Двухкратный олимпийский чемпион Владимир Крутов: «Ощущаю себя тридцатипятилетним»

Время неумолимо. Оно бежит, как один суетливый день, в одночасье превращая своих героев в легенд. Это было будто вчера: непобедимая «Красная машина», Виктор Тихонов на тренерском мостике, и первая пятерка, сочиняющая на холодном льду пламенные шедевры. Время летит, покрывая героев былых сражений беспощадным белым цветом, и бывалый болельщик уже с усладой вспоминает: «Вот были люди в наше время…». И все же до сих пор не до конца верится, что Вячеслав Фетисов, Алексей Касатонов, Сергей Макаров уже перешагнули полувековой жизненный рубеж и сейчас зовутся «заслуженными ветеранами». Позавчера этот шаг сделал и Владимир Крутов. В первый день лета легендарному левому крайнему стукнул полтинник. «Люблю Владимира Крутова, форварда выдающегося и неповторимого, неистощимого в игре на выдумки. И еще люблю его за терпение и за… глаза. Никогда и никому он не жалуется, хотя синяков и шишек получает куда больше нормы. Но о переживаниях— горьких и радостных — говорят только глаза Володи. И о том, что здорово досталось от соперника, и о том, что судья несправедлив, и о том, как хорошо ему с такими партнерами. Рыцарство, честность суждений — все это могут прочитать в его глазах те, кто умеет читать что-то в человеческом взгляде». Это слова Анатолия Тарасова, человека стального характера, от которого даже малой похвалы можно было добиться лишь великим трудом. С годами Крутов не изменился. Все так же рубит правду — матку, порой не стесняясь в выражениях, всей душой болеет за хоккей и ненавидит проигрывать. Он солдат своего времени, которому верен по сей день. День сегодняшний может только констатировать, что его служение было выдающимся. Что и было сделано 23 мая, когда во время чемпионата мира в Германии имя Крутова было увековечено в Зале славы Международной федерации хоккея. Однако при общении с ним складывается впечатление, что главную награду Владимир (уже) Евгеньевич хотел бы получить от времени — отмотать годков тридцать, и вновь в ледовый бой— забивать, ассистировать, обороняться, биться с соперником, не щадя ни себя, ни его. 27 шрамов на лице — не это ли показатель того, какой самоотдачи требует место в истории нашего хоккея.

Хоккей – наше все

— Владимир Евгеньевич, в хоккее вы прошли все: огонь, воду и медные трубы. А есть эпизод, который вспоминаете чаще всего?
—Спорт — это победы и поражения, за которыми стоит огромный труд. И именно ради побед настоящий спортсмен пашет напропалую, забывая порой о мирских радостях. Советские хоккеисты, в частности — наше поколение, по одиннадцать месяцев в году находились на базе. И лишь один оставался на семью. Но мы не ныли, потому что хоккей был «нашим всем». Хотя нагрузки, которые мы получали в ЦСКА, не каждый сегодняшний игрок выдержит. Было тяжело, но когда окружают такие мастера, как Третьяк, Харламов, Михайлов, Петров, перебарываешь себя, дабы приблизиться к их вершинам. И когда твой труд дает результат, сложно выделить какой-то главный. Мне в равной степени дороги и Кубок Канады и Кубок Швеции и Кубок Европы и все шесть золотых чемпионатов мира и две Олимпиады, и Кубок СССР.

— А как вы увлеклись хоккеем?
— Как и большинство сверстников — смотрел по телевизору матчи сборной, потом выходил во двор, где соседские пацаны гоняли шайбу, наблюдал за ними. Впервые надел коньки в четыре года. Во дворе я всегда был «Харламовым». Была у нас игра такая. Называлась «Михайлов — Петров — Харламов». Кто-то из ребят играл «Михайлова», кто-то «Петрова», третий «Рагулина». Я же всегда был «Харламовым». Это был мой кумир. Был и остается. Когда познакомился с ним в ЦСКА, зауважал еще больше. Невероятно мужественный, честный и волевой человек. Сколько травм у него было, которые, как многие думали, могли поставить крест на его карьере. Но он возвращался. Раз за разом, опровергая все диагнозы. К «молодой поросли» армейцев относился по—отечески. Поддерживал, помогал опериться. Я вообще думаю, если бы не катастрофа, из Валерия Борисовича вышел бы шикарный тренер. Особенно для детей. Ему хватало пары тренировок, чтобы понять, чего стоит тот или иной пацан.

