Владимир Голубев: Лобановский предлагал квартиру на Крещатике. Отказался. Мои корни в Питере!

«Если друг — молчун, так это друг», — говорил писатель Юлиан Семенов устами не самого симпатичного своего героя. Фраза вспоминается, когда думаешь о многолетнем капитане «Зенита» и его легенде Владимире Голубеве. Он был воплощением понятия «надежность» на поле. Таким же и в жизни. Его очень сложно представить себе действующим футболистом в наши дни: агенты, контракты, тотальная коммерциализация… Все это не вяжется со скромным питерским интеллигентом, обыграть которого один в один практически никому в бывшем Союзе не удавалось. Александр Кержаков стал писателем-мемуаристом в совсем еще нежном возрасте, Андрей Аршавин и Владимир Быстров снимались в рекламных клипах, а Голубев, отыгравший за «Зенит» почти четыре сотни матчей, многолетний лидер команды, дважды бравший на себя ответственность за ее судьбу в критические моменты, не дает интервью. Не предъявляя при этом претензий к журналистам, в отличие от Игоря Денисова. Он просто очень не любит говорить о себе. Владимир Евгеньевич, которому вчера исполнилось 65, сделал исключение для «Спорта День за Днем». Мы ценим это и благодарны как юбиляру, так и генеральному директору СДЮСШОР «Зенит» Евгению Шейнину, оказавшему нам содействие.

Беседуем, естественно, в ДСИ «Зенит». Владимир Голубев больше думает о тренировках, чем о торжествах. Такой уж характер.

Если бы не курил — поиграл бы еще лет пять

— Злые языки утверждают, что будущему футболисту абсолютно не нужно хорошо учиться в школе. Вы с одиннадцати лет занимались футболом, потом работали с мальчишками в качестве тренера. Учеба и футбол — несовместимые понятия?
— Я хорошо учился, окончил восьмилетку, затем — ЛФМТ (Ленинградский физико-механический техникум, что на площади Калинина. — «Спорт День за Днем»), поступил в Политехнический институт. Но в то время уже играл в «Зените». Конечно, в техническом вузе совмещать учебу и футбол тяжело. Очень много задолженностей сразу после первого же сбора возникло. Особенно по начертательной геометрии. Подумал и решил перевестись в институт имени Лесгафта. Все-таки это ближе к специальности.

Что касается учеников, задача тренера — не только тренировочный процесс, но и всестороннее развитие. Я всегда требовал от своих ребят серьезного отношения к учебе. И никогда не говорил, что ради футбола можно «забить» на учебный процесс. Особого разгильдяйства не замечал. Ну а как получалось… По-разному. Кому что дала матушка-природа. Тем не менее многие ребята из СДЮСШОР «Зенит» поступают в институты, и не только по спортивному профилю, но и в тот же Политехнический.

 

— После техникума получили распределение на ЛОМО? По специальности поработали?
— Нет, только прошел преддипломную практику в одном из  цехов ЛОМО.

— Вы один из немногих зенитовцев той поры, не игравших за армейские или динамовские команды. Как удалось избежать призыва в армию? Или служили «не отрываясь от производства»?
— Верно вы сформулировали (смеется). Служил ровно тридцать шесть дней во внутренних войсках. Шел 1977 год, мне исполнилось 27 лет, как понимаете, последний шанс отдать долг родине. Нас троих призвали — меня, Алексея Стрепетова и Георгия Хромченкова. Существовала договоренность по линии горкома партии, что Леша и Жора отправляются в ленинградское «Динамо», а я остаюсь в «Зените». Однако Лев Дмитриевич Бурчалкин, работавший начальником команды, поехал в Москву и сказал: «Как же так, если он во внутренних войсках служит, должен играть за ’’Динамо’’!» И там ответили: «Правильно… За московское ’’Динамо’’»! Меня еще долго из «учебки» не отпускали, хотя все ребята давно разъехались по месту службы. Решали вопрос. В итоге «Зенит» отстоял. Вопрос решался на самом верху! Поспособствовал генеральный директор ЛОМО (в советские годы — главного спонсора «Зенита». — «Спорт День за Днем») Михаил Панфилович Панфилов, у которого были родственные связи с министром обороны СССР (Дмитрием Устиновым. Их жены были родными сестрами. — «Спорт День за Днем»). Но пока находился на стрельбищах, получил двусторонне воспаление легких.

