Егор Титов: «Семья и команда должна быть одна»

Что-то как-то в ХХI веке у Егора Титова не покатило, не задалось особо. Титов встретил Миллениум в золотом по футбольным меркам возрасте, в зените славы, в плену совершенно обоснованных иллюзий по поводу собственного футбольного будущего.
А из сегодня, из сейчас ясно видно, что начало века внесло в эту чудную картину жесткие правки. Сначала понемногу посыпался «Спартак», долгое время правивший в России, — с Титовым во главе, разумеется. Потом в Японии/Корее не сыграла так, как могла и должна была сыграть, сборная России (главное, как здорово все началось: с гола Титова Тунису и уверенной итоговой победы  — 2:0; а закончилось, поди ж ты, конфузом и слезами Димы Сычева). Следом грянуло невнятное, запутанное, темное, мутное «бромантановое дело», отнявшее у Титова столько всего по-футбольному бесценного, что и перечислять больно. Одного чемпионата Европы 2004 года, на мой взгляд, достаточно, а ведь он в этом списке — далеко не единственная потеря. Позже, вспоминается, были какие-то банальные терки с Андреем Червиченко, о которых бывший президент «Спартака» и по сей день вспоминает неохотно, а Егор Титов не вспоминает вообще. Вслух, по крайней мере.
Наконец, цепочка оборвалась; она просто не могла, не имела права не оборваться. Летом прошлого года конфликт со Станиславом Черчесовым, замешанный на откровенно слабой игре «Спартака», закончился невероятным, казалось бы, образом: Егор Титов, краса и гордость «Спартака», его символ и слава, наследник великого Федора Черенкова, хранитель спартаковских традиций, кумир миллионов и бог весть кто еще — неприкасаемый Егор Титов был из команды в дежурном порядке освобожден. Потому что если «Спартак» горит ЦСКА со счетом 1:5, кто-то должен за это ответить в полной мере. Ответили Титов и Макс Калиниченко. Благо, отпустили обоих из «Спартака» свободными, без всех трансферных якорей.

Мне кажется, ключевая фраза нашей с Егором беседы, с содержанием которой можно ознакомиться, если интересно, ниже, вот эта, красно-белого цвета: «Я все что угодно готов был представить, плохое и хорошее, поскольку в футболе нельзя далеко загадывать.
Все, что угодно, кроме одного: что из «Спартака» уйду так, как ушел».
Время, говорят, — лучший лекарь. Титов никогда не делал публичного шоу из своих профессиональных проблем, не пиарился специально, подчеркивая статус жертвы, не жаловался на препарат бромантан, доктора Щукина и тренера Черчесова. И лечить Титова, получается, не от чего. Но это его право — так думать и так себя вести. А вот мне лично кажется, что парень перенес нечто вроде скрытого инфаркта (не в прямом, конечно, смысле, тьфу-тьфу-тьфу). Титов, может, и сам не заметил, а рубец на сердце остался.

 

Такой, знаете, в виде ромбика.