Один за всех, все за одного

— Михайлов — Петров — Харламов — лучшая тройка мирового хоккея, созданная Тарасовым. Тихонов же создал лучшую в мире пятерку. Как шел творческий поиск?
—С Фетисовым мы с младых ногтей были на виду у тренеров, ибо оба — коренные армейцы. Когда из Челябинска приехал Макаров, его поставили в сочетание со Жлуктовым и Дроздецким. Позже меня и Николая поменяли местами. Появилась тройка Макаров — Жлуктов— Крутов. В 1978 году из Ленинграда приехал Касатонов. Лешу отрядили в пару к Цыганкову, а затем к Фетисову. В 1981 году из «Химика» перебрался Ларионов. Появилась тройка Макаров — Ларионов — Дроздецкий. И чуть погодя нас с Николаем вновь поменяли местами. Произошло это в канун Кубка Канады — 81, где мы и дебютировали в известном составе.

— Какая философия была у вашего звена?
— Если одной фразой: «Один за всех, и все за одного». У нас никто не тянул одеяла. Есть возможность отдать, обязательно поделимся с партнером. Неважно было, кто забил. Главное — что забили. Так получилось, что с самого начала мы чувствовали друг друга спинным мозгом, и со временем наше взаимопонимание только улучшалось. Полувзгляда хватало, чтобы понять, куда побежит партнер, куда бежать тебе, где открыться и когда выманить на себя противника.

— Не надоедали друг другу?
— Всякое бывало (смеется). Но что бы ни происходило, мы всегда оставались настоящими друзьями. Даже в отпуск, когда, казалось бы, появлялась возможность отдохнуть друг от друга, ездили впятером — каждый со своей семьей.

— Года четыре назад казанскую тройку Морозов — Зиновьев — Зарипов сравнивали с вашей. Считаете, заслуженно?
— Честно говоря, такие сравнения считаю некорректными. Это все равно, что наше сочетание сравнить с тройкой Михайлов — Петров — Харламов или Альметов — Локтев — Александров, Викулов — Фирсов — Полупанов. У каждого поколения свои герои, и у каждого свой стиль. Будь нам сегодня по тридцать, посмотрели бы, кто круче. Но время назад не отмотать, оно летит вперед. Видите, уже полтинник… А ведь кажется, что все это было вчера…

Фетисову подарили лошадь

— Пятьдесят — это много или мало? На какой возраст себя ощущаете?
— На пятьдесят не ощущаю, это точно. Наверное, лет на тридцать пять. Я, как говорится, молод душой. Возраст пока не дает о себе знать.

— Можете вспомнить, какое было самое памятное празднование вашего дня рождения?
— Я же родился летом. В это время весь народ разъезжается. Так что какого-то памятного празднования и не припомню. Всегда получалось отмечать на даче. Шашлык приготовишь, соседей позовешь. Вот, собственно, и все.

—На сей раз тоже? Все-таки такая круглая дата…
—Надеюсь, этот юбилей и станет самым незабываемым. Честно говоря, отмечать его я не собирался. Думал, как и всегда, все пройдет в привычной обстановке. Но вдруг позвонили Славка Фетисов с Серегой Макаровым и сказали, что решили устроить мне праздник. Говорят, давай приезжай, тебя ждет сюрприз. И вообще всю подготовку взяли на себя. Даже гостей пригласили без моего ведома. Предполагаю, что, скорее всего, будут одни ветераны (улыбается).