— В школе «Зенит» у легендарного Бориса Яковлевича Левина-Когана начинали… нападающим. Кто же «переквалифицировал» вас в центральные защитники?
— До первых юношей действительно играл центрфорварда, был лучшим бомбардиром. Поехали мы на финал первенства юношей в Даугавпилс, где обыграли «Спартак» и «Локомотив» и заняли первое место. И вот там-то по травме вылетел наш центральный защитник. Поставили меня и… по итогам признали лучшим защитником. В 1967-м пригласили в дубль «Зенита», и сразу же получил травму мениска. Через год вновь оказался в команде… нападающим. Сразу двое защитников вылетели, за дубль просто некому играть. Поставили, и тренеру Артему Фальяну понравилось. Как я понял уже потом, в качестве нападающего той команде я был не нужен. Значит, судьба.

— В «Зенит» вас пригласил Артем Фальян. Ваш друг и многолетний коллега Михаил Лохов так описывал его тренировки: «Бездарные! Мы могли от углового до углового просто нести мячи, делали еще какие-то упражнения, тренировки были совсем простенькие». Согласны или работа с Фальяном запомнилась под другим углом?
— Скажу так: упрощенные тренировки. Грубоватый был человек, но отходчивый. Для футбола питерского он много сделал. В плане организации.

— Как родилась ваша связка с Михаилом Лоховым?
— Ну… Это же мы не сами себя поставили. Тренеры смотрели, наигрывали варианты. Видимо, получалось у нас неплохо. Правильно говорить не только о нас с Михаилом Алексеевичем, а обо всей четверке защитников. Справа играл долгие годы Слава Булавин, слева Юрий Загуменных, потом — Анатолий Давыдов. Мне приходилось выполнять функции свободного защитника, организатора всей обороны. Дополняли друг друга.

— Человек, начинавший играть цент­ральным нападающим, комфортно чувствовал себя последним защитником?
— Вполне. Там нужно было читать игру. Плюс скоростью бог меня не обидел. Бежал хорошо. Чувствовал, когда нападающий доберется до мяча, и настигал его. Интересно, творчески работал, одним словом.

— Следили за игроками своего амплуа?
— Эталоном в то время был, конечно, Франц Беккенбауэр. Из наших мне нравился Толя Коньков (бывший полузащитник и защитник «Шахтера», позже киевского «Динамо», в 1990-м полгода возглавлявший «Зенит». — «Спорт День за Днем»). Спокойно играл, расчетливо, читал игру, атаку мог начать.

— Вы пришли в команду 18-летним. В «Зените» процветала дедовщина?
— В быту? Конечно, по возрасту у всех были разные интересы. И не должны в команде все дружить домами. И ходить вместе толпой. Но вот дедовщины, в армейском понимании, по отношению к себе в «Зените» не припомню.

— Сборы советских времен раздражали?
— При Фальяне мы работали тридцать дней на сборе в Сочи. А затем по календарю начинали играть в Средней Азии или на Кавказе (Спортивно-концертный комплекс в Ленинграде запустили лишь осенью 1980-го. — «Спорт День за Днем»), еще тура четыре разъезжали. Когда был молодой, вроде бы ничего не тяготило. Когда появилась семья, уже тяжело переносил заточение. Однообразие. Проснулся, отпахал свое, лег спать. Никаких других событий.

