Бронзовый призер Олимпиады в танцах на льду Максим Шабалин: «Пожалуйста, доктор»

Бронзовый призер ванкуверской Олимпиады по фигурному катанию в танцах на льду Максим Шабалин обычно куда менее словоохотлив, чем его прелестная партнерша. Однако в Русском доме «Сочи-2014», где его чествовали в отсутствие Оксаны Домниной (она задержалась на допинг-контроле), Максим неожиданно разоткровенничался.

— Когда закончился ваш произвольный танец, вы не радовались, а устало улыбались. Такая улыбка бывает, когда люди хотят сказать: как хорошо, что все вообще закончилось.
— А так и есть: все закончилось. Я счастлив, что мы удачно выступили на Олимпиаде, показали то катание, на которое рассчитывали. Да, мы стремились к золоту, но довольствовались бронзой. Но и на этом пути преодолели очень много сложностей. Спасибо Оксане, которая всегда меня поддерживала.

— Отыграть преимущество в шесть баллов у канадской пары было невозможно?
— Мы выходили на лед последними в разминке, и все пары перед нами откатали чисто, поэтому у нас не оставалось права на ошибку. И надо было выступить не просто чисто, но еще и эмоционально. Мы это смогли. Но чтобы отыграть шесть баллов, надо было кататься на разрыв аорты. Да мы и катались как в последний раз.

— В Ванкувере на две верхние ступени пьедестала взошли североамериканские пары. Что надо сделать европейским дуэтам, чтобы вернуть утерянное преимущество?
— Вернуть в Россию всех тех отечественных специалистов, которые десять лет назад уехали работать за границу.

— Сперва претензии к вам предъявили австралийские аборигены, которые усмотрели в танце оскорбление их национальной культуры, затем певица Шейла Чандра обвинила вас в «воровстве музыки».
— Оценивать судейство я не буду. Потому что никогда не комментирую решения арбитров.

— А насколько этот прессинг повлиял на вас с Оксаной?
— Я испытал огромный пресс. У меня уже был олимпийский опыт — мы с Оксаной катались в Турине, — и я думал, что научился справляться со стрессом. Но ошибся. Даже на чемпионате мира в Лос-Анджелесе в прошлом году было проще и спокойнее. В Ванкувере я не читал газет, не смотрел телевизор, отключил телефон, но что-то все равно витало в воздухе и давило. Впрочем, главная проблема — это мое больное колено. Хоть оно помогало как-то отвлекаться.

— По ходу сезона вы принципиально не комментировали состояние своего колена.
— Теперь, когда Олимпиада для танцоров закончилась, скажу: я уже не помню, когда последний раз адреналин, выброшенный в кровь на соревнованиях, помогал забыть про боль в колене.

— Ваш тренер Наталья Линичук сказала, что вы, по ее мнению, достойны не бронзовой, а платиновой медали.
— В Ванкувере перед выходом на обязательный танец сказал врачу: сделай хоть что-нибудь, чтобы я смог кататься. Доктор вколол тройную дозу обезболивающего, но боль осталась прежней. Я катался на ватных ногах. Но хорошо, что это было в обязательном танце, а не в оригинальном или в произвольном, где ответственность намного выше, сил уходит больше, а кататься нужно эмоциональнее.

— Игры в Ванкувере для вас последние? Или все-таки надеетесь выступить в Сочи?
— Знаете, проблема с коленями впервые у меня появилась три года назад. Тогда я травмировал правый мениск. Потом «полетел» левый. Потом хрящ. А хрящи, как известно, не восстанавливаются. Врачу, который восстановит кому-либо хрящ, дадут Нобелевскую премию. Если медицина совершит революцию в этой области, то я с удовольствием выступлю на сочинской Олимпиаде. Но это маловероятно.

— Какие теперь у вас планы?
— Жизнь продолжается. Предстоит долгое восстановление, лечение. Есть три сценария развития событий: оптимистичный, пессимистичный, реалистичный. В любом случае страница моей жизни перевернута. Теперь найду, чем заняться.

Ванкувер