Бывший полузащитник «Зенита» Алексей Катульский: «Серебро с Петржелой для меня ничего не значит»

В конце нынешней зимы бывший игрок «Зенита» Алексей Катульский неожиданно подписал контракт с «Русью», выступающей в первенстве Северо-Запада. Спустя несколько недель Катульский так же неожиданно объявил о завершении карьеры. О причинах такого решения, а также об основных этапах своей карьеры воспитанник питерского футбола рассказал в эксклюзивной беседе со «Спортом».

Уровень «Руси»

— Почему все-таки решили завершить карьеру?
— Решение связано в первую очередь со здоровьем. В моем возрасте после стольких травм очень тяжело выступать на искусственных полях. Когда чувствуешь, что уже не можешь полностью выкладываться на поле, пора заканчивать.

— А как же контракт с «Русью», подписанный совсем недавно?
— Когда я покинул «Шинник», уже подумывал о завершении карьеры. Это было еще до того, как я вернулся в Санкт-Петербург. Но после того, как поступило предложение от «Руси», решил попробовать. Две недели потренировался и понял, что тяжело.

— Какие впечатления остались от ­команды?
— Исключительно приятные. Я играл за «молодежку» «Шинника» на КФК. Если сравнивать уровень, то в питерском клубе он намного выше. Это касается и отношения к тренировочному процессу, и инфраструктуры. К сожалению, у «Руси» еще нет своей базы, но условия, в которых проводились тренировки, были прекрасными. Все, что необходимо, у клуба есть. Команда проводит свои матчи на новом уютном стадионе. Офисы, наверное, сравнивать бесполезно — они сейчас везде очень красивые (смеется).

Семья с Малафеевым

— Когда вообще поняли, что футбол — ваше будущее?
— Глубоко вы копнули (смеется). Я с пяти лет занимался в футбольной школе. Наверное, как и всем мальчишкам, мне просто нравилось этим заниматься. Конкретной цели попасть в «Зенит» я перед собой не ставил. Старался развиваться, много работал над собой. А вот когда уже попал в дубль, стал относиться к этому серьезнее. Но все равно не было мыслей о том, что мне необходим карьерный рост. Отношение к футболу как к работе пришло с возрастом, само собой. В моей карьере все развивалось поэтапно. Много вещей сложилось воедино, и я стал игроком «Зенита». В какой-то степени это можно даже назвать стечением обстоятельств.

— Расскажите о работе с Лебедевым и Бурчалкиным в «Зените-2».
— У Бурчалкина все было очень строго. Дисциплина — на высоте. Он был для нас огромным авторитетом — легендарный в прошлом футболист. Отлично мотивировал, всегда знал, что нужно сказать, чтобы завести ребят. Очень большое внимание уделял работе над физическим состоянием, давал серьезные нагрузки. Лебедев, напротив, делал акцент на тактической составляющей. При нем футболисты знали свои задания наизусть.

— Попадание в «основу» как восприняли?
— Честно говоря, очень спокойно. Я прекрасно понимал, что это еще ничего не значит, что нужно продолжать работать над собой. Кроме того, к тренировкам с «основой» я привлекался еще при Анатолии Бышовце в 1998 году. А может, даже при Садырине. Сейчас уже и не вспомню. Наверное, еще и поэтому приглашение в основной состав сюрпризом для меня не стало.

— Говорят, в те годы была непростая атмосфера — старожилы клуба шпыняли молодых ребят...
— Как сказать... В общем и целом атмосфера была рабочей. Пренебрежения со стороны ветеранов команды, конечно, не было. Но, например, они могли накричать. К тому же молодым футболистам приходилось и бегать в два раза больше, и мячи таскать. Некоторые не любили, когда их обыгрывают, — можно было прилично получить по ногам. Сейчас такого уже нет.

— Как складывались ваши отношения с ветеранами команды?
— В принципе неплохо. Это были сугубо профессиональные отношения — в силу возраста за пределами базы мы не общались.