— На базе в Удельной, куда запирали на карантин, чувствовали себя спокойнее?
— Как сказать… Все равно за два-три дня до матча сидеть невмоготу! Хотя раньше была более демократическая обстановка. Никакого забора, народ приходил, загорал у пруда. Кто-то мог пробежать во время нашей тренировки через поле, чтобы расстояние срезать (смеется). Представляете?!

— Рано начали курить?
— Сигареты… Тогда многие в питерских дворах начинали курить. Мы жили на Малой Охте. Четыре огромных сталинских дома, все собирались во дворе. Хотели старшим подражать. Но главная мысль, что если бы не курил, еще лет пять бы мог отыграть спокойно в «Зените». Может, и чемпионом бы стал в 1984-м (улыбается). Это я уже много позже осознал. Нынешнее поколение ребятишек иначе относится к своему здоровью.

— Кто из тренеров закрывал на глаза на сигареты, а кто, наоборот, наказывал?
— Понятно, что в открытую мы не курили. Надо же еще поймать футболиста. Евгений Горянский (возглавлял «Зенит» с 1970 по 1972 год. — «Спорт День за Днем») как-то вызвал меня и говорит: «Володя, кури, но только чтобы тебя никто не видел, не афишируй, не наглей».

— Высокий уровень демократии для времен СССР начала 1970-х!
— Я сам, услышав, обалдел. Потом «Зенит» возглавил Герман Семенович Зонин. Ко мне подходит начальник команды Владимир Корнев. «Ты что, куришь?!» — спрашивает. Я смотрю и не знаю, что сказать. Только что разрешение было получено!

В Киеве предложили квартиру на Крещатике, но душа не лежала

— Серебро на молодежном чемпионате Европы –1972 — ваше первое серьезное достижение. Много будущих звезд собралось в той команде?
— Я отыграл больше всех игр, капитанил. Действительно, много известных ребят засветилось тогда. Москвичи Михаил Гершкович, Андрей Якубик, Александр Маховиков, Анатолий Байдачный; киевляне Олег Блохин и Леонид Буряк; Виктор Звягинцев и Вячеслав Чанов из Донецка.

— Правда, что в финале с Чехословакией была серьезная политическая подоплека, всего четыре года отделяли от трагических событий в Праге?
— Политическая подоплека, как вы говорите, присутствовала едва ли не в каждом международном матче. Мы неудачно сыграли дома (2:2 — в Москве и 1:3 — в Остраве. — «Спорт День за Днем») — вот главная причина. Много моментов запороли. Блохин особенно. Олег помоложе был и со скоростью своей спринтерской не справлялся. Из десяти выходов один на один забивал один гол. Плюс вратарь Володя Олейник (будущий зенитовец. — «Спорт День за Днем») где-то ошибся. Туда приехали. Ливень! Против нас вышли атлеты и, что скрывать, прилично потоптали. Если в обороне мы не уступали, то Буряк с Блохиным начали подпрыгивать, ноги убирать.

— Поощрили на родине?
— Дали значки «Мастер спорта международного класса». Всей команде… кроме меня, даже кто на скамейке просидел, получил, я — нет.

— ?
— Федерация футбола Ленинграда решила, что рано мне, еще успею. Так до сих пор и получаю… Но компенсацию в некотором роде я получил.

— Интригуете, Владимир Евгеньевич!
— Там смешно получилось, мы же стали серебряными призерами. Всем выдали соответствующие медали в коробках. Серебряные. Я свою раскрываю в раздевалке — золотая! Ребятам говорю: «Видимо, я за них играл, за чехов». Отдавать обратно не стал.

— В будущий музей «Зенита» не планируете отдать?
— Отдавать нечего… Наступили 1990-е — и продал свою золотую медаль. Не люблю об этом рассказывать, но так случилось.

— Коллекционерам?
— Тогда бы ждать пришлось. А у меня дети маленькие, кто их накормит? Я и поехал в какую-то скупку на проспект Науки. Хорошо заплатили, кстати. Тяжелые были времена, что тут скажешь.

