Экс–тренер сборной России Игорь Захаркин: «Слава говорил о главных вещах, а я то, что интересно простому болельщику»

Минуло целых три месяца, как тандем, вернувший хоккейной России радость от нахождения на вершине, сложил свои полномочия. Теперь у национальной команды новый штаб, к которому приковано внимание. А Быков с Захаркиным ушли в тень. На беседу представитель самого успешного дуэта последнего времени Игорь Захаркин согласился легко, а его бодрый голос никак не выдавал в нем человека, оставшегося без работы. Тем более творческих идей у экс наставника «Салавата» и сборной России едва ли не в избытке, претворением в жизнь которых он сейчас и занимается.

Много и тех, кто нас поддерживает

— Сейчас заканчиваю написание книги для всех, кто занимается хоккеем — тренеров, девочек, мальчиков и их родителей, — рассказывает Игорь Владимирович. — Также занимаюсь созданием научно-методического центра, который, надеюсь, поможет всем тренерам.

— Что он будет из себя представлять?
— В этом центре будут накапливаться все последние достижения спортивной науки, современная литература, также планируется создание видео-банка по игрокам.

— На вас кто-то вышел с такими предложениями или же это ваша инициатива?
— Мы говорили об этом со Славой Быковым и считаем, что опытом, который нами наработан за семь лет работы в России, должны поделиться. У нас ведь есть соратники, с которыми мы сотрудничаем — это специалисты по педагогике, психологии, физиологии. Сейчас эти идеи, можно сказать, перекладываются на бумагу, и мы хотим обратиться к руководству ФХР и в Министерство спорта для того, чтобы они поддержали это начинание.

— Кто-то из коллег интересовался вашими идеями?
— Дело в том, что пока мы продумываем, каким образом это может оказать практическую помощь нашим коллегам.

— То, что в последнее время практически весь хоккейный мир в оппозиции к вам с Быковым, способно затруднить реализацию этих идей?
— Я не думаю, что отношение к нам настолько категорично. Хватает конечно, людей, настроенных критически. Но при том есть много тех, кто поддерживает. Так или иначе, это говорит о том, что наша работа каким-то образом оценивается. В любом случае сомневаюсь, что чье-то мнение способно повлиять на мое желание передать свой опыт.

— Когда в таком случае можно ожидать претворения этих идей в жизнь?
— Что касается книги, то мне нужен еще месяц на доработку схем, и в октябре я планирую сдать макет в работу. А окончательный план создания научно-методического центра намерен закончить к концу августа.

У Белошейкина была крепкая нервная система

— Насколько известно, спортивной наукой вы в начале 1980-х занимались в Ленинграде. Хотя по поводу того, чем вы конкретно занимались, ходит много противоречивых слухов.
— В Ленинград меня пригласил Борис Петрович Михайлов, который в СКА начинал тренерскую карьеру. Я в команде возглавлял комплексно-научную группу, созданную при Военном институте физкультуры (ВИФК). Моей задачей было оказание методической помощи Михайлову в тренировочном процессе. После того как он вернулся в ЦСКА, я начал сотрудничать в СКА с местными специалистами — Валерием Шиловым и Игорем Щурковым. Это было замечательное время возрождения ленинградского хоккея, которое, к счастью, удалось — армейцы после длительного перерыва выиграли медали чемпионата СССР. Правда, меня тогда на берегах Невы уже не было — в 1986м году я вернулся в ЦСКА.

— Посчитали свою миссию в СКА выполненной?
— Просто позвонил Виктор Васильевич Тихонов и сказал, что пора возвращаться домой, в ЦСКА.

— Для себя это восприняли как повышение?
— Я никогда не оценивал повышение в своей работе как карьерный рост. Скорее это было желание вернуться домой, тем более уже имелся опыт работы с Борисом Михайловым. Тем не менее от времени, проведенного в Питере, остались восторженные впечатления. Никогда не забыть встреч с Николаем Пучковым, приятные воспоминания сохранились о сотрудничестве с лидерами той команды — Сергеем Черкасом, Николаем Масловым, Игорем Евдокимовым, Андреем Андреевым, Михаилом Паниным. Я даже заволновался, вспоминая этих людей и то время (улыбается). Особо запомнилась теплая атмосфера вокруг команды. Питер вообще всегда отличался духовностью, и тем временем я очень дорожу.