— 1 июня телефон у вас, наверное, разрывался?
— Не то слово. Звонки были один за другим. Только успевал отвечать. Даже ко мне домой пришла телеграмма от президента нашей страны Дмитрия Медведева и позвонил министр МВД Рашид Нургалиев. С ним мы, правда, знакомы очень давно. И, не поверите, мой мобильный телефон под вечер перестал работать. Наверное, не выдержал (улыбается). Пришлось переставить симку в аппарат жены.

— Игорь Николаев в своей песне поет о том, что день рождения грустный праздник. Согласны?
— В какой-то степени да. Когда тебе лет пятнадцать, все еще впереди, а когда пятьдесят… Дело уже к старости идет. Чему ж радоваться? Хотя духом я, конечно, не падаю.

— Какой самый ценный подарок вам когда-либо преподносили?
— Ой. Уж и не вспомню. Что-то такого особенного, как, например, тому же Фетисову как-то в «Сокольники» привезли настоящую лошадь, такого не было.

— А как «новорожденный» воспринял такой презент?
— Славка был просто в шоке (улыбается). Мне пока ничего подобного не презентовали. Может, опять же на этот юбилей что-то подобное и преподнесут.

Хочется внимания

— В этом году вас приняли в Зал хоккейной славы ИИХФ. Что чувствовали? Хотя, безусловно, сделать такое давно было бы пора…
— Я так понял, что данное событие приучили специально к моему пятидесятилетию. Приятно, конечно, что не забывают. Не скрою. Но очень хочется, чтобы и на родине не забывали. И я имею в виду не только себя. Говорю за всех. Ведь что получается. Кто-то из ветеранов кого-то куда-то пригласит поиграть. И все. А надо бы, чтобы все проходило на высоком, должном уровне и чтобы нам какую-то материальную помощь оказывали. Ведь когда хоккеисты вешают коньки на гвоздь, становятся никому не нужны. Это же неправильно. Хорошо, что меня Слава Фетисов в свое время пригласил работать в школу.

— Сейчас готовы к тому, чтобы что-то делать, скажем так, на благо процветания российского хоккея?
— Конечно. Опыт-то большой. Могу помочь. Я же и с молодежью работал. Когда в ЦСКА трудился, молодые ко мне тянулись. В хоккее я, естественно, разбираюсь. Могу и сам что-то в каких-то моментах показать. Но пока, насколько я знаю, все вакансии заняты.

— Слышала, что сейчас Федерация хоккея России в тех или иных вопросах ветеранам вроде бы помогает…
— Есть немного, с тех пор как пришел Третьяк. А раньше сами варились. Кто-то куда-то съездит, что-то где-то, может, заработает. Правда, сейчас стали участвовать в матчах почаще, но все равно хотелось бы большего внимания. Мне кажется, мы все же заслужили.

— Вы как-то говорили, что за тридцать лет в хоккее всего не перескажешь. И все же… Ведь ваш путь был очень ярок.
— Безусловно, самое яркое — это Олимпийские игры, чемпионаты мира, Кубок Канады, важнейшие турниры. Помню, когда проиграли Олимпиаду в Лейк— Плэссиде, я, можно сказать, только начинал, а стариков было очень жалко. Ведь для многих из них она стала последней.

— Раз мы заговорили о хоккее как таковом, интересно было бы узнать ваше мнение о выступлении нашей сборной в этом сезоне.
— Ну что мы в этом сезоне выиграли? Ничего. Олимпиаду, Евротур, чемпионат мира — все проиграли. Хоть и говорят, что за три года два золота и серебро — это здорово. Но раньше второе место мы считали поражением.

— Вы были в Кельне. Все матчи чемпионата мира видели воочию. Основную причину поражения можете назвать?
— Что тут скажешь? Оборона у нас нулевая. Впереди выделялись только Малкин, Дацюк, Ковальчук и Афиногенов. По большому счету у команды не было ядра. А когда с чехами боролись, вообще по одному стали «лазить». А с таким соперником в одиночку не сделаешь ничего. Нужно, чтобы вся пятерка была заряжена на победу. Как мы раньше. А здесь получалось — кто с шайбой, тот и капитан.