— Один матч вы провели в олимпийской сборной (наши выиграли 3:1 у Франции на «Парк-де-Пренс»). Был шанс отправиться на Олимпиаду-1972 в Мюнхен?
— Просто на последний отборочный матч в полном составе отправили нашу «молодежку». Вот откуда у меня игра за олимпийскую сборную. А на Олимпиаду отправилась другая команда (из «молодежки» в ней нашлось место лишь Блохину и Якубику. — «Спорт День за Днем»). Вскоре меня начали приглашать в первую сборную, но для этого нужно было уйти из «Зенита».

— Уже без малого четыре десятилетия из уст в уста передается история, как вас приглашал Валерий Лобановский в киевское «Динамо».
— И в ЦСКА, кстати, тоже звали… Но с Валерием Васильевичем состоялся конкретный разговор. «Переходишь в ’’Динамо’’ — завтра оказываешься в составе сборной».

— В чем же дело? Вы даже потренировались на базе в Конча-Заспе, смотрели квартиру, которую вам готов был предоставить клуб?
— Тренировался, но в составе сборной. Мы там проходили учебно-тренировочный сбор. В выходной поехали в город. Чего скрывать, показали мне квартиру на Крещатике. Сказал — подумаю.

— Что остановило?
— Я недавно женился, все корни в Ленинграде. Не лежала душа, бывает такое. Жалею ли об этом сегодня? Чего уж спустя четыре десятилетия (улыбается).

На базу приехали из КГБ, пообещали, что на Неву сквозь решетку будем смотреть

— «Зенит» звезд с неба не хватал и по материальному обеспечению уступал многим. Раньше 1980-го команда не могла замахнуться на медали?
— После Фальяна «Зенит» возглавил Горянский. Думаю, нас прорвало на контрасте. Увидели, что можно играть совсем в другой футбол, иначе строить тренировочный процесс. Мы могли попасть в призеры, если бы в сентябре взяли очки («Зенит» набрал 33 очка и занял седьмое место, отстав от серебряного призера — киевского «Динамо» — на два балла при начислении двух очков за победу. — «Спорт День за Днем).

— Ваши коллеги рассказывали, что надломила коммерческая поездка в Англию, где «Зенит» провел серию товарищеских матчей.
— Такого точно не могло быть! Заграница в те годы не ломала, а наоборот, вдохновляла (смеется). Просто не получилось на финише. Но я говорю об игре, «Зенит» вышел на иной уровень, более качественный. И требования выросли. Фальян требовал бороться и топтать, а с Горянским — более интеллектуальный футбол.

— Не ушел бы Горянский в сборную, Ленинград праздновал бы медали?
— Никто вам не ответит на этот вопрос. Может быть, на третий год у нас бы ничего не получилось. Тренер на одном месте редко задерживается. Приедается… Три года — и команду надо менять.

— После Горянского в «Зените» работал Герман Зонин…
— Но подъем пошел с приходом Юрия Андреевича Морозова. Стабилизировался состав, который задачи мог решать. Андреич спокойно ставил любого молодого игрока. Сыграл хорошо за дубль — попал в заявку. Это было реально. На сегодняшний день об таком можно забыть. Пусть и сидят на скамейке несколько питерских молодых игроков, но Виллаш-Боаш им не доверяет. Это обидно. Получается, мы, тренеры детских школ, работаем впустую, в воздух? Ребята появляются талантливые, но их нужно трудоустраивать.

— Давайте пробежимся по местам вашей боевой славы. Матч с Днепром в сентябре 1972-го вспоминаете?
— Наш вратарь Володя Пронин травмировался, а замены закончились. Минут десять оставалось. Кому-то нужно вставать в ворота. У нас все «карандаши», маленькие. Думаю, не только поэтому Горянский выбрал меня. Я же и как свободный защитник мог подстраховать. Как сейчас Нойер в воротах играет! Увы, «сухим» уйти с поля не удалось. Получил метров с восьми, хорошо в лоб не попали (днепрянин Анатолий Пилипчук сравнял счет на 83-й минуте, игра закончилась вничью 2:2. — «Спорт День за Днем»).