Захотелось — и я поверил

— Вы, Егор, находитесь в таком возрасте, когда неизбежны переоценки, взгляды в прошлое, всевозможные сожаления и даже, наверное, новые комплексы. Мне в этой связи кажется, что минувший год должен был вас изменить — не в главном, конечно, а в частностях.
— Однозначно изменил. Однозначно.
— Можете поделиться, в чем именно?
— Во-первых, я впервые в жизни надолго уехал из Москвы и стал играть за границей. Футбольное мировоззрение
в связи с этим событием просто не могло остаться прежним, согласитесь. Да и само по себе решение далось мне непросто. Были раздумья и колебания, связанные, например, с тем, что старшая дочка серьезно занимается в Москве теннисом, а младшей в то время, в феврале 2009-го, было всего полтора года. Во-вторых, в какой-то момент стало вдруг ясно, что футбольный рынок здорово упал, все вокруг резко ужались, а значит, пришло время перестраиваться самому. Имелись, помню, довольно интересные в финансовом отношении предложения из восточных стран, но туда мне ехать категорически не хотелось. Внутренняя установка была такая: главное, чтобы семья находилась в пределах досягаемости. Чтобы хоп — и вместе. Чтобы хотя бы раз в неделю, в две можно было собираться без проблем. Когда появился вариант с Астаной, стало ясно: все, в принципе, совпадает.
— Кроме одного: в профессиональном плане вы пошли на явное понижение. Ваше личное ощущение с позиций вчерашнего дня и дня сегодняшнего: правильный шаг сделали? Не грызет ощущение, что вы, нерядовой футболист и человек небанальный, сдаете позиции?
— Позиции я в любом случае не сдавал. Хочу напомнить, что других вариантов, в сущности, не было. В «Спартак» меня не звали, другие московские клубы отметаются по определению, с «Химками» все было смутно. Останься я тогда в «Химках» — где мог быть сейчас? Вот это был бы шаг назад, и нешуточный. А тут вышло так, что и команда с амбициями зовет, и контракт неплохой, и до семьи недалеко, и Тихонов рядом. Так что все основные вопросы решились довольно быстро: да, едем в «Локомотив», но только вместе с Тихоновым и только к Юрану Сергею Николаевичу. Так и договорились — увидимся в тесной компании, сядем, поговорим. Нам сказали, что все вопросы решает зять президента Казахстана Данияр Хасенов. Увиделись в «Континентале». Данияр был, президент клуба Денис Черкашин, Герман Ткаченко, Юран, Тихонов, я с супругой и Василий Уткин.
— Васю, никак, казахи тоже купить собирались?
— У Данияра была тогда глобальная идея: двигать казахстанский футбол по всем направлениям сразу. Насколько понимаю, он хотел, чтобы матчи «Локомотива» показывали на «НТВ-Плюс». «Я мечтаю сделать команду, которая бы
не просто играла в Европе, а гремела!» — что-то вроде этого нам Данияр при первой встрече сказал.
— Таких заявлений, Егор, история футбола насчитывает тонны, километры и террабайты.
— Знаете, я поверил. Мне захотелось — и я поверил. Тем более что успел узнать: Данияр — человек серьезный, несмотря на молодость. Ни одного прокола за ним не числится и все, что обещает, все, что может, он делает. Редкость по нашим временам, согласитесь. В общем, мы с Андреем взяли какое-то время на раздумье, но я уже понимал: надо подписываться.
— Много времени вам не дали, насколько я знаю.
— Так февраль был на дворе, я уже прошел сборы с «Химками», Тихонов — с Самарой. Мы оба на контрактах сидели, но мне было попроще, потому что имело место невыполнение: я мог в любой момент уйти без последствий. Но в итоге все решилось оперативно, буквально за день-два, — и ему «добро» дали, и у меня все сошлось. В офис к Герману пришел контракт, мы его внимательно прочитали, подписали и через три дня уже были в Турции, на сборах с новой командой.
— Какой резонанс тут был в связи с отъездом Титова и Тихонова вы, наверное, помните …
— С некоторых пор я далеко не все смотрю и не все читаю.
— Понимаю. Но давайте все-таки вернемся назад и постараемся понять, что изменил в вас прошедший год в футбольном отношении? Мог ли чему-нибудь научиться 32-летний футболист в данных конкретных условиях?
— Приобрести что-то по-футбольному важное, конечно, не получилось. Это было попросту невозможно. Но посмотреть на футбол другими глазами — уже немало. Свое личное восприятие футбола я в определенном смысле освежил.
Могу сказать, например, что бегать мне пришлось намного больше, чем я привык в России. А думать меньше.
— А вам-то чего бегать? Стой в серединке и раздавай направо-налево.
— Без шансов. Такие варианты в чемпионате Казахстана просто не проходят, потому что движение — сумасшедшее. Так что пришлось бегать и даже поначалу играть «через не могу».
— Мне-то всегда казалось, что у того, кто читает игру с листа, обязательно есть время «покурить».
— Если и было такое, то нечасто. Туров через шесть-семь, когда поля более или менее пришли в норму, а мы успели осмотреться, стало ясно, что в лиге есть совсем невнятные команды. И как они туда попали, я до сих пор в толк не возьму. Но есть банд шесть очень приличных, с которыми играть реально тяжело, особенно на выезде. На выездах, кстати, пришлось столкнуться с «экстремизмом»: «Убей, завали, задави!». И это тоже свежее ощущение.

