Дарко Панчев: Итальянцы помешаны на обороне. Это — гены!

Стадион в Бари замер, телезрители во всем мире тоже. Нападающий в красно-белой футболке поставил мяч на точку, спокойно разбежался и отправил мяч в сетку. Невероятное случилось: «Црвена Звезда» дала прощальный салют в честь объединенной Югославии, выиграв Кубок чемпионов. Дарко Панчев, сделавший это, стал героем всей Восточной Европы и должен был продолжить сверкающую карьеру в Италии.

Один менталитет с треском сломался о другой. Драматичная история, достойная романа, тем не менее, вернула Панчева в родной Скопье победителем. Здесь его все знают не только, как лучшего футболиста эпохи «до Горана Пандева», но и как радушного хозяина кафе «9». Панчева здесь можно застать за холодным кофе всегда — он не скрывается от людей там, откуда его сердце так и не смогло уехать.

Если не македонец, то кто?!

— Тот пятый пенальти в Бари — тот самый момент в вашей карьере, который вы не забудете никогда?
— Один из таких — совершенно точно. В ней было много побед. И вообще все складывалось блестяще, пока я не уехал в Италию. Да, выиграть Кубок чемпионов — это незабываемо…

— Пауль Брайтнер рассказывал свою историю с пенальти в финале чемпионата мира 1974 года. Он сравнял счет в матче с Голландией, будучи при этом совершенно спокойным, а дома, после победы, пересматривая повтор матча, едва не потерял сознание от страха, когда увидел, что человек в телевизоре, похожий на него, берет мяч и отправляется к «точке»…
— Ого! (Смеется.) Для клуба из Восточной Европы выиграть крупный европейский турнир — практически непостижимая задача. Западноевропейские клубы всегда и во всем считались фаворитами, в том числе и с точки зрения футбольных чиновников. В 1991 году и ваш «Спартак» был очень сильной командой, дошел до полуфинала того турнира, где проиграл «Марселю». До сих пор такого в европейском футболе не было — две команды с Востока в полуфинале! Поэтому переоценить особенность момента, когда я шел «к точке», невозможно. На моих плечах лежала история. История лучшего клуба Восточной Европы на тот момент — моей «Црвены Звезды». Но когда я взял мяч, почувствовал его, моментально забыл обо всем на свете. После пересечения линии штрафной площади мысли остались лишь одни — это моя работа, вот мяч, вот ворота. Я должен забить. Все. И почти то же самое чувство было в то мгновение, когда мяч влетел в сетку…

— В том году вам не дали Золотую бутсу, УЕФА придал соревнованию бомбардиров статус неофициального. Вручали ее уже в «нулевых»… Обидно было?
— О том много писали, высказывались теории, совершенно далекие от истины. (Существовала версия, что УЕФА принял такое решение из-за странных матчей на Кипре. — «Спорт День за Днем».) Я забил больше всех голов в соревнованиях под эгидой УЕФА. Но в Югославии началась война, и это стало главной причиной, почему мне не вручили бутсу. Но из официальных записей мое имя никуда ведь не исчезало. Если бы, как писали, я завоевал этот приз нечестно, наверное, президент УЕФА Мишель Платини и глава компании «Адидас» не приехали бы в Скопье вручать мне его спустя пятнадцать лет (смеется).

 

— Македония может гордиться, мягко говоря, совсем небольшим количеством футбольных героев. Как вы ощущали себя единственным представителем своего региона в объединенной Югославии, кто забирался так высоко?
— Я представлял сборные Югославии с 14 лет. Хотя при этом оставался македонцем. И был очень горд. Югославия была прекрасной страной. И у нас были замечательные спортсмены, огромное их количество. Кое-кто извне уничтожил нашу страну и, соответственно, систему спортивного воспитания. Которой все гордились. Сейчас на Балканах удается поддерживать прежний уровень разве что в баскетболе и водном поло. Может быть, еще в гандболе. И речь не только о спорте. Недавно у нас проводился опрос жителей страны, им предлагалось сравнить жизнь сейчас и 25 лет назад. Так вот, 90 процентов высказалось за то, что лучше жилось в Югославии. Уровень жизни упал в каждой из наших бывших республик.

