Дарюс Каспарайтис. Привидение из Вазастана

В черном плаще, полы которого развевались от внезапных порывов ветра, олимпийский чемпион и экс защитник СКА Дарюс Каспарайтис бодро шагал навстречу по набережной. Как пелось в хорошо знакомой песне: «А я милого узнаю по походке». Вид у него был немного утомленный, что, впрочем, неудивительно, ведь буквально за полчаса до моего приезда он уже успел прокатиться на катере с нашими коллегами. Что и говорить, в Швеции Каспер был нарасхват. Журналисты выглядели практически как те самые «охотники за привидениями».

Мы встретились в самом центре города, в районе Вазастан и принялись искать какую-нибудь уютную кафешку. Однако субботним вечером найти свободный столик, и уж тем более в тихом месте, оказалось не так-то просто. Мы перешли дорогу по-русски на красный свет и двинулись вдоль резных фасадов старого города. «А вот и мой дом», — произнес Дарюс. Вначале почудилось, что он указывает рукой на Королевский драматиче­ский театр, что не могло не вызвать улыбку на лице. На самом же деле он показывал на другое старинное здание, находящееся неподалеку.

— Ого! Да вы по питерским меркам, считай, на Невском проспекте живете! — заметила я.
— Можно и так сказать, — с гордостью ответил наш спутник. Затем мы поравнялись с тем самым театром. Он подвел нас к памятнику какой-то забавной старушке. И тут же приложил ладони к ее округлому, как футбольный мячик, животу. Мы в недоумении переглянулись. Памятник пенсионерке оказался с секретом. Живот у «железной леди» был с подогревом: всегда теплый! «Это памятник Астрид Линдгрен!» — уверенно заявил Каспарайтис.

— Дарюс, вы сами неунывающий, как Карлсон! Ваши дети, наверное, любят этот мультик?
— Очень любят. Но я им показываю советский мультфильм. Он самый хороший.

Пока мы искали, где бы «кинуть кости», Дарюс продолжал экскурсию.

— А вот лютеранская церковь, в которой мы с супругой крестили детей.

— Вы лютеранин?
— Вообще сам я католик. Но не суть важно, Бог — он внутри тебя. Я просто верю в высшую силу. И все.

Наконец подходящий столик был найден. И разговор, разумеется, мы начали о прошедшем накануне матче Россия — Швеция.

Емелин напомнил меня самого

— Начало было не очень хорошее, — признал Дарюс. — Но мне понравилось, что россиянам удалось переломить игру. Впрочем, шведы сами себе подножку по­ставили — с самого начала играли грубо. Не по-шведски, а скорее по-канадски. Видно, думали: сейчас Малкина выведут из игры и публика их на руках носить будет. Но в итоге проиграли.

— Показалось, что в ответ на такую грубость со стороны шведов нашей сборной не хватало Каспарайтиса.
— По-моему, Емелин нормально сыграл. Он мне меня самого в молодости напомнил. Грамотно провоцировал соперника, заставляя удаляться.

— Но противники после игры упрекали его в симуляции…
— Это определенный навык — умение обратить внимание судьи на некорректную игру соперника. Ведь арбитр сначала не давал удалений шведам, а, наоборот, сажал в штрафной бокс россиян, можно сказать, ни за что. Емелин же заработал удаления, которые решили исход матча, и еще забросил шайбу в большинстве.

— Сейчас Зинэтула Билялетдинов — главный тренер сборной России, а помните, на Олимпиаде в Нагано он был помощником Юрзинова? В каких вы остались отношениях?
— В нормальных. Последний раз он мне недавно звонил — года четыре назад (смеется). Если серьезно, то всегда уважал этого тренера. Он тренировал меня, когда я был еще совсем молодым парнем, пришедшим в «Динамо». Тогда нашу команду тренировали Юрзинов, Воробьев и Билялетдинов. Он сразу ко мне хорошо отнесся и даже отдал свой номер игровой — 17-й. Помню, он мне много помогал, так что я чувствовал симпатию тренера. Очень уважаю Зинэтулу Хайдаровича — и как тренера, и как человека. Наши пути пересекались очень часто.

Наперегонки со Смитом

— У вас, можно сказать, интернациональная семья: супруга — шведка, вы — литовец с русской душой. За кого болеете на чемпионате мира? Споров дома не возникает?
— Супруга равнодушно относится к хоккею, а вот ее мама яро поддер­живает шведскую сборную. Жена у меня смешанных кровей — папа у нее с Ямайки, а мама — местная жительница. Как бывшая спортсменка, моя супруга далека от фанатизма. Хотя матч Россия — Швеция смотрела вместе с нами и болела за россиян.

— А что окружающие говорили?
— Говорили, мол, итальянские футболисты на чемпионат мира приехали. Много симулируют. В итальянской футбольной лиге постоянно игроки по полю валяются.

