Друзья подумали, что Леху убили

В истории «Зенита» 30 июня 2002 года стало поистине черной датой — в этот день трагически ушел из жизни Алексей Степанов.

За прошедшие тринадцать лет внезапная смерть чемпиона СССР 1984 года оказалась окутанной множеством домыслов и слухов.

Близкие товарищи утверждали, что у него оторвался тромб. Опытные врачи поясняли, что сорок два года — критический срок для любого мужчины. Гадалки и астрологи говорили о роковом «возрасте змеи», который не смогли преодолеть ни Олег Даль, ни Юрий Демич, ни Владимир Высоцкий.

Вполне серьезно выдвигалась и криминальная версия. Судачили, что честного и неподкупного президента ФК «Тюмень» просто могли убрать нечистоплотные дельцы «от футбола».

Какая тут Бразилия, когда друг умер

Напомним, что тогда Алексей Степанов как раз и работал президентом «Тюмени», а его товарищ, тоже в недавнем прошлом известный зенитовец, Николай Воробьев работал там же главным тренером.

А еще, по невероятному стечению обстоятельств, тот же роковой день пришелся на финал чемпионата мира — 2002 Бразилия — Германия.

Даже сегодня, много лет спустя, события трагического вечера Воробьев вспоминает с печалью:

— В офисе «Тюмени» я смотрел финал чемпионата, а в перерыве решил спокойно попить чаю. Но вдруг раздался телефонный звонок. Я подумал, что это наверняка кто-то из моих друзей хочет обсудить итоги первого тайма, поболтать о бразильцах. Однако в трубке послышался тревожный голос нашего администратора.

— Алло! Николай Васильевич, президент умер!
— Погоди, — ничего не понял Воробьев. — Какой президент? Чего президент? Америки?

— Какой там Америки? Вы что? Наш! «Тюмени». Алексей Степанов.
— Да брось! Не может быть, ты что там, уже выпил с утра?

— Нет, нет. Трезвый как стекло. Только что из Екатеринбурга мне позвонил наш водитель. У Алексея Николаевича остановилось сердце. Прямо на вокзале. Ничего не могли поделать. Беда-то какая...

Раздались короткие гудки.

А в это время в далекой Японии бразильцы повели в счете. Но, конечно, дальше смотреть финал Воробьев уже не смог. Да и как? Ведь только что скоропостижно ушел из жизни его друг.

— Я плохо помню, что делал в тот трагический день. В глазах все плыло, как в тумане. Первому я позвонил Мишке Бирюкову, потом кому-то еще. Что предпринять? Куда бежать? К тому же «Тюмени» предстоял тяжелый выезд в Улан-Удэ и Иркутск. Тогда я собрал команду, объяснил игрокам, что обязательно должен поехать в Питер, надо проститься с другом.

 

Судьба всегда хранила Степанова

О безвременном уходе Алексея говорит еще один его близкий друг, ветеран «Зенита» Сергей Веденеев:

— У Лехи давление было 160 на 100, ему постоянно понижали. Выяснилось, что он пьет много воды. Даже ночью у его кровати стоит бутылка «Боржоми». После рекомендации врачей он перестал употреблять столько жидкости, и давление снизилось до нормального. Но я уверен, что не в этом дело. В «Зените» он поработал немного спортивным директором. Может, и надо было остаться, хотя зарплата и небольшая. Потерпел бы немного, подождал, когда в клубе появятся деньги. А он уехал в Тюмень зачем-то.. И там умер без страданий и мучений. Сел на скамейку и отключился. Да еще в день финала чемпионата мира. Но судьба часто его хранила! Вот пример. Когда мы только начали играть в «Зените», то жили рядом, на Пискаревке. Однажды Леха зашел ко мне в гости. Засиделись до полуночи. А идти до его дома всего метров сто. Но на этом коротком пути Степанов умудрился нарваться на хулиганов.

Его тогда сильно избили, сняли ботинки, отобрали кольцо и дорогие часы. Потом эту шпану поймали. «Ночными» их называли. Я с утра захожу к нему домой, а у него огромный фингал под глазом. В общем, отмачивали глаз какой-то ерундой, чтобы Морозов чего плохого не подумал. Часто Леха попадал в какие-то истории. Но Бог его берег.

Казаченок не поехал на похороны

— О смерти Леши я узнал лишь на следующий день, — рассказывает один из лучших форвардов в истории отечественного футбола Владимир Казаченок. — Не помню, кто мне позвонил. Вроде Михей (Бирюков. — «Спорт День за Днем»). Но я не поехал на похороны. Почему? Только поймите правильно, я не черствый человек. Просто в моей памяти Леха остался очень веселым и добрым. Не могу поверить, что он умер. Я и сейчас часто думаю, вот Степа просто уехал в Тюмень и чем-то там занимается.

Сегодня мой товарищ с нами. Идут детские турниры его памяти. Это правильно! Пусть молодые знают, что есть игрок, который реализовал себя на двести процентов! Многих футболистов природа щедро одарила, а они разбазарили свой талант. А Степа реализовал себя вдвойне.

Ведь от природы в нем не было заложено особых физических данных.

Но Леха любил футбол и добился чего хотел. В первом же сезоне он тридцать игр выходил в стартовом составе. Это о чем говорит? О том, что все эти тридцать раз он был здоров. Это и есть профессионализм — избегать ненужных травм, не простужаться, режимить, быть все время в обойме.

Ничего криминального не нашли

А вот что рассказывает про тот трагический день вдова игрока Наталия Васильевна Степанова:

— С утра Леша мне позвонил, нормально поговорили, он спрашивал о детях. А вечером вдруг мне сообщает Миша Бирюков о его смерти. Поэтому мой первый вопрос был: «Его что, убили?» Ведь Алексей никогда не жаловался на сердце, здоровье футболистов всегда под пристальным наблюдением врачей. Если бы местные доктора из скорой вовремя бы «запустили» его остановившееся сердце, то он продолжал жить. Потом мне прислали бумагу, что в Екатеринбурге возбуждено уголовное дело по факту его смерти, шло след­ствие. Но ничего криминального не было найдено.

Дадим слово еще одному близкому человеку, старшему сыну Никите:

— Получилось, что из нашей семьи я последний видел отца живым.

В то лето я гостил у него в Тюмени и улетал оттуда 25 июня, а папы не стало через пять дней. Хорошо помню, как в аэропорту, когда я уже прошел досмотр багажа, папа вдруг сказал мне: «Послушай, парень! Я мечтаю, чтобы про тебя никто не говорил: ’’Это сын Алексея Степанова’’. Запомни, ты — Никита Алексеевич Степанов». Тогда, признаться, в суете аэровокзала, среди провожающих, я не понял его слов. И гораздо позже до меня дошел смысл этой фразы. Жизнь идет, а отца мне не забыть.