— Перед еврокубковой игрой «Црвены Звезды» с «Панатинаикосом» в Афинах вы на границе в графе «национальность» указали — «македонец». Чем немало разозлили греков, которые отказывались воспринимать отдельную страну с таким названием. Это было провокацией?
— (Крутит головой.) Все это большая политика! Все мои партнеры заполняли эту графу. Кто-то писал «серб», кто-то — «босниец». Я, естественно, поставил «македонец». Из чего пограничники раздули проблему. Я спортсмен, мне непонятны все эти игры. Как сказать о себе, что я кто-то другой, чем есть на самом деле, даже если это кому-то не нравится?! (Смеется.) Греки говорят: «Нет такой национальности!» Но как я могу не быть македонцем, если македонцами были мои деды и прадеды, чуть ли не четыреста лет? Странные вещи происходили в конце двадцатого века, и, наверное, сейчас, раз тебе могут сказать: «Ты — не тот, кто есть на самом деле! Делай то, то мы хотим, иначе ты не существуешь!» Я считаю, что в том инциденте был виноват Евросоюз, который позволил грекам так к этому относиться. Никто не может заставить меня отказаться от того, что я — македонец!

— Вы забили «Панатинаикосу» два гола…
— В Югославии говорят: «Смелому — счастье». Греческие журналисты перед игрой сделали меня врагом номер один. Одна газета вышла с моей перечеркнутой фотографией на первой полосе. А я забил (смеется).

— Читал, что вы ездите с женой отдыхать на море в греческую Македонию. Это как?
— Давайте по порядку: история гласит — и греки это знают, — что еще в 12-13 веках на территории греческой Македонии основным населением были македонцы. Греков там не видели, это была Оттоманская империя. А Салоники были македонским и еврейским городом. После Первой мировой войны регион стал заселяться греками. А македонцы стали уезжать. Деревня, в которой родился папа моей жены, находилась именно на территории греческой Македонии. Сейчас ее нет — она исчезла с лица земли. И об этом знают также в Евросоюзе… Я не политик, политики-то всегда такие: то на правой стороне, то на левой. Бог с ними… Мы-то заговорили об этом лишь из-за той нашей игры с «Панатинаикосом» (смеется).

— Известно, что вы полностью осели в Скопье и не стремитесь к путешествиям. Это и есть патриотизм?
— Я здесь родился. Здесь мои друзья. Со Скопье связаны воспоминания. У меня, на самом деле, есть большая квартира в Милане. Но я не чувствую себя там уютно. Мы, славяне, живем по-другому. Наслаждаемся общением друг с другом, любим шутить, есть-пить. У нас есть дух, которого нет у западных европейцев. Я ведь жил и в Италии, и в Германии, и в Швейцарии. И нигде не захотел остаться. Люблю только Скопье и Белград. Белград — тоже прекрасный город. Один из лучших в мире.

— Вы родились в Скопье в 1965-м году. Через два года после того, как город стал печально знаменит на весь мир страшнейшим землетрясением, о котором до сих пор напоминают остановившиеся часы на здании бывшего вокзала…
— Мой папа часто рассказывал об том дне. Они с мамой и старшим братом жили в тогда еще отдаленном районе города — Карпош. В ту пору еще не был развит особо общественный транспорт. Отец ехал на работу на велосипеде. Землетрясение началось, когда он был близко к центру. Папа упал с велосипеда, все кругом начало рушиться. К счастью, с ним ничего не случилось, отец тут же помчался домой, проверить семью. Им всем повезло, но кругом царил ужас. Скопье находится в сейсмоопасной зоне, мы и сейчас иногда чувствуем небольшие толчки. Но надеемся, что ничего подобного больше с нами не произойдет…

