Длинный язык укоротил мою карьеру

– Признайтесь, жалеете наверняка, что родились в 1974-м, а не на десять лет попозже. Перенести бы всю вашу талантливую компанию – вас, Кулика, Олега Дмитриева, Бокова, Наумова – из нищего «Зенита» начала девяностых годов в день сегодняшний! Какие бы день­ги зарабатывали…
– Да нет, об этом я не жалею. Тут ведь, как говорится, палка о двух концах. Понятно, что нынешние футболисты «Зенита» обеспечены такими условиями, о которых мы пятнадцать лет назад даже мечтать не могли. Но, с другой стороны, еще неизвестно, попали бы мы, совсем юные игроки, не только в сегодняшний основной состав «Зенита», но хотя бы на ближние подступы к нему. Для примера можно взять мою первую игру за основной состав при Юрии Андреевиче Морозове. В июле 1991 года в 17 лет вышел на замену в Риге, в матче чемпионата СССР среди команд первой лиги «Пардаугава» – «Зенит».

В теперешнем питерском клубе такой ранний дебют невозможен по определению. Так что разговоры на эту тему лишены смысла. Что было, то было. Я очень любил футбол – и он часто платил мне взаимностью. Подчас я относился к нему не так серьезно, как следовало бы – и тут судьба тоже воздавала мне по заслугам. Наверное, это было справедливо. Хотя везучим футболистом, что греха таить, я не был никогда…

– Вот об этом давайте и потолкуем. Вы работали под началом таких известных тренеров, как Морозов, Садырин, Бышовец, Мельников, Давыдов. Совершенно разные специалисты, абсолютно разный взгляд на футбол. Но с кем бы из них я ни говорил на тему футболиста Зазулина, получал в ответ практически одно и то же: «Зазулин – это талант! Но характер, характер…»
– Все так и есть. Характер у меня действительно сложный. А чего еще ждать от человека, родившегося под знаком Овна, да еще в год Тигра?! (Смеется.) С младенческих лет отличался чрезвычайно «упертым» характером. Если чем-то мне заниматься не нравилось, ни за что не делал. Кстати, из-за этого в свое время остался в футболе. Мама мое горячее увлечение футболом не поощряла. Ей хотелось для меня более серьезной профессии. Но я с ее мнением не согласился в корне. И стал футболистом.

А вторая и, пожалуй, главная моя беда – чрезмерно длинный язык. Мне всегда больше всех было надо! Если бы не говорил лишнего – может, и сегодня играл бы за «Зенит». Даже не «лишнего» – а невпопад и не вовремя. Но таково уж мое везение…

– Знаю, что некоторые ваши фразы надолго «усаживали» футболиста Зазулина на скамью запасных…
– Увы, бывало. Всегда с уважением относился к Димке Давыдову – и как к человеку, и как к футболисту. И законность его пребывания в основном составе «Зенита» даже мысленно никогда не оспаривал, Димка его заслужил. Один-единственный раз я его «подколол» – после того как он обыграл меня на бильярде на базе в Удельной и схохмил что-то типа того, что я играть не умею. В ответ я возьми и ляпни: «А ты вообще папенькин сынок». Оборачиваюсь – в дверях, как нарочно, стоит Давыдов-старший. Из состава я тогда выпал…

Другой пример – трагикомический. Решил нас Морозов обучить тотальному прессингу. Но обучение повел оригинально. «Вы бегите, – наставлял нас Андреич. – А когда бежать научитесь, я скажу, куда именно бежать надо». Ну я и побежал… из состава. Как сейчас помню, Коба, Угар и Сако (Кобелев, Угаров и Овсепян. – «Спорт») перепасовываются, а я между ними тремя мечусь, пытаюсь мяч отобрать. Вдруг слышу смешки за спиной. Оборачиваюсь – никто, кроме меня, по полю не бегает, стоят, смотрят на беготню Зазулина. Ну я и вскипел: «Да пошли вы все на…» Как оказалось, пауза возникла из-за того, что Морозов куда-то отлучился.

А вернулся он на поле, конечно же, аккурат к моей реплике. И понеслось: «Да кого ты послал?! Да как ты посмел?!» Словом, на ближайший зарубежный сбор Морозов меня не взял. Хотя на тот момент ни одного левого хавбека в «Зените», кроме меня, вообще не было!

