Бывший вратарь «Торпедо» Дмитрий Бородин: Душат нашего брата

Если составить условный рейтинг наиболее недооцененных футболистов, когда-либо выступавших в чемпионатах России, Дмитрий Бородин, полагаю, займет в нем одно из первых мест. Где-то между Олегом Веретенниковым и, скажем, Игорем Симутенковым. Только вот у Олега с Игорем шансов подкорректировать свое место в истории уже никаких, а Дмитрий, совершенно напротив, полон желания именно это и сделать. Не думаю, что многих поразил его уход из монохромного во всех отношениях «Торпедо». В любом случае пересчитать этих наивных людей можно без помощи калькулятора. Удивляет, скорее, другое: почему он не сделал этого раньше? Но и сегодня выбор, насколько известно, у Бородина есть («23 ноября в отпуск улетаю. Очень бы хотелось до этой даты определиться. Надеюсь, так оно и будет»). Шесть полных лет в одном клубе — большой по нынешним временам срок. И я лично думаю, что вратаря такого уровня в «Торпедо» еще долго не будет.

«Облико морале»

— Если не ошибаюсь, со стороны «Торпедо» формулировка была такая: «Клуб решил не пролонгировать контракт с Бородиным»...
— Что-то вроде этого, да. Но я чуть раньше, на последней пресс-конференции, официально объявил, что завершающийся контракт продлевать не буду. Еще год в первом дивизионе я просто не выдержал бы. Не физически — морально. Зная, что ты точно способен на большее, играть там очень непросто, поверьте. Поэтому я и предупредил по-честному, заранее, что моя карьера в «Торпедо» окончена.
А расстались мы с клубом достаточно спокойно, с Владимиром Алешиным хорошо поговорили. Я ему так и сказал: «Не вижу перспективы». Если в начале сезона команда смотрелась вполне серьезно, то где-то к лету многое стало ясно. Примерно с этого момента руководство стало избавляться от опытных футболистов.

— Это, Дмитрий, называется — строить команду будущего.
— Наверное. Или так еще — ставка на молодежь. Клуб, разумеется, вправе сам выбирать путь развития, но лично мне было комфортнее играть в «Торпедо» образца начала сезона. Во всяком случае не припомню, чтобы нас в первом круге так «возили», как во втором. Причем регулярно. Разве что в Новосибирске реальный пожар сзади был, мы там со счетом 3:5 попали. А во второй половине сезона, когда играла молодежь, мы чуть ли не в каждом матче чудили. Как только на выезд собираемся, я слышу: «Ну что, два пропустишь или четыре?» Что пропустим — знали точно. Один раз, по-моему, «на ноль» чудом сыграли, в Иркутске.
А месяца за полтора до окончания сезона мне говорят: «Ты играй, а мы тебе новое предложение готовим. Хотим, чтобы ты остался». Я ответил в том смысле, что вы, конечно, готовьте, буду рад ознакомиться, но останусь вряд ли. Так, правда, и не дождался ничего. Ну что поделать, такова футбольная жизнь.

— Позитива в вашей ситуации, значит, все-таки больше?
— Я про «Торпедо» слова плохого не скажу. Клуб дал мне шанс подняться после того, как я в «Зените» в глухой запас попал. Год, правда, я и в «Торпедо» на лавке просидел, но в итоге выиграл конкуренцию, стал основным вратарем, получил вызов в сборную. И в финансовом плане мы с руководством всегда находили точки соприкосновения. Так, кое-какие нерешенные вопросы остались, конечно, и это не очень здорово. Но самое неприятное то, что мы не смогли дать результат, на который были в свое время способны. Какой классный костяк: Зырянов, Семшов, Будылин, Кормильцев, Панов, Лебеденко! Понемногу, по человечку грамотно добавляй — могли и чемпионами стать, я уверен. Очень жалко, что по разным причинам не получилось.