Как удивить Шалимова

— Победа «Вардара» в чемпионате Югославии в 1987-м была тоже чем-то вроде землетрясения, только уже приятным. Как такая вещь могла в те годы произойти с, в общем-то, провинциальным клубом?
— Это была фантастическая команда! Она сыгрывалась целых пять лет и на протяжении этого времени показывала классный футбол, даже не побеждая в чемпионате. «Вардар» был силой в югославском футболе. Интересно, что за год до той победы нашей федерации показался подозрительным ряд матчей. У десяти команд отобрали по шесть очков — по тем временам, по три победы. Наказание переходило на следующий сезон. «Вардар» в их число не попал.

— Но вовсе не это стало главной причиной вашей победы.
— Мы действительно были очень сильной командой! Тони Савевски потом уехал из «Вардара» в Грецию и отыграл десять лет за АЕК. И его трижды признавали лучшим игроком страны. Чедо Яневски (нынешний главный тренер «Вардара». — «Спорт День за Днем») выступал за «Брюгге», Илия Найдовски был ключевым защитником «Црвены Звезды». Сразу 7-8 игроков «Вардара» представляли собой личности, способные бороться за чемпионство. Нашему клубу всегда симпатизировали в Югославии, это отношение сохранилось и по сей день.

— Интересно — вы выиграли чемпионат с «Вардаром», а после этого вместе с Деяном Савичевичем служили в югославской армии…
— Было такое правило! Исключений для профессиональных футболистов не существовало. В «Интере» мы хорошо общались с вашим Игорем Шалимовым. Он был в шоке, когда я рассказал, что из-за армии год не видел мяча, вообще остался без тренировок. «Как это?! — спрашивал он — У нас такого нет, мы не служим!» Надо заметить, несмотря на то, что Югославия была социалистической страной, мы все же были более открыты, чем СССР. И у Шалимова не вязалось — почему при этом у него в стране спортсмены могут не служить в армии, а у нас не могут! (Хохочет.) Он был прав: год без футбола мог уничтожить профессиональную карьеру игрока, это грозило многими неприятными последствиями. Но было правило…

— То есть, служили вы не «для галочки»?
— Конечно! Шесть месяцев мы делали все то же, что и простые призывники. Нас перебрасывали в отдаленные части страны, где мы вели совершенно аскетичный и обособленный образ жизни по двадцать дней. Чувствовали себя настоящими солдатами. Да и были ими.

— Вы все еще общаетесь с Шалимовым?
— Нет. Но тогда, можно сказать, дружили. Игорь был хороший игрок и, надеюсь, у него все получится как у тренера. Как знать, может через пару лет он возглавит «Вардар»? (Смеется).

Бегать и думать

— Почему вы сами не стали тренером?
— Меня это никогда не привлекало.

— Может, возникло какое-то чувство отторжения?
— У меня были хорошие отношения со всеми тренерами, с которыми работал. Исключение — тренер «Интера» Освальдо Баньоли. За десять лет до переезда в Италию у меня не было ни одной травмы, а раз был здоров, то и тренировался в полную силу. Ни с одним тренером не было недопонимания! И я постоянно забивал.

— Пересматривал ваши голы и пришел к выводу, что вы — балканский Герд Мюллер.
— (Улыбается.) Моя философия осталась неизменной с игроцких времен — нападающий должен забивать. Есть тренеры, которые из центрфорвардов кого только не пытаются сделать: левого вингера, центрального полузащитника, правого защитника… Но бомбардир — это бомбардир. И он зависит от игры всей команды. Если команда не создает остроты у чужих ворот, форвард не может забивать. Кто сейчас похож на классического центрального нападающего?