Злые и добрые

— Имеете в виду агрессию трибун?
— Да. Казахи, конечно, совсем не агрессивная нация, но давайте понимать, что специальное внимание нам с Тихоновым, а потом еще и Максу Шацких, подъехавшему из Киева, гарантировалось. Было бы странно, если бы трибуны нас на общем фоне не выделяли. «Зачем я здесь вообще?» — даже такие мысли заходили порой в голову. Но проходило время —
и возвращался позитив. Тем более что спартаковских болельщиков везде хватает, а они без внимания никогда не оставят.
— У всех легионеров, наверное, примерно так.
— Наверное. Еще раз говорю: счастье, что рядом был Тихонов. Андрей Карпович еще здорово помог, который играл в московском «Динамо. Потом, уже в сезоне, Шацких появился. В общем, было с кем разделить проблемы, если они возникали. А вообще, знаете, коллектив у нас сложился просто классный, честно. Никогда не думал, что смогу чувствовать себя так комфортно где-нибудь, кроме «Спартака». Ребята в «Локомотиве» совершенно замечательные! После сезона даже расставаться не хотелось, не поверите.
— Значит, не пришлось себя, что называется, «ставить»?
— Нет-нет. Отнеслись к нам с уважением. Мы, конечно, отвечали тем же. Тех, кому за тридцать, в «Локомотиве» было человек десять. Ветеранам легко держаться вместе. Кстати, отныне легионеров — тех, кому больше тридцати, — в Казахстане не подписывают, знаете, да?
— Впервые слышу.
— Вот так. Кто на контракте, — доигрывают без проблем, а новых уже не берут. Такая теперь норма. На мой взгляд — совершенно бессмысленная. Ничего она казахстанскому футболу не даст. Плохая идея.
— А сам по себе лимит на легионеров какой?
— Пять в заявке, четыре на поле. Плюс два «лимитчика», то есть 20-летние ребята.
— Кстати, о ветеранах. Приходилось слышать, будто самым страшным «дедом»,  с которыми вам пришлось иметь по жизни дело, был Андрей Пятницкий.
— О, да.
— Случалось, вспоминал футболист Титов, когда даже на поле выходить не хотелось: лучше на лавке отсидеться, лишь бы Пята не пихал.
— Тут такая штука: ты, пацаненок, только-только поднялся в команду мастеров, ты смотришь вокруг широко открытыми глазами, а любое повышение тона в твой адрес прибивает тебя напрочь. Как молотком по затылку. И ты начинаешь думать о том, как бы не уйти по самую шляпку.
Но правильный «дед» не только напихает при случае, но и обязательно отметит любое твое удачное действие. И нет награды дороже! А Пятницкий не только мне и Вове Бесчастных пихал. Нет, он всем подряд пихал. И Ледяхову, и Цымбаларю. Всем! И имел на это полное право.
Человек был одним из лучших опорных в Европе в те времена, когда еще и амплуа такого не было. Видите как: амплуа не было, а лучший уже был — Пятницкий Андрей Владимирович. Сейчас у нас с Андреем отличные взаимоотношения. Да они всегда и были такими.
— А нужен вообще такой человек в команде, как считаете?
— Обязательно нужен. Без него никак.
— Кто нынче исполнял «деда» в «Локомотиве»?
— Понятно кто. Тихонов. Он по сути своей ярко выраженный лидер, причем и на поле, и в раздевалке. У Андрея есть право влиять на команду в целом и на каждого в отдельности. И ему не обязательно при этом быть вежливым. Для любого тренера за счастье, когда в команде играет такой человек.
Без «дедов» команды получаются сырыми.
— Значит, в этом смысле в футболе ничего не изменилось?
— Изменилась форма. А содержание осталось прежним. Раньше тебе могли и башмаком по тыковке дать, что не раз происходило. А сейчас такого нет, потому что у всех — агенты, юристы, контракты.