— А какие впечатления о себе оставляли нынешние звезды «Зенита» — Малафеев, Быстров, Денисов, Аршавин, Кержаков?
— Мы все появились примерно в одно время — разница была буквально в пару лет. Все они были молодыми, с амбициями: было много желания себя проявить. Отрицательных эмоций от них не осталось, но и сказать, что мы дружили, я не могу. В то время я много общался только со Славой Малафеевым.

Рабочие отношения

— Бронзовый сезон считаете пиком своей карьеры?
— Я весь сезон провел в «основе». Это, конечно, было прекрасно. Вся команда находилась на эмоциональном подъеме. Даже когда к перерыву проигрывали в пару мячей, у всех без исключения была уверенность в конечной победе. Пожалуй, такое состояние и можно считать самым ярким впечатлением тех лет.

— Стало быть, серебро 2003 года для вас не так ценно?
— То серебро для меня вообще ничего не значит. Я практически не играл — какие тут могут быть эмоции? Разве что медаль получил. Но разве это так важно?

— Нарушения режима были?
— Да, были. Но назвать их серьезными никак нельзя. Не припомню, чтобы кого-то сильно штрафовали или отстраняли от тренировок и матчей. Никто никогда не выносил ничего за пределы команды. И мне бы не хотелось — это было бы некорректно по отношению к бывшим партнерам (улыбается).

— Конфликт между Властимилом Петржелой и Виталием Мутко как-то сказывался на команде?
— Если честно, никто из футболистов в то время ничего о конфликте даже не знал. Поэтому на команде, как мне кажется, это не сказывалось вообще. Более того, я бы не сказал, что Мутко вмешивался в командные дела. Да, он мог после матча зайти в раздевалку, пообщаться с командой. Мог похвалить, мог покричать. Но все понимали, что он, как президент клуба, несет за нас ответственность, что ему не наплевать на результаты. Конкретно у меня никаких личных отношений с Виталием Леонтьевичем не было — общались только в рабочих рамках.

— Почему вы тогда покинули «Зенит»?
— Я слишком мало играл. Когда я попросил меня отпустить, Петржела сказал, что я ему нужен. А в конце сезона меня просто выставили на трансфер.

— Обида есть?
— Конечно есть. Плохо, когда в глаза говорят одно, а на деле получалось совсем другое. При этом никаких профессиональных претензий к Властимилу у меня нет.

— Кого из тренеров «Зенита», с которыми вы работали, выделите?
— Как тренера я бы выделил Петржелу. Он большой профессионал. При нем в команде все было демократично, игроки чувствовали доверие. Потренировался — дальше делай что хочешь. А по человеческим качествам я бы назвал Юрия Андреевича Морозова. Хоть он и здорово кричал на нас, всегда вел себя очень порядочно.

— Вы дважды входили в список 33 лучших игроков чемпионата. Почему не сложилось со сборной?
— Трудно сказать. Если честно, у меня в то время не было мыслей на эту тему. Никогда не думал о том, позовут меня в сборную или нет. Да и задачи такой перед собой не ставил. Тем более что игроков то и дело критиковали: иногда обоснованно, а иногда нет. Когда на игроков выливают столько грязи, желания приезжать в расположение сборной нет ни у кого. Я просто был доволен тем, как у меня складываются дела в «Зените». Жаловаться мне было не на что. И разочарования никакого у меня нет.

— Можете сказать, почему в нынешней сборной такие проблемы с центральными защитниками?
— Есть тренер, он все видит. Ему и так хватает советников. Если еще и я буду высказывать свое мнение, будет совсем неправильно (улыбается). Если молодых игроков не привлекают — значит, они просто кому-то не нужны.

Чистый футбол

— Переход в команду первого дивизиона вас не смущал?
— Конечно, немного смущал. Но, скажу честно, я нисколько не пожалел о том, что перешел в «Урал». По всем критериям екатеринбургский клуб — лучший этап в моей карьере. Это касается и отношений в коллективе, и моих выступлений.

— Вы даже были капитаном команды...
— Да, но на мне это никак не отразилось. В «Урале» у нас была одна семья. Никаких группировок, сплетен и интриг. Все ребята дружили. У меня за всю жизнь никогда не было столько друзей, сколько в Екатеринбурге. Даже сейчас, по прошествии времени стараемся поддерживать отношения. Все пять лет у нас была отличная команда, которая была способна решать серьезные задачи.