— Больше в ворота не появлялось желания встать?
— Мне хватило. Каждый должен своим делом заниматься.

— В 1973-м Федерация футбола СССР постановила пробивать послематчевые пенальти в случае ничьих, как сейчас в регулярном сезоне КХЛ. Только победителю давали… одно очко, проигравшему — ноль. То есть ничью в игровое время нужно было «отработать»… Бред?
— Это беда! Для вратарей особенно. Все-таки взять пенальти и здорово отыграть игру — разные вещи. В некоторых командах готовили вратарей под эти несчастные серии, выпускали на последней минуте.

— Из двенадцати серий «Зенит» уступил в девяти!
— Что-то не складывалось у нас. С «Пахтакором» бьем пенальти, по второму кругу пошли. А у них самолет, чартеров же тогда никаких не было. «Бейте мимо, и улетайте», — говорим (на самом деле самая продолжительная серия случилась в матче «Зенит» — «Днепр», команды на двоих исполнили 24 удара с «точки», 12:11 — победили гости. — «Спорт День за Днем»).

— Вы часто подходили к «точке» в этих сериях?
— А куда деваться?! Я исполнял пенальти и в игре, пока в штангу не пробил (с ЦСКА в 1978-м. — «Спорт День за Днем»). Тренеры сказали: «Все, больше не надо».

— Помните свои голы?
— Сколько их набралось?

— Семь.
— С тбилисским «Динамо» играли. Накануне пошли не очень здоровые разговоры. К нам на базу представители КГБ даже приезжали. Предупредили: ошибетесь — будете на Неву через решетку смотреть (улыбается). Выходим на поле — у всех мандраж. Я забил со штрафного (на 82-й минуте, игра состоялась 18 апреля 1976-го, и «Зенит» победил 1:0. — «Спорт День за Днем»). Выдохнули. Еще немного на свободе погуляем.

— За 336 матчей в чемпионате СССР вы получили всего 12 предупреждений. Для центрального защитника — мизер. Современные столько за один сезон получают. Не доводилось на поле грубить?
— Пытался играть чисто. Я мог и меньше получить. Как только карточки ввели, защитников это здорово дисциплинировало. Откровенной грубости стало меньше. Тем более наши судьи с энтузиазмом восприняли новшество и махали «горчичниками» где надо и где не надо!

— С кем из нападающих не складывались отношения?
— Тяжеловато с маленькими приходилось. С Валерием Газзаевым. С Блохой (Олегом Блохиным, лучшим бомбардиром в истории чемпионатов СССР. — «Спорт День за Днем») было легче. Олег — читаемый, главное, прибежать в ту точку, где ты его сможешь перекрыть. И все-таки самым неудобным для меня был Толя Кожемякин из московского «Динамо», хитренький такой. Талантливейший был форвард, жаль, рано ушел из жизни (Анатолий Кожемякин погиб в 21 год, пытаясь выбраться из шахты лифта. — «Спорт День за Днем»).

— Вы носили капитанскую повязку. Как в «Зените» происходили выборы капитана? Была в этом какая-то интрига, может, доплата?
— Какая доплата, я вас умоляю! Тренер предлагал две-три кандидатуры, и проводили голосование. Вот и все выборы.