— При вас ведь дебютировал в СКА Белошейкин?
— Да, причем играть начал он очень рано, в 17 лет. Не буду говорить, что сразу понял масштаб его таланта, но один случай показал, что он обладает исключительно устойчивой нервной системой. Мы играли в Москве, кажется, с «Динамо», и возникла напряженная ситуация: бело-голубые очень долго владели шайбой в нашей зоне, а Женя наблюдал за ситуацией, спокойно облокотившись на планку ворот. В частности, в этом угадывалось его дарование. Неслучайно уже через год он был приглашен в сильнейший клуб страны, как раз на смену завершившему карьеру Владиславу Третьяку.

Забавно мнение людей, которые меня не знают

— Обсуждали с Быковым недавнее интервью Валерия Белоусова?
— Нет. Интервью много выходит, их интересно читать, интересно обсуждать. Но зачем мне это делать, если я с ним не знаком, не знаю, как он работает.

— Просто в нем он сказал, что, если Быков хочет работать в России, ему надо расставаться с помощником. То есть с вами.
— Забавны точки зрения людей, которых ни я не знаю, ни они меня не знают. Ну сказал он так, значит, это его мнение. Не думаю, что на подобные высказывания имеет смысл обращать внимание.

— С Быковым обсуждали ваши интервью, которые могли навредить в том числе и ему?
Никаких разговоров на эту тему у нас не было. Мы давно с ним договорились, что каждый из нас говорит, что считает нужным. Это показатель уважительных и деловых отношений, где каждый имеет право на свою точку зрения.

— Тем не менее зачастую именно вы брали лидерство в общении с прессой. Считаете, это правильно, когда на первый план выходит помощник?
— Деле здесь не в том, кто сколько времени уделяет общению. Важно, о чем именно говорить. Мы делали все, чтобы сборная России была открытой для остального мира и болельщики знали, чем она живет. Разрешили репортерам заходить в раздевалку, устраивали открытые тренировки, способствовали общению прессы с игроками. Просто Слава говорил о главных вещах, а я часто рассказывал то, что интересно для обычного болельщика.

— Как в таком случае понимать слова Андрея Назарова, который, уехав из сборной перед чемпионатом мира, заявил, что не собирается изменять своим принципам и баррикадироваться от прессы?
— Не знаю. Я уверен, что никто не может нас обвинить в том, что сборная дистанцировалась от журналистов и кем-то бойкотировалась. Ни во время подготовки, ни во время чемпионатов мира.

— А как же знаменитый бойкот на чемпионате мира в Германии — после съемок отдыха игроков?
— Это был единичный случай, когда хоккеистов сняли скрытой камерой. После чего ребята и объявили бойкот.

— Но их отдых вытащили наружу отдельные журналисты, а бойкот был объявлен всем. Это нормально?
— Конечно, это неправильно. Просто надо учитывать, что чемпионат мира — важнейшее соревнование, где игроки испытывают большие нагрузки, в частности эмоциональные. Это в какой-то степени и могло повлиять на их решение. Но тем не менее и мы, и ребята понимаем, что информация из команды должна поступать во внешний мир, неправильно дистанцироваться от болельщиков. Хорошо, если и хоккеисты будут профессиональнее и корректнее в общении, но и журналисты должны правильно ставить вопросы.

Крикунова уважаю, а его методов не знаю

— Быков сказал, что в том знаменитом интервью, после которого на вас обрушилась буря негодования со стороны всей хоккейной России, ваши слова были написаны не так, как вы на самом деле говорили. Что скажете?
— Да, по тому интервью возникло много вопросов.

— Про Крикунова вы на самом деле говорили?
— Его упоминали, но я никогда не говорил, что это тренер ничего не выигрывал со сборной. Я обратил внимание на то, что с этической точки зрения не стоит высказываться о наставниках сборной команды и ее игре во время чемпионата мира. И абсолютно неважно, выигрывал он что-то или нет. Крикунов работает в КХЛ, возглавлял национальную сборную, и, безусловно, я его уважаю. Я говорил всего лишь о корпоративной этике.

