать писать книгу, тогда будет легче выразить то, что я думаю и чувствую.

— Вы несколько лет назад сказали: «Любовь — это когда тебя ждут». С тех пор ваши представления о любви не расширились?
— Наверное, да. Только я пока еще не могу это сформулировать. А «когда тебя ждут», действительно, я считаю одной из главных составляющих любви.

— Говорят, вы участвовали в фотосессии для журнала «Плейбой»…
— Я снимался для журнала, но не обнаженным. Это был репортаж о гимнастике, о жизни. Ну, там же в основном женщины снимаются (улыбается).

— Вы знаете, что болельщики вас называют самым сексапильным спортсменом современности?
— Нет, не слышал об этом. Приятно… (улыбается). Моей жене тоже, наверное, приятно будет узнать об этом.

— Как вам удалось избежать звездной болезни?
— Да я не знаю, честно говоря… Наверное, это зависит от воспитания. Нет, я могу, конечно, если нужно, на место человека ­поставить. Но все равно стараюсь делать это корректно. И в целом отношусь к людям по-доброму.

— Вы всегда честны: с болельщиками, журналистами… Честность не мешает жить?
— Наверное, мешает. Но может быть, я даже рад, что так устроен. Потому что, когда начинаешь врать, можно запутаться и зайти в тупик. И вообще себя потерять. А я этого не хочу.

Олимпийская доблесть

На Игры в Афины Алексей Немов приехал фаворитом. Еще в Сиднее в 2000 году Алексей исполнял четыре сложнейших перелета, три из которых — рискованные перелеты Ковача. А в  Афины привез программу высочайшей сложности — с шестью перелетами. Такого не делал никто в мире. Он выполнил упражнение идеально, допустив лишь маленькую помарку при приземлении. За это снимается 0,1 балла. Но судьи поставили 9,725. Возмущению публики не было предела. Болельщики, среди которых россиян было меньше всего, встали со своих мест и устроили судьям обструкцию. Шум, крики и свист продолжались больше 10 минут. Зал скандировал: «Немов! Немов!» Под давлением публики судьи изменили оценку — 9,762. Но и она не позволила Алексею претендовать на медали. Зал продолжал неистовствовать, задерживая выступление следующего участника — американца. И тогда Алексей вышел на помост и жестами попросил трибуны успокоиться. Он видел, как волнуется соперник, и понимал, что подход к перекладине без разминки, после десятиминутного перерыва чреват травмой. Зал замолчал и соревнования продолжились. Тот случай вошел в историю как беспрецедентный. Президент Международной федерации спортивной гимнастики Бруно Гранди сказал, что ему настолько тяжело пережить этот позор, что он готов застрелиться. Президент МОК Жак Рогге, посмотрев запись выступления, тоже признал, что судьи оценили его предвзято. Но повлиять ни на что не мог: президент МОК не обладает властью над международными спортивными федерациями. Все, что удалось сделать — отстранить арбитров от судейства. Алексей, имея все шансы выиграть золото на третьих Играх подряд, занял лишь пятое место. Был расстроен, подавлен. Но, вернувшись в Россию, не разразился серией гневных, обличительных интервью и не требовал у первых лиц государства найти виновных и разобраться. А закрылся на три дня в своей квартире и ушел в себя.

Опубликовано в еженедельнике «Спорт день за днем» №19 (19-25 мая 2010 года).

Использование материалов еженедельника без разрешения редакции запрещено.