Родственные души

— Я алмаатинец по рождению, Егор. Казахстан — моя родина, причем родина горячо любимая, по которой я очень скучаю. Вышло так, что восемь последних лет я домой не заглядывал. Но все хорошее когда-нибудь случается: 14 ноября смотрел матч Россия — Словения в Астане, ответный, 18 ноября, — в Алма-Ате. И вот что, как выяснилось, упустил я, давно став москвичом: весь Казахстан говорит про Россию «наши». «Наши — красавцы!», «Нашим не повезло», «Наши опозорились» — я целую неделю слушал эти комментарии и не уставал удивляться. Ни в одной стране СНГ нет такого, клянусь...
— Да-да, и я такие наблюдения для себя сделал. Мы реально родственные души. Я теперь думаю, что к русским по менталитету не украинцы и белорусы ближе, а, пожалуй, казахи.
Они такие же бесшабашные, как и мы. И в Казахстане действительно очень переживают за Россию. За футбол, в частности. Кто как сыграл, кто куда перешел, кто забил, кого удалили — все интересно. У таксистов один разговор: «Егор, скажи, пожалуйста, на кого ставить? Сегодня «Амкар» с «Тереком» играет, хочу фору взять, что думаешь?». Такое впечатление, что все таксисты Алма-Аты курсируют между стадионом и букмекерскими конторами, а по дороге кого-нибудь подвозят.
— Слышал, что в новом сезоне «Кайрат» по-взрослому хотят возродить. Вернуть флагману флагманово...
— Отлично! Будет хороший выезд. Красивый город, добрые люди, интересный футбол.
— Из этих слов делаю вывод, что второй год контракта с «Локомотивом» вы намерены отработать.
— Конечно. Почему нет?
— Потому что, насколько известно, с деньгами в конце сезона в клубе было не очень хорошо.
— Но не по вине клуба. И динамика решения вопроса меня не пугает. Тренерам давно все отдали, футболистам потихоньку отдают. Я не вижу причин для бунта. У клуба есть задачи, есть план работы, есть сверстанный бюджет. Я с удовольствием поеду в Астану. Тем более что «Локомотив» в Лиге Европы теперь точно сыграет. Были, оказывается, какие-то регламентные проблемы, но они сняты. Об этом заявил Мишель Платини. Лично.
— Лига лигой, но профи бесплатно не играют...
— Это да. Ладно бы только денег не было — поначалу не было ясности, будут ли они вообще, и если да, то когда.
Я сторонник ясных позиций. Мне важно знать: проблема будет решена, условно, 1 января 2010 года. И все, я готов работать, остальное мелочи. Но на команду финансовые трудности оказали серьезное влияние. Даже по тренировкам было видно, что с мотивацией проблемы.
— Вот я к тому и веду. Финансовая проблема когда обозначилась?
— В сентябре, по-моему.
— Данияр Хасенов отдает себе отчет в том, что чемпионство не состоялось именно по этой причине?
— Мне трудно об этом судить, поймите правильно.
— Но вы ведь сами произнесли слово «мотивация»...
— Турнирная мотивация никуда не делась. А когда мы обыграли на выезде Актюбинск — причем, могу сказать, обыграли по делу, — она удвоилась. Сыграли мы очень грамотно, и это принесло настоящее удовлетворение. В Казахстане так: кто едет в Актюбинск, у всех один план на игру — встаем сзади всей командой и отмахиваемся. Мы предложили свой вариант, и первые минут двадцать играли в открытый футбол. В счете повели довольно быстро — Макс Шацких фантастический гол забил. А потом уже да, сели поглубже и отстояли три очка.
В раздевалке — шум, гам, крик, объятия. Потому что всем стало ясно: есть шанс, есть интерес! Если Актюбинск потеряет очки в Караганде, мы можем зацепиться за первое место...
Но не вышло. Они у «Шахтера» выиграли очень легко, 3:0, по-моему. Команда у Муханова действительно классная.
— Согласен. Видел «Актобе» в январе на Кубке Содруже­ства...
— Головской, Лаврик, Смаков, Кенжисариев, Хайруллин, Тлешев — в Актюбинске та еще банда! Нет, правда, очень приличная команда.
— Давайте еще немного продолжим тему. Ваша личная мотивация, Егор? В чем вы ее находите?
— Пусть прозвучит банально, но я иностранец, легионер. Я обязан доказывать, что приехал не просто так. Сто раз мы с Андреем слышали это: «Вот красавцы, на дармовые бабки упали». И в России, и в Казахстане. Эту формулу я очень хочу разрушить. А еще мы играли за свои имена. У нас были хорошие карьеры, мы кое-чего в этой жизни добились, разве нет? Хоронить имя своими руками-ногами — самый дурацкий вариант из всех возможных. Никуда не годный вариант. Лично мне таких источников мотивации вполне достаточно, для того чтобы пахать на тренировках и отдаваться в каждом матче.

Почему посторонние на базе?