Я бы и рад был извиниться перед Андреичем, хотя его-то никуда не посылал. И каждый вечер давал себе зарок, что утром, на тренировке так и сделаю. Но приезжал на базу, начинал занятие – и Морозов общался со мной совершенно нормально: «Игорь, сделай то или это». А потом оказалось, что не все нормально было…

– Вы никогда не лезли за словом в карман. Но неужели не было случая, чтобы красноречие, наоборот, помогло футболисту Зазулину?
– (Улыбается.) Был такой случай. Десять лет назад, когда «Зенит» принял Бышовец. На сборах он дал сумасшедшие нагрузки, а потом – по-моему, в Италии это было – вдруг организовал командное собрание. И говорит:

«Я вижу, вы с недоверием воспринимаете мои указания, у нас не получается установить контакт. Пожалуй, для дела будет лучше, если я уйду из «Зенита». Мы, тренеры, сейчас покинем собрание, а вы, игроки, тоже примите решение на этот счет». И ушел. А ребята стали высказываться. В том числе и так: «И очень хорошо, пусть уходит». А я встал и сказал – клянусь, без всякой задней мысли сказал: «Ребята, да вы что! До чемпионата меньше месяца! Не надо уже ничего менять, пусть Бышовец нас тренирует». Ну а потом мы вернулись в Питер, и некоторым «критикам» пришлось «Зенит» покинуть. А я остался. Но много под руководством Бышовца все равно не играл.

– Он ведь не простил вам попытки уйти из «Зенита» после сезона 1997 года?
– Видимо, да. У меня в конце того года заканчивался контракт с «Зенитом», и Мутко оказывал серьезное давление, чтобы я подписал новый. Но я не спешил это делать. В команде появлялись все новые и новые футболисты – преимущественно с Украины.

И в конце концов на мою позицию приобрели Рому Максимюка. А играть-то мне хотелось! Подумал – и откликнулся на предложение о переговорах с московским «Динамо». Но еще в поезд на вокзале сесть не успел, а Бышовец уже все знал! Сбор информации у него был поставлен великолепно, а уж тем более – в «Динамо»…

В Москве Толстых, узнав, что в «Зените» мне должны деньги, предложил подавать в КДК.

Я отказался. Не представлял себе, как можно из родного клуба таким образом уходить. И вариант с «Динамо» постепенно сошел на нет. Кстати, позднее я мог и в «Торпедо» перейти. Но не судьба, видно, мне было в столичной команде поиграть. Когда уже представители «Торпедо» сбили сумму за мой трансфер с 450 тысяч долларов до двухсот – и обо всем договорились, Мутко в последний момент изменил свое решение и поднял планку до 250 тысяч. И эти 50 тысяч стали камнем преткновения. «Пойми, – говорил мне человек из «Торпедо». – Алешин этот «полтинник» бы доплатил, нет проблем. Но тут же вопрос принципа. Мы уже обо всем договорились, зачем же отказываться от своих слов?!»

– У Бышовца вы – после неудачного вояжа в Москву – уже почти не играли…
– Да, провел матчей 10–12, на замену выходил. Но надо отдать должное Анатолию Федоровичу – психолог он великолепный. «Будешь, будешь играть» – так убедительно говорил, что я работал на тренировках на все сто и ждал своего часа. А обижаться, что меня не ставят, было глупо. Ведь Бышовец те сильные качества, что были у Максимюка, действительно раскрыл полностью.

Другое дело, что я ведь мог сыграть не только левым хавом. Приходилось и чистого нападающего играть, и вроде бы неплохо получалось. Позднее, уже при Давыдове, я несколько матчей в роли левого защитника провел. Кстати, и в финале Кубка должен был на этой позиции сыграть. Но Давыдов оставил меня на скамейке. «Ты мне нужен в запасе сразу для нескольких вариантов, – объяснил он. – Не пойдет впереди у Поповича, заменишь его. Не получится у Максимюка, выйдешь на бровку. Если потребуется, поможешь и в обороне». Хорошо, что в финале я все-таки сыграл. Это память на всю жизнь! И Кубок выигранный, и тот триумф в Питере. Как нас тогда чествовали в городе!

– А ведь вы могли еще ярче вписать свою фамилию в историю клуба. Если бы на последней минуте финала забили гол в ворота «Динамо». Чистый выход один на один с вратарем Плотниковым был!
– А знаете, почему я не забил? Из-за усталости. Да-да, усталости, хотя к тому моменту всего 20 минут отыграл. Но так мечтал сыграть в финале, что – когда вышел вместо Поповича – на эмоциях попытался объять необъятное. Везде хотел успеть – и в нападении, и в обороне, оба фланга закрыть! В результате, когда один на один выскочил, ноги свело. Но я не считаю, что совсем испортил момент! Против меня сфолили, динамовец Островский получил красную карточку. Это все сыграло «Зениту» на пользу.

