Андрей Червиченко: «Португальцы и Москва – две вещи несовместные»

У бывшего президента «Спартака», как известно, свой взгляд на футбол, и нет в природе вопроса, который мог бы поставить его в тупик или хотя бы вынудить отмолчаться.
Андрей Червиченко в свое время очень активно покупал и продавал футболистов, поэтому отлично знаком как с теорией, так и с практикой вопроса

Мичуринские чтения

— Такой термин, как точечная селекция, имеет, на ваш взгляд, право на существование?
— Все это бред на самом деле. Даже само по себе слово «селекция» применительно к российскому футболу — чистый бред. Давайте обратимся к словарям и поймем, что селекция есть не что иное, как наука о методах создания и улучшения пород животных, сортов растений, а также штаммов микроорганизмов. А еще отрасль сельского хозяйства, тоже прямо связанная с выведением новых сортов, гибридов культур и пород животных. Какое отношение ко всему этому имеет футбол?
— Давайте тогда говорить о процессе покупок и продаж.
— Это будет правильнее. А то у нас в футболе, я смотрю, одни Мичурины собрались, с утра до вечера рассуждающие о селекции — точечной, кустистой, квадратно-гнездовой и бог весть какой еще. Ну ладно, если так решили — пусть селекция. Но ее не нужно классифицировать. Она существует сама по себе. Это данность. В ней просто есть насущная необходимость, как в свежей крови. А суть селекции — подбор игроков, которые способны повысить качество командных действий на определенном участке поля в данный конкретный момент существования коллектива. Все. Вот в «Спартаке» как не было левого… Вы извините, что я сразу к «Спартаку» перехожу: мне за ним очень интересно следить, равно как и за «Химками». Но в «Химках» смотреть уже не на что, а в «Спартаке» всегда экшн… Так вот, как не было в «Спартаке» хорошего левоногого полузащитника, так его и нет. И надо искать того, кто закроет фланг, причем, как я понимаю, по всей длине поля. То есть либо хава, который отрабатывал бы назад, либо человека атакующего, под которым играл бы очень надежный защитник, не ориентированный на постоянные подключения к атакам. Вот такая, на мой взгляд, у «Спартака» проблема. Вот о чем надо вести речь. А как называть процесс поиска, никакой разницы нет.
— Можно назвать его процессом поиска условного Жиркова.
— Жиркова, да. Но это была бы это слишком хорошая находка в русских реалиях. У нас нередко все скатывается к факту постановки галочки: сделаем две-три покупки, заткнем кричащие рты — и все будут временно счастливы. А пригодятся ли покупки, никто на самом деле не знает.

 

— Не «Динамо» ли московское вы имеет в виду?
— Нет, не «Динамо». Я вообще, в целом. Я о том, что существует такой метод работы с болельщиками — бросить им кость, чтобы они ее погрызли и немножко помолчали.
— Может, кость больше не болельщикам предназначена, а тем, кто деньги дает, — акционерам, например, или местным властям?
— Это многослойное, поверьте, движение.

Вторая динамовская волна

— Но вернемся к «Динамо», поскольку «Динамо» ведет себя на рынке активнее, чем все остальные, вместе взятые.
— Сразу хочу предупредить: меня не было в стране некоторое время, поэтому я, возможно, всего не знаю.
— Всего не знает никто, зато очень много вариантов, слухов, версий.
— В «Динамо», на мой взгляд, ситуация сегодня позитивная. Именитый клуб давно ничего не выигрывал. Организовано серьезное финансирование, приглашен сильный специалист — я Костю Сарсанию имею в виду. У «Динамо», наконец, очень интересный тренер. Мое мнение состоит в том, что в сложившихся условиях Андрей и Костя смогут создать команду и сделать результат. Сарсания относится к тем людям, которые покупают очень точно и правильно. Не со стопроцентной точностью, конечно, потому что такой в природе не существует, но максимально близко к оптимуму.
— А вы помните предыдущую динамовскую волну, времен Федорычева?
— Как же ее можно забыть — великолепную в своей беспримерной, абсолютной, непроходимой глупости? Такое никогда и нигде больше не повторится! Никто не возьмет десять португальцев и не привезет их в Москву. Десять серьезных, состоявшихся, многое повидавших португальцев и Москва — две вещи несовместные. Если уж на то пошло, перспективнее было бы взять оптом африканцев из Камеруна или Нигерии: они бы больше показали, потому что у них всегда есть желание прорваться дальше, в Европу. Этого самого желания у ребят из Африки гораздо больше, чем у звезд, которых заманили в Россию и пытаются заставить, как в цирке, бегать по морозу за деньги. Мне было очень интересно. Я отлично помню этих португальцев. Я специально приехал на них посмотреть, когда их собрали в динамовском манеже. Они вообще ничего не понимали. Полированные эти дверки, сетки какие-то непонятные с потолка свисают, под ногами то, что называется газоном... У людей в глазах читалось полное недоумение.
— Граничащее, видимо, с паникой.
— До паники, скорее всего, не дошло, потому что у каждого в кармане лежал отличный контракт. Но вопрос «Куда мы попали?» просто витал в воздухе. Сравните теплую тихую Португалию и мартовскую Россию. Парни вышли на наши — такие родные, такие русские! — кочкодромы и сразу попали под пресс: на них немедленно начали орать, намекая, что они даром едят свой хлеб…
Нет, сейчас в динамовской кампании есть, безусловно, система и понимание того, что люди хотят и могут. Вот что главное.