— При Юрии Морозове вы взяли шеф­ство над молодыми Долгополовым и Степановым, и благодаря вам они выросли в классных мастеров. В чем именно выражалось «шефство»?
— Накануне бронзового сезона закончил карьеру Михаил Лохов. Его года три провожали. «За все спасибо тебе, друг» — и через несколько дней кто-то ломается. «Нет, подожди, еще поиграй». Появился Леша Степанов. Он гармонично влился. Они вообще с Михал Алексеичем похожи по манере игры. Хорошие разрушители, со временем Степанов и созидании прибавил. Шефство? Не нравится мне это слово. Да, жили в одной комнате на базе. Что-то я ему подсказывал. Но Леша, вечная ему память, всего в футболе добился сам.

— После бронзового сезона Морозов говорил, что собирается сделать из вас второго Беккенбауэра. Прошел сезон, и Голубев попрощался с «Зенитом». В тридцать один год! Что произошло?
— У Юрия Андреевича было свое видение развития команды. Если в 1984-м практически этим же составом «Зенит» добрался до чемпионства, значит, тренер был прав. На моем месте он видел Сергея Бондаренко.

— Морозов вам об этом сказал в глаза?
— Да, мы поговорили. Юрий Андреевич меня не выгонял. Предложил остаться в команде или поступить в ВШТ. Я подумал, что надо заканчивать

— Уехать на заработки во вторую или первую лигу не было желания?
— Не хотел. Да и устал от футбола, особенно когда начал сидеть на скамейке. Вроде бы столько отыграл, капитанил. Психологически это давило. Выбрал — учиться на тренера. Тем более «Зенит» давал положительную характеристику (смеется).

— В 1981-м отыграли десять матчей за дубль, который тренировал Павел Садырин. Не восприняли это ссылкой, унижением?
— Нормально воспринял. Никакой ссылки. Я тренировался с основным составом, но часто оставался на скамейке. Подошел Паша, предложил: «Сыграй за дубль, для игровой практики. Только по-серьезному». Нет вопросов. В этом было что-то символическое. Я начинал карьеру в дубле, когда туда перевели Василия Данилова. И заканчивал, уже с новым поколением. Это большое подспорье для роста, когда опытные помогают молодым (в том сезоне дублирующий состав «Зенита» впервые занял третье место. — «Спорт День за Днем»).

Получил наказ: тренироваться пять раз в день, как пловцы!

— Крепко повязала вас, Владимир Евгеньевич, судьба с Павлом Федоровичем, и интересными узелочками. Два капитана «Зенита». Вместе играли. И в том, трагичном для него (а возможно, и для вас) драматичном 1987-м именно вы пришли ему на смену. Выручать команду. Насколько все это приключилось неожиданно для вас? Кто вам предложил возглавить «Зенит»? Глава управления футбола Городского спорткомитета Анатолий Васильев? Руководство ЛОМО?
— Неожиданным для меня было все! И то, что произошло в команде и с командой. И то, что случилось с Пашей. И предложение, сделанное мне. Только не Васильевым, а лично Николаем Матвеевичем Поповым, председателем Горспорткомитета. Анатолий Николаевич помогал мне (улыбается) постоянными и чуть ли не ежедневными проверками, наведываясь на базу. Попов, назначая, наказал, что тренироваться надо пять раз в день, как делают пловцы. Я ответил: «Хорошо». Так было проще. Пять так пять. Приезжают Попов, Васильев и сурово так спрашивают: «Что вы делаете?» — «Провожу четвертое тренировочное занятие». Не было смысла объяснять Попову, что плавание — это совсем другой вид спорта. В футболе все иначе, питание, реабилитация... А так... Доложил: четвертая, мол, тренировка, в 21.00 пятую начну, и они отъезжали довольные, оставив меня и футболистов в покое.

— Не уточняя количество тренировок, задачу сезона-то вы решили.
— С трудом. С большим трудом («Зенит» занял 14-е место, набрав одинаковое количество очков с ЦСКА — по 24, при этом армейцы недосчитались одного балла из-за одиннадцатой, сверхлимитной ничьей. — «Спорт День за Днем»).