— То есть о том, что у него примитивные методы работы, вы тоже не говорили?
— Методы работы вообще обсуждаются внутри тренерского цеха. На конференциях, семинарах, при личных встречах. И уже точно это не следует обсуждать в прессе. Что же касается методов Крикунова, то я не мог о них ничего говорить, так как с ними просто не знаком.

— Значит, ваши слова были придуманы журналистом?
— По крайней мере корреспондентом это было преподнесено так, чтобы выглядело скандальным образом. Не знаю, с какой целью. Допускаю, для того чтобы создать противостояние между тренерами старшего поколения и более молодыми. Вот представьте, если бы мы выиграли чемпионат мира! Тогда эти ответы звучали бы совершенно в другом направлении.

— А стоило во время чемпионата мира говорить на такие темы?
— Это как раз к вопросу об ответственности перед болельщиками и, соответственно, открытости перед прессой. Тот разговор ведь состоялся вечером после удачного матча. Но я почему на него согласился? Мне хотелось рассказать о стратегии команды на чемпионате, объяснить, почему случаются неважные игры. То есть сделать болельщиков соучастниками.

— Во время эпопеи с вашей отставкой многие люди открылись для вас по-новому? С негативной стороны?
— К сожалению, да. Некоторые люди открылись с крайне негативной стороны. Не буду скрывать: это очень неприятно. И я сделал в отношении них для себя выводы.

— Работать с ними никогда не будете?
— Почему? Если человек — профессионал высокого уровня, я разделяю его взгляды на хоккей, то могу с таким человеком сотрудничать. Другое дело, что как человека могу его не уважать. Почему для меня очень дороги отношения с Быковым? Я Славу уважаю и как специалиста, и как человека.

Раздевалка сборной была открыта для всех представителей тренерского штаба

— А почему вы не допускали до команды своих помощников?
— Как это «не допускали»?

— Говорили же, что ни Майорова, ни других тренеров вы не допускали в раздевалку и не давали принимать никаких решений.
— Это неправда. Они заходили в раздевалку, выполняли ту работу, которую мы от них ожидали. А если возникают какие-то вопросы или даже недопонимание, то все надо решать вербально. Высказывать свое мнение, задавать вопросы, уточнять функции. Тогда не будет никаких недоразумений. Еще раз подчеркиваю: никогда раздевалка не закрывалась от членов тренерского штаба.

— Почему тогда именно такая информация распространялась?
— Я не могу думать и говорить за других людей — почему они это говорят, для чего. Если задумываться о каждом высказывании, то начнешь терять концентрацию и собьешься с пути. Люди ведь отличаются друг от друга — моральными ценностями, воспитанием, образованием. Кто знает, какую цель имеют всякие высказывания. Разница лишь в том, что можно говорить, а можно делать. Работа тренера оценивается не по тому, как он общается, а по результатам его команды.

— Доводилось читать, что у вас возникло какое-то недопонимание с Сергеем Черкасом. Якобы он вам обещал полностью подготовить Набокова к чемпионату мира.
— Сергей — очень профессиональный человек, и никаких гарантий он давать не мог. Просто мы пообщались, по-слушали его экспертное мнение и пришли к выводу, что при таком количестве матчей Женя подойдет к решающим сражениям в оптимальной форме. Черкас справился со своей работой замечательно, но произошел несчастный случай, который и не позволил Набокову провести весь чемпионат.

— Не потому ли он получил травму, что попросту не играл очень уже долго?
— Вспомните момент, когда он получил травму. Это ведь было не в начале матча — в такой ситуации мог травмироваться любой человек.

— Вообще требования российского болельщика завышены из-за воспоминаний о великом советском прошлом?
— Это хорошо, когда люди помнят победные времена и гордятся этим. Потом, правда, был длительный период, когда наша страна не могла вернуться на мировую вершину. Но мы, выиграв чемпионат мира, сами вернули болельщикам радость победы и, соответственно, подняли планку их ожиданий. Так что это вполне логично — болельщики имеют право требовать по максимуму.