Рома и Паша на чужбине

— Вы в свое время были очень активным игроком на трансферном рынке. Сегодня — сторонний, но заинтересованный наблюдатель. Рынок, с вашей точки зрения, за это время изменился? И если да, то куда он дрейфует?
— Во-первых, очень выросли цены, и главным образом потому, что во всем мире процветал тотальный спекулятивный дурдом, который закончился мировым финансовым кризисом. Сейчас, правда, цены кругом падают, а реакция футбольных рынков запаздывает. Во-вторых, раньше в России не было лимита на легионеров, и клубы пользовались куда более широким набором возможностей. В-третьих, сместился вектор поиска. В наше время весь мир ориентировался на дешевый и бездонный африканский рынок, который по среднему стандарту качества мало чем уступал европейскому. Теперь же иностранцев берут не только квалифицированных, но еще и, по возможности, адаптированных к нашим реалиям. Это нам, первопроходцам, приходилось людей русскому языку учить. А некоторых и ножом с вилкой пользоваться.
— У адаптационных проблем российского замеса есть ведь обратная сторона. Вот два человека. К футбольной судьбе одного из них вы имеете самое непосредственное отношение, потому что покупали его в Волгограде. Фамилия — Павлюченко. Со вторым, насколько знаю, состоите в приятельских отношениях. Фамилия — Погребняк. Общего между ними то, что у обоих как-то не клеится в Европе. Почему? Что бы вы посоветовали им не только как менеджер, но и как старший товарищ?
— Понимаете, Рома-то совсем не приспособлен к жизни за границей. Он никогда не научится понимать, что там все другое: отношение к жизни, оценка людей и событий, трактовка проблем. Там другие беды, другие праздники. И либо ты вливаешься в этот поток, либо плывешь мимо. У Ромы влиться не вышло. Рома — он очень русский, и играть он может только в России. А Паша относится к числу футболистов достаточно зависимых. Паше нужно, чтобы ему полностью доверял не только тренер, но и команда, — тогда он будет забивать. Но ведь, я смотрю, он и забивает, причем довольно-таки регулярно. Я бы не сказал, что у Паши в Германии не получается. Не будем говорить, что Паша — топ-звезда, но своему уровню он, на мой взгляд, соответствует.
— Павлюченко, значит, вы рекомендовали бы вернуться поближе к родным пенатам?
— Причем поскорее.
— Он тут недавно жаловался вслух, что Реднапп натуральным образом над ним издевается…
— Все может быть. В этой связи очень показателен пример Родригеса — помните такого человечка, бегал в «Спартаке»? Есть испаноговорящий тренер рядом — Родригес играет, нет такого — Родригес сидит. Он, по-моему, за последнее время четырех тренеров сменил, а оживал исключительно при тех, кто мог с ним разговаривать. Роме, кстати, в этом смысле немного полегче: он нападающий, а с нападающими тренеры, как правило, не особо-то и беседуют. Хавы и защитники — другое дело, им по определению нужно много рассказывать, причем часто по ходу игры. А как оперативно объяснишься с человеком, если он глухонемой?

Продукт непротивления сторон

— Вопрос, увязывающий футбол и бизнес. Клубы РФПЛ после сезона напали на телевидение и сказали, что хотят 150 миллионов за право показывать чемпионат. Телевидение, в свою очередь, рекомендовало клубам умерить как аппетиты, так и бюджеты. Кто прав?
— Истина, как всегда, лежит где-то посередине. С одной стороны, не думаю, что телевидение действительно платит РФПЛ адекватные деньги. Что такое 150 миллионов рублей?
— Долларов, Андрей Владимирович.
— Ну что ж, а декларируемый телевидением рекламный рынок, насколько я знаю, — два миллиарда. И есть огромное количество людей, готовых сидеть у экрана в уикенд с утра до вечера, не отрываясь.
— То есть вы считаете, что футбол — продаваемый продукт?
— Абсолютно продаваемый. А его продвижением никто профессионально не занимается. 150 миллионов долларов — цифра, конечно, несколько завышенная, но это всего лишь ответный укол. Если общество требует от футбола равенства с мировыми лидерами, то футбол, соответственно, требует от общества адекватных инвестиций. Телевидение тоже право: поумерить аппетиты, конечно, многим российским клубам никак не повредит. Но, опять же, существует такая штука, как рынок. Как понизить зарплаты, если в одном месте футболисту дают миллион, а в другом, узнав об этом, тут же предлагают миллион двести? Как быть? Если кто-нибудь мне пояснит, буду очень признателен, сниму шляпу и поклонюсь в пояс. Но ведь нет его, механизма. Даже если декларативно будет заявлено о том, о чем так много говорил в свое время Владимир Владимирович Алешин, то есть о потолке зарплат, — выйдет как всегда. Вы не забывайте, в какой стране мы живем...