— Вернемся к истокам, если не возражаете. К самому первому вопросу. Итак, вы в возрасте Христа. В том возрасте, когда правильно устроенный человек начинает всерьез думать о жизни, пытается вникать в суть вещей и явлений. Потом ему становится вдруг совершенно ясно, что футбол — всего лишь игра, не более того, а финальный свисток уже близок. И он автоматически выходит на вопрос: «Что дальше?»
— Общее представление о том, что дальше, у меня, конечно, есть. Но четкого ответа я себе пока не дал. Да и время не подошло, на мой взгляд. Есть еще год контракта в Астане. Бог даст, отыграю этот — подпишу другой.
— О, так вот и конкретика. О завершении карьеры, получается, пока не думаете?
— Нет, конечно. А какие для этого основания? Желания у меня выше крыши, здоровья — спасибо родителям! — в избытке. Буду играть, пока коленки не сотрутся. Нет, случаются, конечно, моменты, когда от футбола реально подташнивает, но это общая история, характерная для конца сезона. Проходит дней десять-двенадцать — и начинаешь думать: «А почему бы и нет?» Вот мы закончили сезон 2 ноября, я вернулся домой сытым по горло —
и давай отдыхать от футбола! А через неделю звонит Коля Трубач и заманивает погонять. У них там команда своя — «Артист»…
— Вроде «Старко» раньше была…
— Теперь ее нет. «Артист»! Дима Кузнецов, Женя Смертин, Юра Ковтун, Саня Ширко недавно подтянулся. Трубач, Женя Кемеровский, Виктор Салтыков, Игорь Саруханов, Юра Лоза — да много кто там играет. Вот я именно так и подумал, когда Коля позвонил: «А почему бы и нет, собственно говоря?» Два раза в неделю, по понедельникам и четвергам. У-у-у, я вам скажу, там не скучно! И такой футбол — не только реальное удовольствие, но и польза, потому что я на старости лет заработал самый длинный в карьере отпуск — два месяца. Куда его девать?
— Какие сейчас взаимоотношения со «Спартаком»?
— Общаюсь.
— В начале сезона вы сказали примерно следующее: «Если я позвоню Карпину, это расценят как просьбу о возвращении».
— Да, это мои слова. Но я имел в виду не сам факт общения с Валерой. С ним у нас проблем нет. Я говорил конкретно про команду.
— В Тарасовку, вернувшись из Казахстана, не заезжали?
— А зачем? Родные березки пообнимать? Ну, приехал я в Тарасовку, и куда идти? «Кто такой? — скажут. — Почему посторонние на базе?». В команде, в общем-то, не так много людей осталось из тех, с кем я играл и с кем дружил. А так мы с Боярой общаемся постоянно, с Ренатом Сабитовым. С тренерами, с теми, кто на базе работает, — с ними я всегда на звонке. А большинство друзей поразъехались. Калиниченко, Павлюченко, Павленко, Моцарт — где они? Уж точно не в Тарасовке. Хотя принадлежность к «Спартаку» определяет все события моей жизни. Все, что я делал, делал в «Спартаке», для «Спартака», ради «Спартака». Если бы не «Спартак», у меня была бы совсем другая жизнь. А какая, я даже не могу себе представить. Не стану кривить душой: тоска по команде, ностальгия — все это есть.
— По команде или по клубу?