— «Кое-какие вопросы» — это, похоже, вы про квартиру.
— Ну… В общем, да. Обещали помочь в этом направлении, но, к сожалению, не помогли.

Каждому свое

— С первым дивизионом покончено навсегда?
— Зарекаться ни от чего нельзя. Кто знает, что там дальше в жизни произойдет?

— А вы ведь еще год назад этот вопрос могли кардинально решить: были, помнится, и другие, кроме «Торпедо», варианты продолжения карьеры.
— Были. Но я как смотрел на вещи? Хорошая команда, ровный состав, дружный коллектив. Все шансы вернуться в премьер-лигу! Так уж лучше я вернусь с «Торпедо», которому отдал столько лет, продлю контракт и буду играть дальше… Получается, немножко я наши общие возможности переоценил.

— Зато наверняка удалось узнать, каковы реалии первого дивизиона. Сбылись худшие ожидания?
— Сбылись, сбылись.

— Все расписано?
— Я нюансов не знаю, конечно, но что-то в этом роде. А мы в такие игры не играли, потому что «Торпедо» — серьезный бренд. Мы и без них, как весной думалось, в порядке. Но если реально оценивать то, что творилось вокруг, — нужно было срочно менять методы. Решать вопросы так, как это делали конкуренты. Грубо говоря, одну из двух игр с выезда требовалось стопроцент­но, с гарантией привозить, если мы действительно хотели в премьер-лигу. А дома и сами со всеми разобрались бы. Но «Торпедо» пошло другим путем. В итоге много всего потрачено — сил, нервов, денег, а отдачи никакой.

— Трехкратное сокращение бюджета-2008, о котором недавно объявил Алешин, — это что, жестокая шутка, как считаете?
— Не знаю, честно. Даже не слышал об этом.

Время цвести

— Правомерна ли, на ваш взгляд, такая параллель: игра «Торпедо» в первом дивизионе в чем-то сродни игре «Локомотива» в премьер-лиге?
— «Локомотив» с «Торпедо» я бы ни при каких условиях не сравнивал. Это совсем разный уровень.

— Сродни в том, насколько сезон не получился, вот что имеется в виду.
— А, ну да. И они шарахались весь год, и мы. Я про «Локо» ничего предметно сказать не могу, а в нашем случае на выезде и дома играли две совершенно разные команды. В «Лужниках» мы почти всех рвали. Аура, может, у стадиона такая? Пока приезжий народ смотрит на эту громадину, пока восхищается, оглядывается вокруг — мы делаем результат. Зато в гостевых матчах, такое ощущение, все настраивались на единственную домашнюю игру в сезоне — с «Торпедо». Никто нас не боялся, все зубы точили. А через три дня «Балтика» приезжала и собирала очки там, где мы их посеяли.

— А вам не кажется, что футбольный клуб «Торпедо» в определенном смысле — душитель свобод и талантов? Ведь все, кто ушел из команды в последнее время, цветут и пахнут.
— Намекаете, что и мне цвести пора? Хотелось бы надеяться. Возраст такой, что действительно пора. Очень хочется сказать в футболе какую-то вескую фразу. За сборную России сыграть. С 2005 года, когда Юрий Павлович Семин стал меня в команду привлекать, я все в кандидатах хожу, как бы в обойме числюсь, а не сыграл ни минуты. Даже в товарищеском матче. Это, честно говоря, с профессиональной точки зрения немного обидно. Почему-то кажется, что хотя бы на маленький шанс встать в ворота сборной я за последние годы наработал. Это субъективное мнение, конечно, но я готов его отстаивать.

