Единогласным «за»

Мы не виделись – так, чтобы можно было пообщаться, никуда не спеша, – страшно подумать сколько времени. Да и виделись ли вообще с того хмурого вечера осенью две тысячи пятого? Сборная (чуть не написал: проиграла) сыграла бесполезную ничью в Братиславе, не отобралась на чемпионат мира в Германию, и люди в одинаковой спортивной форме – тренеры, игроки, персонал – разбрелись чуть ли не поодиночке по коридорам аэропорта словацкой столицы. Магазинчики, кафешки, зал ожидания перед длинным рукавом, ведущим к самолету, – нигде не было возможности остановиться хоть ненадолго. Решение улетать из Словакии в ночь оказалось единственно верным: утро на чужбине после такой игры было бы слишком хмурым, а октябрьский вечер соответствовал настроению абсолютно. Когда команду пригласили на посадку, персонал привычно выстроился в сторонке – уставшие сборники всегда проходят на борт раньше остальных. Когда все прошли и пришел наш черед, неизвестно откуда появился Овчинников. Хмурый, как и все. Только в его угрюмости была еще и какая-то индивидуальность. Помню, как постеснялся спросить – что с ним? Сказал только пустую и одновременно приглашающую к разговору по душам короткую фразу, что-то вроде: «Грустно, Сереж». Босс мутно посмотрел на меня и сказал в ответ неожиданное:

– Хочешь майку?

Я кивнул, он залез в баул, где под парой банок хорошего пива на дорожку лежал еще упакованный в целлофан зеленый вратарский свитер. Запасной комплект – на каждый матч каждому игроку сборной выдается по две игровых футболки. Другой майки, в которой Овчинников сидел во время игры на скамейке запасных, в сумке не было.

– А тебе самому она не нужна? – спросил я и вовремя осекся. Потому что следом можно было произнести про память, про, возможно, последний матч в сборной.

Наверняка он услышал то, что не было сказано. Вероятно, по­этому его баритон прозвучал чуть грубее, чем обычно.

Мол, бери, не сомневайся. Мне-то эта футболка зачем сдалась?

Весь недолгий путь от стойки в аэропорту до кресла я представлял, что им двигало в таком жесте. Ему не нужна такая память о сборной – в виде майки с позорного матча, где он был запасным вратарем? Или он не хочет делать из прощания со сборной мелодраму?

Я уже не помню, кого из друзей осчастливил таким презентом после возвращения домой. Наверняка сейчас с таким раритетным сувениром я бы не расстался. В крошечном домашнем музее хранятся несколько футбольных предметов, которые можно будет показывать через года близким и рассказывать историю сборной начала двадцать первого века. Майка Овчинникова с его последнего матча была бы в этой коллекции не лишней.

Но тогда, более молодой и небрежный, я иначе относился к подобным вещам и подобным жестам.

Подозреваю, Сережа тоже.

Его возвращение в сборную могло состояться гораздо раньше. Помню, как еще в «Бору», о котором свежая поросль репортеров, приезжающих на тренировки сборной, знает только понаслышке, если знает вообще, Виталий Мутко отозвал в сторону для разговора и спросил, что я думаю о возможности назначения Овчинникова тренером вратарей.

Я сказал, что, на мой взгляд, идея отличная. Его любят журналисты, у него отличнейшие отношения с Акинфеевым – на долгий срок первым номером сборной, наконец, при всей своей жесткости, полезной для насаждения правильной атмосферы в коллективе, Сергей Иваныч – абсолютно командная личность. Глава РФС кивнул, сверяясь со своим мнением, но эта тема, к моему разочарованию, развития не получила. Хиддинк резонно заметил, что во время отборочного цикла тренер вратарей не нужен, позже, перед Евро‑2008, не знамо почему, он тоже не понадобился, а затем уже казалось, все перемены в команде в ближайшие сроки излишни – все ведь работало как часы, так зачем что-то менять?

Торбинский, слыша поздравления с переездом в дом, откровенничал:

– Это был случай. Я особо-то Овчинникова и не знал, услышал, что он дом в Баковке продает. Сделка быстрая, поэтому цена была ниже рыночной. Не факт, что ту мы потянули.

Интернет хохотал и глумился над Кружковым и Голышаком. Ребята сделали очередное блестящее интервью в рубрике «Разговор по пятницам», в самом его начале поделившись зарисовкой – как Овчинников знакомит корреспондентов с женой Аней. На гостевых удивлялись такому ляпу прессы. Жену Босса зовут Инга. Это и с отмороженных фан-секторов когда-то неслось – чтобы задеть, вывести из себя вратаря соперника.

А оказалось, просто новая жизнь. Новая жена, новая работа. Новая прическа, наконец.

Точнее, другая, прежняя. Коротко подстриженный Сергей Иванович Овчинников словно перепрыгнул на пятнадцать лет назад – когда именно таким он уезжал из «Локомотива» в «Бенфику».

Только волосы уже присыпаны серебром. Или пеплом от сгоревших дней.

И как тогда, в середине девяностых, он такой же открытый, спокойный и… теплый. Ни колючести, ни резкости, ни задиристости. Жизнь так сгладила его углы, что ли? Или малыш, которому сейчас полтора года, так повлиял на отца?

– Столько летать приходится в последнее время, а я самолеты не люблю.

– Сборная на «Боинге» летает. Вообще никаких вопросов. Твердые пять баллов.

– Все равно. Летишь и думаешь: мне малыша поднимать надо, пусть все будет в порядке.

Краснодар, Минск, Тольятти, короткие деловые поездки в Казахстан – помотаться в поисках себя-тренера ему пришлось немало. Хотя везде был успех, может быть, локальный, но все равно успех. Та его «Кубань» громила «Спартак» и ЦСКА, предваряя нынешние победы краснодарцев. В Минске «Динамо», давно переставшее быть флагманом белорусского футбола, вновь поднялось на пьедестал, однако Овчинникова попросили на выход. Белорусские коллеги делились сильной формулировкой руководства: «Вы слишком часто выигрывали матчи с божьей помощью».

Сборной на Евро такая помощь бы не помешала. Как не помешает и сам Овчинников.

Пожалуй, за последнее время это единственный случай, когда тренер приходит в сборную при единогласном общественном мнении в его пользу.