— Почему же тогда «Урал» не вышел в премьер-лигу?
— Руководство клуба ставило перед нами задачу повышения в классе. Но самая реальная возможность у нас была лишь однажды, когда мы заняли третье место с рекордным для клуба количеством очков. Мы тогда посчитали, что во все предыдущие годы клубы с такими показателями выходили в премьер-лигу. А на этот раз у нас не получилось. Почему? Мы играли в честный футбол. Даже забавно получается: из «Зенита», где играли в чистый футбол, я попал в «Урал», где ситуация была идентичной.

— Хотите сказать, что «Урал» ни разу не играл договорных матчей?
— За все время, что я выступал в команде, ни разу подобного не было. Ни в одной игре. Кроме того, не было даже разговоров о том, чтобы участвовать в подковерных играх. Руководство клуба постоянно повторяло, что лучше еще год в первой лиге поиграем, чем будем этим заниматься.

— Зачем тогда перебрались в «Волгу»?
— Хотелось быть поближе к дому. Все-таки Нижний Новгород находится ближе к Санкт-Петербургу, чем Екатеринбург. Но так получилось, что играть мне не дали.

— Почему?
— Совсем недавно один агент рассказал мне о причинах. Но поскольку я достоверной информацией не владею, говорить об этом мне не хотелось бы. Но сейчас я понимаю, что уход из «Урала» был ошибкой.

— А переход в «Шинник»?
— Я шел к хорошо знакомому мне тренеру Побегалову. С ним я работал и в «Урале», и в «Волге». А когда ­команду возглавил Омари Тетрадзе, он сразу подошел ко мне и сказал, что на меня не рассчитывает. И я, признаться, ему очень благодарен за откровенность. Лучше сказать правду в лицо, чем врать. Поэтому выбора у меня по большому счету не было.

Семилетка в вузе

— Складывается впечатление, что вы человек, который не любит перемен...
— Да, вы правы. Мне нравится оседлый образ жизни, не люблю резко что-то менять. Это тоже повлияло на мою карьеру, поэтому я редко менял клубы. Для меня самым важным была игровая практика. Конечно, учитывались и интересы семьи.

— Как семья реагировала на перипетии вашей карьеры?
— Она всегда и во всем меня поддерживала. Я, в свою очередь, при принятии важных решений советовался с семьей.

— Интервью с собой коллекционировали?
— Поначалу да. Но потом, когда я стал выступать на серьезном уровне, это стало проблематично. За всем не уследить, сами понимаете. Но было время, что даже статистику вместе вели (улыбается).

— Интересный статистический факт: вы провели более 300 матчей на разных уровнях...
— Даже не думал, что их будет так много. Удивлен.

— Чем занимаетесь помимо фут­бола?
— В принципе, кроме спорта, особых интересов у меня нет. Стараюсь следить за всем, что происходит в футбольном мире. Еще очень люблю собак. Моей собаке уже больше 10 лет. Что она только со мной не пережила — и в поездах каталась, и в машине. Даже на самолете несколько раз летала. Она была рядом в самые трудные минуты.

— Еще один примечательный факт — у вас два высших образования. Редкость для футболиста.
— Да, я окончил ИНЖЭКОН и институт имени Лесгафта. Была интересная история, связанная с учебой в ИНЖЭКОНе. Вместо пяти лет я отучился там целых семь! Так получилось, что совмещать учебу и профессиональный футбол в какое-то время было практически невозможно. Так вот, когда я все-таки окончил университет, однокурсники сильно удивились, узнав, что я выступаю за «Зенит» (смеется).

— Чем планируете заниматься ­сейчас?
— В скором времени я начну работу в Академии «Зенита». Я много общаюсь с ребятами, с которыми мы вместе учились еще в школе. После разговора с Димой Васильевым (бывшим защитником «Рубина» и «Шинника») я решил попробовать поступить на работу в академию. Теперь буду работать помощником тренера команды 99-го года.