– Играть же вам в «Зените» оставалось всего полгода…
– Мне было понятно, что при Морозове шансов играть у меня не будет. Хотя Мутко убеждал не уходить и в итоге отпустил в «Факел» лишь на условиях аренды. Но в Воронеже у меня не сложилось, а о тренере по фамилии Нененко даже вспоминать не хочется. К тому же к концу первого круга я в «Факеле» травму получил. Надорвал приводящую мышцу. Двадцать кубиков жидкости тогда из поврежденного места выкачали, а через три дня – еще десять. Травмам я, к сожалению, всегда подвержен был. Из-за одной, полученной еще в далеком 1993-м, когда поставили неправильный диагноз, до сих пор мучаюсь. Голеностоп всегда распухший…

– Так что же, Игорь, в большей степени помешало вам реализовать недюжинный – это признавали многие специалисты – футбольный талант? Травмы или длинный язык?
– (С невеселой усмешкой.) Да и то и другое. Сейчас, конечно, жалею о многих своих поступках. Особенно в молодые годы. Сколько, например, Мельников от меня натерпелся в начале 90-х! Я в том «Зените» считался ведущим игроком, и он мне многое прощал. Отрабатываем, допустим, удары по воротам. Мельников командует: «Кто промахнется – делает кувырок». Все и кувыркаются как миленькие.

А я бью мимо и сразу кричу: «Не буду я делать никаких кувырков, я в «девятку» удар отрабатывал, чтоб без шансов для вратаря». Долго Михалыч мои «закидоны» терпел. Но в 94-м и он не выдержал, посадил в какой-то момент меня в запас.

– Знаете, а ваш рассказ чем-то напоминает «звездную составляющую» характера Андрея Аршавина…
– (Смеется.) А даром, что ли, у нас с Аршавиным один детский тренер был – Сергей Владимирович Гордеев?! За Андрея я в «Зените» сейчас особенно переживаю, дай Бог ему удачи.

– Вы закончили карьеру игрока, но из футбола не ушли…
– И не смогу уйти. Если честно, до сих пор снится «Петровский». Как выхожу на поле, как играю, слушаю гул трибун… При определенных обстоятельствах, может, и сейчас бы в «Зените» играл. Саня Горшков ведь до сих пор играет, хотя это, конечно, пример уникальный. Он и «режимщик» стопроцентный, и человек сверхпорядочный. Но в 2003-м, когда в «Зенит» пришел Петржела, я должен был ехать с командой на сбор. Однако при этом якобы запросили мнение Морозова. Так это было или нет, не знаю. Но на сбор я не поехал.

– Вы неизменный зритель матчей дублеров «Зенита», игр «Динамо» и «Зенита-2» во втором дивизионе. Надо полагать, вас зовут на трибуну не только ностальгические мотивы?
– Не только. С недавних пор помогаю Олегу Еремину, с которым вместе играл в «Зените», вести его агентскую деятельность. Ассистирую ему в заключении контрактов с молодыми футболистами, просматриваю их игру, слежу и за другими потенциально способными юниорами. Но всерьез связывать судьбу с профессией футбольного агента все же не стремлюсь. Мне ближе тренерский хлеб, хоть он порой и очень несладкий. Мечтаю стать тренером. И в этом смысле для меня настоящим подспорьем стало открытие в Петербурге Межрегионального центра по лицензированию в сфере футбола, который возглавляют Геннадий Орлов и Марк Рубин. С интересом слушал лекции, которые нам читали известные специалисты. Ничего принципиально нового, естественно, не услышал, но ведь очень важна системная подача знаний! Словом, заметно укрепил свою теоретическую базу.

И, главное, сдав экзамены, получил лицензию категории С, которая дает право работать тренером в клубах первого и второго дивизионов. Только вот надо еще в пресловутую обойму попробовать попасть. Наш ведь футбол, знаете, по особым правилам живет…

– Желаю вам успеха на тренерском поприще. Думаю, у вас, Игорь, это может получиться.
– И я так думаю. Опыт футбольный у меня большой, а память хорошая. Ничего не забываю. Эх, а я ведь даже конспектировал кое-что из тренировок, наставники-то у меня в «Зените» какие авторитетные были! Только вот куда запропастилась та тетрадка? Жена в квартире порядок наведет – и уже ничего не найдешь. Да, до этого с вещами творился бардак, но зато я точно знал, где что лежит…