— Кто?
— Фалькао, Левандовски, Суарес, Диего Коста — все они прирожденные голеадоры. Нельзя просить их: «Носись туда-сюда, отходи назад, закрой этого парня». Но именно с этой проблемой я столкнулся в «Интере». Тренер Баньоли как раз требовал, чтобы я был то правым защитником, то левым вингером. Но я не могу, будучи привязанным к левой бровке, сам себе подать мяч и сам забить! Как раз поэтому «Црвена Звезда» была в то время великой командой — каждый игрок делал на поле то, что лучше всего умел. Это единственный путь к победам и титулам. Вы видели, что стало с Левандовским в «Баварии»? Анчелотти — тренер с итальянским менталитетом. При нем команда стала играть более оборонительно, он начал просить поляка делать какие-то вещи, на что тот стал отвечать. Ему некомфортно, потому что любой нападающий хочет, чтобы у него были моменты. И Мюллер, и Клинсманн, и Линекер, и Папен, и Дарко (смеется). Все вам скажут это!

— В одном из интервью, рассказывая об итальянской части карьеры, вы заявили: «Я всегда занимался тем, что забивал голы, а не беготней». Вы верите, что это возможно сейчас, в 2017-м?
— Поправка: если ты не побежишь, ты и не забьешь. Я не стоял на месте и не ждал мяча. Но бегать нужно с умом, а не по-идиотски! Можно отпахать 15 километров за матч, но безо всякого эффекта. Кто лучший игрок за последние 10 лет? Наверное, Месси, так? Возьмите его статистику — он бегает меньше всех партнеров. Шесть-семь километров за матч — это очень мало для современного футбола. Он плохой футболист? Нет ведь на поле задачи пробегать максимально много? Полузащитники — те наматывают чуть больше километров, но это их работа. Так было и в мое время. И я тоже искал свои шансы! Я играл четыре месяца за немецкий «Лейпциг». Так вот после матча с «Баварией» в одной аналитической программе изучали мою активность на поле. При том, что я был не в очень хорошей форме после травмы, набегал те самые шесть-семь километров. Даже сам был удивлен (смеется). Ведь когда я играл за «Вардар» и «Црвену Звезду» и травм не получал, выходит, я покрывал гораздо большие расстояния. В общем, важны не километры, а реакция на эпизоды, выбор момента для рывка, понимание, куда открываться и для чего.

— Вы уважаете Марадону?
— Абсолютно. Он один из лучших, кто когда-либо играл в футбол. Марадона делал в жизни ошибки, это так. Но это его жизнь и его решения.

Президент — чудак, тренер…

— Вы главной ошибкой своей жизни назвали переход в «Интер».
— Да. Я решился на переход в команду, игравшую в совершенно оборонительный футбол.

— Зачем вы туда пошли?
— Я же говорю — ошибка! (Разводит руками.) В то время я был одним из самых востребованных игроков Европы. Витал в облаках. Не мог себе представить, что процесс выбора клуба имеет значение. Через год после меня в «Интер» пришел Денис Бергкамп. Мы играли вместе два сезона. После первого же матча сидим в раздевалке — я, Денис, и Шалимов. И Бергкамп спрашивает: «Дарко, а что происходит?» Его удивляло, почему мы все время сидим у своих ворот, вообще не играем в пас, только выбиваем мяч куда подальше. Бум-бум — так весь матч. Как же я его понимал! Он-то пришел из «Аякса», где был совершенно иной стиль, идентичный с тем, что имела «Црвена Звезда»! Комбинационный, умный. Бергкамп был потрясен. Помните, я говорил о том, как важен для нападающего стиль его команды?

— Вы не попадали в состав «Интера» из-за стиля?
— Мне было бы проще ответить: «Я не смог заиграть из-за конкуренции в этой фантастической команде!» Но «Интер» был ужасной командой! И именно в ней я не играл. За год до моего перехода «Црвена Звезда» участвовала в турнире в Вероне. Были там «Верона», «Звезда», ПСВ и «Парма». С «Вероной» мы сыграли 2:2, я забил оба мяча. В финале обыграли «Парму», я забил три! А «Парма» в то время была очень сильной, если помните. Что, так сложно играть в Италии, если я за два матча забил пять? Я ответил на ваш вопрос.