— С большим, хотя от вас требовали еще большего (пять тренировочных занятий в день). А как могло быть иначе, если вы приняли в разгар чемпионата тонущую команду? Задачу, поставленную перед вами, вы решили. Но у зенитовского штурвала не удержались, передав его Станиславу Завидонову. Что случилось?
— Я, честно говоря, смотрел в будущее с оптимизмом. И вновь все произошедшее стало для меня неожиданностью. А что там, наверху произошло, поверьте, не знаю. Николай Рязанов, игравший вместе с Завидоновым и Львом Бурчалкиным, в шутку сказал мне: «А что ты хотел? Наше поколение еще не порулило, а ты уже за руль? Дай и нам порулить».

— Между прочим, из того же «Зенита» шестидесятых, что Завидонов, Бурчалкин, Рязанов, еще и Анатолий Васильев...
— Не знаю, что вам и сказать. Я тогда хотел поработать. Но мне никто ничего не объяснил даже.

— 1987 год — ваш дебют в Кубке КЕФА в ранге главного тренера. И сразу — «Брюгге». Вспоминается пресс-конференция, едва ли не первая в зенитовской истории. Бельгийский тренер с изумлением говорил (после поражения 0:2 в Ленинграде), что не понимает, как такая прекрасная команда, демонстрирующая такой хороший футбол, может так низко располагаться в турнирной таблице национального чемпионате. И вы мгновенно отреагировали: «Заманивали». Так что, заманивали, Владимир Евгеньевич?
— «Брюгге» тогдашний — не того уровня клуб, чтобы позволять себе недооценку соперника. У нас же мало было информации о соперниках, это теперь ее всегда хватает, а тогда... Вячеслав Булавин съездил в Брюгге и один матч записал на видео. Сам записал, на маленькую камеру ЛОМО. И все. Больше мы не могли использовать ничего. Увидели главное: что их защитник играет по всей правой бровке, и мы это использовали. И у нас подключался в эту зону Николай Воробьев, которого снабжали мячами. В первом матче сработало. Во втором нас просто убили судьи. Что не скрывало даже бельгийское телевидение. С 10-метровых офсайдов забивали. Не любят нас на Западе. И по сей день не любят.

— Нам ведь тогда еврофутбол не транслировали. Разговоры ходили, что «Брюгге», дошедший в том розыгрыше до полуфинала Кубка УЕФА, в каждом домашнем матче работал с судьями.
— Не берусь рассуждать на эту тему. Это работа бельгийской федерации. Или клуба. Но для нас судейство в ответном матче стало шоком. Нас просто убили («Зенит» уступил 0:5. — «Спорт День за Днем»).

— Из песни слов не выкинешь, был ведь тогда досадный эпизод с отчислением из команды Геннадия Тимофеева и Николая Ларионова.
— Что уж сейчас об этом... Гена Тимофеев... Тяжелый был случай — и пьянка, и драка (на Невском проспекте, в кафе «Север». — «Спорт День за Днем»). Колю же на самом деле никто не отчислял. Он тренировался с дублем, зарплату получал. Команду необходимо было как-то встряхнуть, вот и пошли на экстренные меры. Ларионов в конце сезона уже играл. Немножко люди распустились, встряска была необходима.

— Был же и второй приход в команду, как решились, Владимир Евгеньевич?
— Не хотел! Очень не хотел, отказывался.

— Вы же оставались в тренерском штабе «Зенита».
— Это так только называется. А на самом деле дубль сам по себе, основной состав сам по себе, и руководили им Станислав Завидонов и Лев Бурчалкин. Я же работал исключительно с дублем, который, кстати, неплохо тогда выступил (в первенстве дублирующих составов — 1988 «Зенит» занял восьмое место. — «Спорт День за Днем»).

— Заставили возглавить команду?
— Практически. Опять середина сезона (Голубев возглавил «Зенит» во второй половине мая 1989-го. — «Спорт День за Днем»), опять завал. В принципе, лучше меня там вряд ли кто бы разобрался. Я по крайней мере знал ребят и их возможности, а времени у нового человека просто не было бы. Единственное, что мог бы сделать кто-то,приглашенный со стороны, это разогнать команду и привезти своих игроков.