— Вообще, Дмитрий, ощущение неполноценности карьеры не гложет? Как-то все у вас пока не завершено: сборная только намеком, основным вратарем стали к двадцати шести, ценнейший год потеряли в первом дивизионе…
— Ну что тут поделать? Уж как получилось. Может, улыбнулась бы фортуна пошире или я что-то сделал бы по-другому — играл бы давно в сборной. Или вообще бы уже не играл, кто может знать? Зато у меня есть стимул и понимание того, что еще не сказал в футболе своего слова. Тридцать лет для вратаря — самый сок. Начинаю с этого года спрос с себя — по самому большому счету. Все усилия приложу, чтобы избавиться от этой, как вы говорите, неполноценности. Любую конкуренцию готов выдержать! Я теперь до такой степени закален, что абсолютно все равно, кто у меня в конкурентах.

Между прошлым и будущим

— Чем еще порадовал и огорчил минувший сезон?
— Вот очень положительный момент: удалось поработать с Ринатом Дасаевым.

— Объясните на пальцах, Дмитрий: что конкретно может дать вам, опытному 30-летнему игроку, тренер вратарей? Даже такой авторитетный, как Дасаев?
— Очень многое. Нет предела совершенству. Я, например, только теперь окончательно раскрепостился, стал философски относиться к пропущенным голам. Не равнодушно, а именно философски, понимаете, да? Нам в этом сезоне чуть ли не больше всех в лиге забили, ну такая у команды была манера игры. Если из-за каждого гола себя накручивать — повеситься легче. Важно не зацикливаться на переживаниях, а попытаться сделать так, чтобы в следующем матче не пропустить еще. Вот в окончательном понимании этой вратарской истины — огромная помощь Дасаева. Уверенности в себе он мне прилично добавил.
Кроме того, Ринат меня из ворот так далеко вытащил, что дальше уже просто некуда, мне кажется. Ему очень не нравится, когда вратарь «привязан» к штангам.

— А вы знаете, что игра на выходах считалась его слабым местом?
— Знаю. Может, поэтому сегодня он так ревностно к этому компоненту и относится. Замучил меня на тренировках. Я-то считаю, что и раньше с игрой на выходе дружил, но Дасаев с этим не согласен. Иди на все, что летит! Мы даже иногда ругались, я с тренировки уходил. Ну как — в концовке, с индивидуальных занятий. Куда, зачем вратарю выдвигаться, если мяч в космос уходит? А он требует! Но в итоге, по моим ощущениям, штрафную я стал чувствовать гораздо лучше.

— Интересно, вы по ходу своей карьеры ощутили, что футбол меняется? Что меняется, скажем, техника игры вратаря, его восприятие происходящего на поле?
— Конечно. Конкретный пример: раньше защитники вратарю назад смело отдавали, а сегодня остерегаются. Вратарь потерял право брать отыгранный мяч в руки и, соответственно, гораздо больше работает ногами. Я застал времена, когда вброшенный из аута мяч можно было ловить, а теперь об этом уже все позабыли. Любой отскок ты должен выбивать, и желательно при этом знать куда. Вратарей в этой части стараются как можно больше наигрывать, гораздо чаще, чем раньше, к «квадратам» подпускают, к общим игровым упражнениям.
Еще момент: раньше все играли с последним защитником, а сегодня строятся в линию. Вратарь, по сути, и стал последним защитником, он барражирует теперь по линии штрафной, а не по линии вратарской, как прежде. То есть зона личной ответственности значительно расширилась.

No comment

— После тяжкого во всех отношениях матча с Израилем не прекращаются разговоры о том, что Габулов в той или иной степени виноват в обоих мячах.
— Я работу коллеги оценивать не стану. Тем более с критической точки зрения.

— Габулов и сам признает свои ошибки.
— Ему виднее, наверное.

— И Руслан Нигматуллин считает, что наш вратарь обязан был прочитать оба эпизода и раньше выходить из ворот.
— Это его личное мнение, не больше.