— Вы говорили, неподалеку от вас снимает номер в гостинице Барри Смит. Он часто сюда приезжает?
— Второй раз его вижу. Он еще на Евротур приезжал, а вот сейчас на чемпионат мира прибыл. Вчера мы с ним пообедали вместе, а завтра кросс побежим.

— Барри вас может и обогнать. Он не теряет формы…
— Потому я на всякий случай взял билет на трамвай! (Смеется.)

Когда разговор был в самом разгаре, Дарюс внезапно вскинул вверх руки и прокричал: «Марли, Лив, Лили!» Оказалось, по другой стороне улицы прогуливалась его супруга с тремя детьми. Уже через пару минут чета Каспарайтисов воссоединилась. А маленький белокурый сынишка Марли мгновенно вскарабкался на колени к отцу и ни в какую не хотел возвращаться в коляску, чтобы продолжить прогулку.

— Здесь, в Швеции, настоящий социализм — очень хорошее социальное обеспечение, — продолжил Дарюс. — Детей в такой стране хорошо воспитывать. Платить практически ни за что не надо. Даже в автобус с коляской заходишь и едешь бесплатно. Здесь все люди равны. Если хочешь стать профессором, просто идешь в школу и учишься. Даже принцы и принцессы учились вместе с простыми гражданами. Конечно, есть элитные школы, но они не такие дорогие, как в Америке. В Швеции, даже если ты очень богат, на прием к врачу будешь сидеть в общей очереди.

— Да, большая семья — это здо­рово…
— Это еще не большая семья. Вот у папы моей супруги, кажется, восемь детей. И младший моложе нашего Марли! Представляете, дядя наших дочек — младше племянниц...

Теперь все боятся играть жестко

— Вы живете в Швеции во многом потому, что у вас трое детей?
— Да. Иначе, наверное, жил бы в Америке. Но здесь тоже очень здорово. У меня под окнами парк. Летом на катере плаваем на остров, там у нашей бабушки домик. Проводим там пару дней всей семьей: шашлычок и все прочее. Вообще Швеция — страна холодная, но очень красивая. Три часа на север, и уже горы начинаются: можно на лыжах кататься. В этом году с Нильсом Экманом ездили на самую массовую марафонскую гонку — «Васалоппет». Благотворительный фонд в пользу людей, перенесших инсульт. Проехал 90 км за одиннадцать часов, а Нильс еще быстрее — за девять. И это несмотря на то, что он тоже перенес инсульт. Я впервые встал на лыжи. Ехал классическим ходом. Пару дней потренировался — и вперед. Мой результат мог быть и поинтереснее, но у меня плечо было «порвано», так что дошел, можно сказать, на одних ногах.

— Как думаете, в какую сторону меняется современный хоккей?
— Даже в НХЛ игроки стали бояться играть жестко, не желая получать дисквалификацию. На мой взгляд, игра становится более чистой, не такой силовой, как раньше.

— После того как вы со скандалом покинули Петербург, вы словно исчезли. На телефонные звонки не отвечали, мало кто знал, где вас найти. Обиделись?
— Никакой обиды не было. Просто уехал на полгода в Майами. Почему так поступил? Потому что посчитал: так надо. Не нравилось отношение ко мне. Возможно, если бы у меня не было выхода и работа была бы единственным средством существования, перетерпел бы. Мне же приходилось доплачивать, чтобы работать. Так зачем мне было терпеть всякие чешские выходки?

— Покидая СКА, вы сказали: труба будет Вотрубе в плей-офф. Как в воду глядели…
— На самом деле не желал ничего плохого. Команда, ребята мне нравились. Но знал, что отношение тренеров к ним было неправильным. Хоккеисты играют для победы, а не для тренера. Порой одного игрока уберешь, и все разваливается.

— В нынешнем сезоне питерцы вновь остались без медалей...
— Странно. Был уверен: СКА сыграет в финале. Питер мне близкий город по духу. Нравилось там и жить, и играть. Но с тех пор, как уехал, не был там ни разу. Сейчас у меня все поменялось. Взгляд на жизнь стал другим. Наверное, теперь не смог бы работать в России. Осознал, что не всегда надо куда-то бежать. Ведь чаще всего бежишь не от кого-то, а от себя самого. От себя же, как известно, не убежишь. Когда уехал из Питера, сел в Майами и думаю: и куда я все несусь, тороплюсь? Зачем? Мне всегда Юрзинов говорил: «Работу надо искать, пока тебя помнят». Потом забудут, и все. Но сейчас понял: если захочешь чего-то достичь, то сделаешь это всегда. Не обязательно торопиться.

Затем Дарюс поблагодарил за то, что русские журналисты его не забывают. Мы попрощались так же тепло, как и встретились. Помахав на прощание рукой, Каспарайтис скрылся из вида, мгновенно затерявшись на узких улицах Стокгольма. Как говорится, он улетел, но обещал вернуться. Милый, милый, Каспер.