— По ромбику (Егор складывает вместе большие и указательные пальцы, составляя стилизованный ромбик, и помещает эту фигуру в область сердца; получается очень органично. — К. С.). Спасает, что со многими из тех, с кем я играл, мы продолжаем тесно общаться. С Аленичевым, Тихоновым, Парфеновым, Ковтуном, Ананко, Ширко…
— В этом сезоне немало говорили о том, что «Спартак» стал похож на тот, десятилетней давности, знаменитый романцевский «Спартак» времен расцвета и гегемонии. С моей точки зрения, некоторые основания для таких разговоров есть. Ваше мнение?
— «Спартак» для меня — всегда больная тема, поэтому я могу оказаться не совсем объективным.
— Будьте субъективны, Егор.
— Мне кажется, успех «Спартака»-2009 в определенном смысле зависел от стечения обстоятельств. В нужный момент в команде собрались люди с одинаковым футбольным мышлением, включая, конечно, Олега Ивановича Романцева, великого, я считаю, тренера современности, который как никто понимает игру и умеет футболистов за-ря-жать. Понимаете, да? Собрались и стали работать под руководством Валерия Карпина, который по жизни не любит, не хочет, не умеет проигрывать. В игре «Спартака» просматривается влияние западного менталитета. Карпин строит отношения с командой в современном русле, а это половина успеха, поверьте на слово. Все, кто играл в этом году в «Спартаке», говорят в один голос: «С Карпиным интересно». Я, кстати, в свое время столкнулся с таким эффектом, когда месяц играл в дубле. Работать с Игорем Ледяховым, который лет десять прожил в Испании, было по-настоящему интересно.
— Успешный футбольный менеджер, а по совместительству ваш импрессарио Герман Ткаченко говорит, что могучий ресурс российской тренерской школы как раз в этом и состоит — в науке строить правильные профессиональные отношения.
— Сто процентов правоты. Уверен, перспективу нашего футбола будут определять люди, пожившие и поигравшие на Западе. Тончайший момент построения оптимального климата в профессиональной среде давно отработан. Вы посмотрите, например, как ведет себя в «Барсе» Пеп! У нас бы сказали — панибратство чистой воды. А они там, в Испании, об этом даже не думают. Но едва только дело к игре — все, личное в сторону, а Пепа нет. Есть Хосеп Гвардиола-и-Сала — и есть команда по имени «Барселона». Все это очень точно и правильно. И это трудно объяснить словами.
— Так я не понял: вам нравится, как в этом году «Спартак» играл в футбол? Что скажете об идее, положенной в фундамент его игры?
— Мне нравится то, что о «Спартаке» в этом году больше говорили со знаком «плюс». Потому что минусы уже реально достали, честно. Я даже немножко горжусь тем, что «Спартак» чаще хвалят, чем ругают.
— А как вам конкретный товарищ, который действовал на вашей позиции?
— Алекс? Потрясающе! Про человека можно учебное кино снимать. И еще отметил бы Жано, который несколько матчей провел в центре поля, как раз в роли диспетчера.
— Вот бы Жано с Тихоновым сыграть в одной команде…
— Нет ничего невозможного. Анатолий Давыдов играл же за «Зенит» вместе с сыном. И получалось у них, я помню, неплохо. А Жано Ананидзе — очень интересный парнишка, у него очень многое может получиться.