— А Владимир Маслаченко даже готов показать, как Габулову нужно было действовать. И использует обороты, не оставляющие никаких сомнений в его правоте: «Я отвечаю — он был обязан».
— Я очень люблю слушать комментарии Владимира Никитовича. В том числе и эти его знаменитые разборы. И нередко с ним соглашаюсь, кстати. Но мне все же кажется, что к его аналитической деятельности правильнее относиться со здоровой долей юмора. Так будет, на мой взгляд, для всех полезнее. Тем более что давно замечено: есть люди, которых Владимир Никитович раз на чем-то поймал и уже, видимо, до конца жизни не отпустит. А есть такие, которым он все прощает. Маслаченко, конечно, иногда перегибает палку. Я не видел, как он сам играл, но рассказывают, что и по пять-шесть в одной игре пропускал, и «варил» не меньше других. А на действительно высоком уровне провел пару сезонов, по-моему.
Меня лично больше заинтересовала бы точка зрения Дасаева. Хотя и он порой очень жестко по вратарям проходится. Понимаете, там, на поле, все измеряется в долях секунды, в мгновениях. Кто-то бы пошел вперед по эпизоду, а кто-то решил иначе. У каждого свое понимание ситуации.

— Вы, вратарь, наблюдая за матчем Израиль — Россия, как скоро почувствовали, что сзади у нас непорядок?
— Да не только сзади. Непорядок был во всем, особенно по ходу первого тайма. Я, честно говоря, ничего не понял.

— Есть мнение, что перегорели...
— Да ну. Перегореть можно на «Уэмбли», это понятно. Или перед матчем с Голландией. А так выходить против Израиля, как вышли мы... Я многих просто не узнал. После игры звонил, конечно, пацанам, пытался какие-то слова говорить. Но что скажешь такого, чтобы легче стало?

Мяч — как пуля

— Пару лет назад в амстердамской штаб-квартире одной знаменитой фирмы мне довелось поучаствовать в одном интереснейшем семинаре. Перед нами препарировали мяч и рассказывали, как они там, в этой самой фирме, стараются сделать так, чтобы жизнь вратаря становилась все тяжелее. Не из вредности, понятно, а в целях повышения зрелищности.
— Вот-вот. Душат нашего брата. Это, если не ошибаюсь, с 1994 года пошло, с чемпионата мира в США. С тех пор мячи все хуже и хуже — с точки зрения вратаря, конечно. Я, например, к «Адидасу» нынешнему привыкнуть никак не могу. Правда, мы сезон «Селектом» отыграли, он особо не летит — довольно дубовый мячик. Но как только на «Адидас» или «Найк» нарвался — все, пиши пропало. Мячи у нас — как пули стали. Одно хорошо: у вратаря теперь чаще получается выводить нападающего один в один. Р-р-раз в касание — и за шиворот защитникам! Но это слабое утешение. У тенденции должен быть предел, дальше некуда, по-моему.

— Зато перчатки вам такие придумали, что…
— Мяч сам прилипает, да? Если человек ловить не умеет, то хоть три пары ему на одень — не поможет. А вообще, эффект прилипания есть, согласен. Но на самом деле он одну-две игры сохраняется, потом исчезает. Если у тебя личный контракт с производителем, можно, конечно, на каждый матч в новых перчатках выходить. Но я, например, не люблю их менять. Игр 15–20 для одной пары — норма. То есть две-три пары за сезон. Потом их списываешь в разряд тренировочных. А чем хуже твои тренировочные перчатки, тем лучше кажутся игровые.

Суперблиц

Дмитрий Бородин, бывший вратарь «Торпедо»:  

— Три лучших вратаря чемпионата России 2007 года?
— Кински, Жевнов, Плетикоса. Двух первых назвал, не думая, с третьей кандидатурой всегда проблемы.

— Сильнейшая в премьер-лиге линия обороны?
— Здесь вопросов никаких: два брата Березуцкие и Игнат. И даже Израиль ничего не меняет.

— Человек, за которым вратарь как за каменной стеной?
— В свое время в «Торпедо» Зырянов выполнял роль опорного и «чистил» все, что можно и что нельзя. Сейчас в «Зените» роль Зырянова исполняет Тимощук. Но все равно самым надежным футболистом из тех, с кем приходилось играть, назову Костю.