— Чем все кончилось?
— Я поругался с Баньоли. Потом был разговор с руководством. И меня отправили в аренду в «Лейпциг». Пошли травмы… Хотя не могу сказать, что в Германии не получалось. Когда я выступал в Дюссельдорфе, «Фортуна» осталась в лиге. А еще выиграла в кубке у «Баварии», и я забил гол. Когда я ушел, «Фортуна» вылетела… Вот в «Сьоне» швейцарском я уже играл совсем мало — всего пять матчей. Причина — травмы. Но и здесь я принес счастье: «Сьон» выиграл кубок и попал в Европу! (Смеется.) Впервые в истории. Там еще президент был такой своеобразный — Кевин Константен. Его потом посадили…

— А до того, как его посадили, он мерил ворота на стадионе «Локомотив», из-за чего переигрывался матч «Сьона» со «Спартаком»…
— Серьезно? (Хохочет.) Этого я уже не застал. Ну он такой был… Чудак? Да, точно — чудак!

Манчини? Фантастический игрок!

Фото: ФК «Зенит»

— Помните нападающего Роберто Манчини, одновременно с которым вы выступали в серии А?
— Разумеется. Он был фантастический игрок. В первом розыгрыше Лиги чемпионов в 1992-м его «Сампдория» была в одной группе с «Црвеной Звездой». И они играли в финале с «Барселоной» в итоге вместо нас. Не совсем заслуженно — мы были лучше по игре. Но УЕФА не разрешил нам играть домашние матчи в Белграде из-за войны. Мы бы сыграли в финале лучше «Сампдории», потому что та очень много оборонялась. Эти итальянцы просто помешаны на обороне! Это ненормально! Гены!

— Любите вы их…
— Нет, Италия как страна — окей! У меня там есть друзья, мне нравится кухня. Но мы говорим о футболе! Как только доходит их клуб до финала — не играет, просто обороняется. Вспомните хоть один решающий матч, когда итальянцы бы сыграли интересно? Разве что «Милан» при Арриго Сакки.

— Как вам Манчини-тренер?
— У него были разные периоды, но однозначно у Манчини богатый опыт. «Зенит» сделал верный шаг, назначив его. Я видел пару игр, помимо встречи с «Вардаром». Команда очень сильная у вас, уверенная в себе. Очевидно, что все команды в нашей группе Лиги Европы сильнее «Вардара». Но в футболе нет правил, иногда слабые побеждают сильных. Если сражаешься, внимательно играешь с соперником — все возможно. Это не гандбол и не баскетбол.

— Вас продали в «Интер» за 7 миллионов долларов. И в начале 90-х это был один из крупнейших трансферов в истории. Сейчас Неймар отдан ПСЖ совсем за другую сумму. Что-то еще изменилось в современном футболе?
— Давайте вернемся к самому первому вопросу. Почему западные клубы всегда выступали лучше восточных? Из-за денег! Процесс-то пошел дальше! Смотрите: в Бельгии уже нет сильных клубов, в Голландии нет, во Франции осталось два. Все деньги крутятся в пяти-шести клубах. И всем остальным все сложнее и сложнее. Почему раньше так не было? Во многих восточноевропейских чемпионатах было правило — игрок до 28 лет не имеет возможности уехать за границу! Это касалось и меня. Представьте себе, как сильно выглядели бы в Европе болгарские, румынские, польские, чешские, словацкие клубы, если бы все лучшие игроки выступали у них? «Спарта», «Спартак», «Стяуа», «Црвена Звезда» — это были конкурентоспособные команды! Но больше этого баланса в европейском футболе нет. И сила где-то в другом месте. Если бы снова вернулся этот закон, может, что-то восстановилось бы. Поверьте, к 28 годам игрок расцветает и еще успеет заработать. Мы-то уходили только за деньгами, а не потому, что нам хотелось уехать. Лига была сильной, стадионы полными. Сейчас все иначе — маленькая группа клубов всех нас уничтожает…

Скопье — Санкт-Петербург