Герои не нашего времени

— За годы вашей карьеры футбол ощутимо изменился. В том числе с точки зрения физической подготовки, тактики и даже смысла игры в целом. Футбол мутирует плавно, но поступательно. И мне вот что в голову пришло: люди вашего амплуа раньше имели запасной аэродром, а вы его лишены….
— Ага, я понял. Либеро предлагаете играть, да?
— Предложить не могу. Хотя бы потому, что нет теперь такой командной опции, а современная «линия» в плане двигательной активности ни в чем не уступает середине поля. В общем, получается, возможности продлить карьеру достаточно безопасным образом у вас нет.
— Да вы не переживайте так: в ворота, если что, встану. Но на самом деле я никогда не любил играть сзади. Если не найдется Титову места в середине — ну что ж, будем, значит, заканчивать. Тем более что подыскать команду, где мысль опережает движение, нынче очень сложно. А пока я размышляю так: если футбол нынче таков, что «физика» приоритетна, значит, нужно меняться мне, а не пытаться подстроить футбол под себя. Нужно больше двигаться и больше пахать на тренировках. Мне кажется, это разумный подход. Других рецептов нет.
— Понимаю, что не с руки вам отвечать за Тихонова, но скажите: у него, по вашим ощущениям, со здоровьем и мотивацией как дело обстоит?
— Ха! Это как раз тот случай, когда я легко отвечу за Тихонова. Будет возможность — приезжайте и посмотрите, как он играет. Вы просто, извиняюсь за выражение, обалдеете! Что в этом году делал на поле Тихонов, надо было видеть. Рвал всех подряд, с мячом играл больше всех, бил больше всех, забивал больше всех, бежал, отходил назад, успевал подключаться. Молодые отдыхают, честное слово! Это был реально лучший футболист чемпионата, особенно в первой его половине. Я тогда думал, что, возможно, зря Андрей уехал из России.
Потому что с такой игрой место ему — в первой пятерке-шестерке российских команд, и никак не ниже. Он меня всерьез удивил. А ведь 16 октября 2010-го у Андрея Валерьевича юбилей грядет. Сороковничек. Так-то.
— Карьера ваша, Егор, небанальна, но полна перепадов. Не возникает в этой связи ощущения, что все могло сложиться по-другому, более гладко и даже, быть может, ярко.
— Как сказать? Мне некого и не в чем винить. По большому счету — некого и не в чем. Все мои решения принадлежат мне лично. Мной никто и никогда не управлял. Другое дело, что, скажем, о вариантах отъезда в Европу я узнавал всегда задним числом. Про историю с допингом даже вспоминать не хочу, «Химки» же вообще можно вынести за рамки карьеры. Я все что угодно готов был представить, плохое и хорошее, поскольку в футболе нельзя далеко загадывать. Все, что угодно, кроме одного: что из «Спартака» уйду так, как ушел.
— Ваш девиз по жизни, как я понял, — стабильность.
— Несомненно. Могу расширить его рамки: «Семья и команда должна быть одна». Я в этом плане махровый консерватор.
— Можете представить себя на месте игроков сборной России, влезть в их шкуру и попытаться рассказать, что они чувствовали после Марибора?
— Задам встречный вопрос: могут футболисты нынешнего поколения влезть в наши шкуры образца октября 1999-го года и конкретно матча с Украиной? В те конкретные десять секунд, когда Шева быстро-быстро ставит на бровке мяч, коротко разбегается и кладет его за шиворот Сане Филимонову? Вот мы ехали на Европу — а вот уже не едем. Мне кажется, удар 1999-го был сильнее, больнее. Так что на ваш вопрос мне ответить легко: могу, конечно. И Сашка Филимонов может. Опять ему, бедняге, в эти дни заикалось, наверное.
— Что в такой момент творится в усталой футбольной душе, Егор? Чего хочется? Уснуть, напиться, повеситься?
— Все несколько проще. Вдруг становится пусто внутри, ты тупо сидишь, свесив руки и глядя в пол, и думаешь о простых вещах. Так, что дальше? Сейчас в душ, а потом? Журналисты, болельщики — как быть с ними? Что делать дома? О чем говорить с родственниками, близкими?.. У меня, по крайней мере, были именно такие ощущения на чемпионате  мира в 2002-м, когда мы проиграли Бельгии.
— Арсен Венгер говорит, что Аршавин приехал из Словении в Лондон совершенно пустым.
— Думаю, он прав. И дважды прав в том, что дает Андрею играть: через футбол раны заживают быстрее.
— Стабильность и консерватизм — два схожих по смыслу слова, которые вы употребили по ходу разговора. Футбол, как известно, по своей сути консервативен. Ваше отношение ко всем этим чипам, аутам ногой, пятым судьям?
— Я голосую за разумные перемены. Если конкретно про встроенный в мяч электронный чип — я за. Я также за пятого арбитра, который дежурит за воротами и способен снять массу спорных вопросов. Матч Франция — Ирландия, мне кажется, должен убедить всех: перемены реально назрели.
Я был просто поражен этим моментом с участием Анри и Галласа. На таком уровне — и такой ляп! Невероятно, просто в голове не укладывается.
И нужно отдать должное Анри, который не побоялся публично признать, что сыграл рукой, а переигровку считает справедливой.
— Легко быть нарядным, зная, что ничего не изменится. А ты будь таким на поле…
— Думаю, это не тот случай. Это было бы не по-футбольному.
— Нас, помню, в детстве учили на примере Игоря Нетто. Помните эту историю? Нетто бьет, мяч рвет сетку с внешней стороны и попадает в ворота, судья свистит и показывает на центр. Одни горюют, другие ликуют, а честный Игорь Александрович Нетто бежит к арбитру и говорит: «Реф, гола не было. Отменяй».
— В сегодняшнем футболе это невозможно.
— То есть на месте Анри вы поступили бы примерно так же?
— Очень тяжелый вопрос. Но, думаю, да. И не только я. На кону стоял чемпионат мира. Анри сказал разумные слова: «Сейчас меня ненавидит вся Ирландия. А могла ненавидеть вся Франция». В общем, я понимаю Анри.
— Ну а в принципе вы готовы допустить, что находится в нашем аморальном мире некий абстрактный герой, который совершает в схожей ситуации подвиг, отменяет собственный гол и воспаряет, таким образом, над действительностью?
— Теоретически — да. В жизни такие поступки и вправду называются подвигами, но в спорте высших достижений им сегодня места не находится. За редкими исключениями.

---

Интервью Егора Титова из еженедельника "Спорт день за днем" №14 (16-22 декабря)