Чемпион мира Альберт Селимов: Все силы отдам, чтобы победить в Пекине

Главный претендент на золото Пекина в полулегком весе Альберт Селимов две недели назад травмировал руку на мемориале Феликса Штамма в Польше и, выйдя в полуфинал, был вынужден сняться с соревнований. Однако 21-летний боксер не унывает.

Причина никого не волнует

— Альберт, наверное, главный сейчас вопрос — как здоровье?
— Уже несколько дней, как сняли гипс, и я, конечно, не могу еще полноценно тренироваться. Должен был выступать на турнире в Таиланде, однако теперь, когда вылечусь, поеду в Финляндию. Ничего страшного — возможно, это даже и к лучшему.

— Особо не печалитесь?
— Сперва переживал. А потом пришел к выводу: значит, суждено сломать руку. От судьбы не убежишь.

— А пытались?
— Куда мне? Как Всевышний решит, так и будет. Я уже давно не стоял на третьей ступеньке пьедестала, и когда оказался на ней, стало как-то не по себе. Пусть снялся и не боксировал, но третье место — не первое! А причина никого не волнует. Мне тренеры постоянно повторяют: чемпионов запоминают, финалистов и призеров — нет.

— Тем не менее в схожей ситуации вы со сломанной рукой вышли на финал Кубка мира в 2006-м…
— Тогда так надо было для команды. И то меня собирались снять, чего попросил не делать. Хотел хотя бы раунд почувствовать, что представляет собой кубинец, который мог стать моим главным соперником на чемпионате мира и Олимпиаде. Одной рукой боксировал — и шло хорошо. Но все равно одна рука — не две.

— Не опасались, что Гамбоа, победив вас, получит психологическое преимущество перед следующими встречами?
— Думаю не о других, а о себе — как мне у них выиграть. А они пусть думают, что хотят.

— В Польше рисковать смысла не видели?
— Главный тренер сборной Александр Лебзяк сказал: главное — Олимпиада. Я выиграл у очень сильного китайца, и оставались соперники послабее. Даже просил дать мне побоксировать одной рукой, но не разрешили: перестраховались, чтобы не ударил «на автомате» травмированной.

Никогда не буду бить брата

— В детстве жизнь боксера представляли такой, какая она на самом деле?
— Честно говоря, нет. Предполагал, что бокс физически тяжелый вид спорта, где надо тренироваться, тренироваться, тренироваться... А выяснилось, что психологически намного труднее: настраиваться на каждого соперника, думать о его ошибках, просматривать бои…

— Но грезили ведь об ином…
— Насмотрелся фильмов с Брюсом Ли и Чаком Норрисом, хотел заниматься каратэ. О боксе не помышлял.

— Что спутало планы?
— До сих пор помню тот пасмурный день на осенних каникулах. Пришел одноклассник и позвал на бокс. Думал, похожу неделю и брошу — запишусь на каратэ. Но выиграл первый же спарринг и понял: бокс — моя стихия. Около пятидесяти боев подряд никому не уступал.

— Их счет ведете с той поры?
— С самого первого. Выиграл 149 из 160. Проиграл одиннадцать, но все они были равными. И я всегда брал реванш. Еще никто не побеждал меня дважды.

— Недалек час, когда можете сойтись в официальном поединке с младшим братом Робертом.
— Он выступает в моем весе — пока «по юношам». Думаю, если попадем друг на друга, один из нас снимется и отдаст победу. Что бы ни случилось, я не буду бить родного брата, и тем более — он меня. Мы можем боксировать только на тренировках.

Взрослый человек

— Когда поняли, что из бокса назад дороги нет?
— Когда выиграл чемпионат мира. Если бы не попал на Олимпиаду, куда так стремился, выдержав огромную конкуренцию, сильно бы разочаровался и мог оставить бокс.

— А когда осознали, что бокс не драка, а спорт?
— Когда в меня начали не попадать.

— Бывает, что кулаки чешутся?
— Когда слишком много отдыхаешь. Но это быстро проходит. Сейчас драться несерьезно — я взрослый человек.

— Завершив бой, неизменно просите Всевышнего простить за нанесенные удары. Не проще ли их не наносить?
— Проще не боксировать вообще. Перед боем никогда не молю о победе, а лишь о двух вещах — чтобы Всевышний дал мне сил, и я боксировал как мужчина. После боя прошу прощения не только за то, что наносил удары, но и за все грехи.

— Что испытываете, видя горе поверженного противника?
— Ничего. Думаю исключительно о том, что задачу выполнил. Ухожу и молюсь.

— Вам важнее перебоксировать или переиграть оппонента?
— Для меня главное — перехитрить соперника. Если надо порубиться, могу пойти и в контактный бой. Но зачем? Мне голова еще нужна на плечах, у меня их все-таки не две. Поэтому стараюсь пропускать поменьше ударов. Если выигрываю, пропустив больше, чем обычно, переживаю.

— Свою манеру считаете зрелищной?
— Конечно, публике интересней, когда боксеры стоят в центре ринга и колбасятся, как в пивной! Мой бокс зрелищный, но для знатоков. И мне он нравится. Мне все равно, кто передо мной — победитель первенства мира или Олимпиады. Всегда говорю себе: если кто-то стал чемпионом, значит, меня там не было и он со мной не боксировал.

Лезгинка на ринге

— Вы первый лезгин, ставший чемпионом мира по боксу. Каково быть народным героем?
— Везде я почетный гость, что чересчур расслабляет. С одной стороны, приятно, когда тебя повсюду узнают и приглашают. С другой — это отвлекает от спорта. Отказываешь — обижаются. Тренироваться сложно. А впереди Олимпиада. И соперники готовятся не на банкетах. Тренеры уже иногда сокрушаются: «Альберт, лучше бы ты на мире стал третьим, а на Олимпийских играх чемпионом». Про себя отвечаю: «Ничего, и на Олимпиаде буду первым!»

— С кем делите радости и горести?
— С тренерами Нури-Пашой Талибовым и Абдулмуталимом Абакаровым, которые здорово помогают во всем — не только в боксе, но и в трудные моменты поддерживают в жизни. Они мне как вторые отцы. А жена Абдулмуталима Гамзатовича так молила о моей победе на чемпионате мира, что у нее даже голос сел во время финального боя.

— Зачем тогда в Чикаго расстроили Абакарова, отказавшись от заботливо предложенной им американской сим-карты?
— Во время любых соревнований — будь то даже первенство области — ни с кем не общаюсь. Когда все закончится, можно со всеми спокойно поговорить. И Абакаров не обиделся. Наоборот, сказал: «Альберт, ты молодец! Думаешь только о боксе».

— Лезгинку в Пекине станцуете?
— Прямо на ринге, если выйду в финал и его выиграю.

— А что может помешать?
— На все воля Всевышнего. Если суждено, выиграю. Но все силы отдам, чтобы победить на Олимпиаде. Буду зубами цепляться, боксировать не за себя, а за народ, который за меня переживает.