— Да, Владимир Евгеньевич, не те уже были к тому времени чемпионы.
— И психологически, и физически. Требования у них были прежними, а вот отдача уже другой. Мы ведь и сегодня встречаемся, многих ребят вижу. Они все понимают, говорят, дескать, мы тогда немного не туда уехали. Что поделаешь? Обратной дороги нет, сегодняшние их головы тогдашним зенитовцам не прикрепишь.

— Не было мысли сделать ставку на молодежь из дубля, где появились Василий Иванов, Борис Матвеев, Дмитрий Радченко, Игорь Уханов?
— И молодежь была не готова брать на себя ответственность за судьбу команды, и атмосфера была... Чемпионы — мастера опытнейшие. Выпустил бы я дублеров на поле с ними, ну, побегали бы они без мяча, так ни разу его не получив, для зарядочки, а смысл? Кто бы их пустил? Мужикам-то под 30 многим было. Там надо всех поменять или с этим составом бороться.

— Когда вы поняли, что вылета не избежать?
— После матча в Штутгарте (в 1/16 финала Кубка УЕФА «Зенит» уступил местному клубу 0:5, к тому времени команда уже оформила вылет из высшей лиги чемпионата СССР. — «Спорт День за Днем»). У ребят исчезли все стимулы.

— Вам не предлагали остаться, попытаться возродить «Зенит»?
— Нет, даже разговора на эту тему не было. Я сразу ушел в СДЮСШОР «Зенит».

— Но был еще и «Зенит»-2 в вашей биографии, хоть и много позже, полтора десятилетия спустя.
— Интересная команда. И очень нужная. Ведь не все молодые выпускники СДЮСШОР «Зенит» готовы сразу играть за основной состав. Им нужно дозреть в мужском футболе. И «Зенит»-2 выполнял очень важную функцию. То была команда агента Павла Андреева. Он ее содержал.

— Она, по сути, была оторвана от «Зенита»?
— В известной мере. Андреев был связан со многими командами бизнес-интересами. Кто-то где-то травмируется, он сразу же ко мне с приказом отправить одного, а чаще нескольких футболистов в другой клуб. Едем на игру в автобусе, даю подробную установку, ребята идут в раздевалку. Готовятся выйти на поле. Вдруг звонит Павел и приказывает нескольких ребят немедленно на вокзал, на просмотр! Прямо из раздевалки. Но и это можно было терпеть. А вот когда по полгода не платили зарплату — это сложнее.

— Так, говорят, до конца и не рассчитались.
— Со мной не рассчитались.

— Не пробовали отсудить честно заработанное через КДК РФС?
— Не мог. Поверил начальнику команды, что Андреев рассчитается полностью, и подписал бумагу. Претензий не имею. И куда с такой бумагой?

— С футбольным клубом «Зенит» какая-то связь осталась?
— Клуб собирает иногда ветеранов, несколько раз в год.

— Пенсию от клуба получаете?
— Пять тысяч рублей.

— До сих пор не индексировали?!
— Пока нет.

Не хочет ван Стее брать в «Зенит» выпускников нашей школы

— В 1984 году вы окончили Высшую школу тренеров (ВШТ) и приступили к работе в СДЮСШОР «Зенит».
— Да, первая моя команда состояла из мальчишек 1973 года рождения. В ней был Владик Безбородов, тот самый, что нынче знаменитый рефери. Играл в ней и Миша Зарицкий, впоследствии форвард сборной Люксембурга.

— Безбородов с судьями не спорил?
— Нет, спокойный был паренек и играл, кстати, очень прилично.

— Школа тяжело пережила 1990-е годы?
— Непросто, очень непросто. А кому тогда легко было? Нас что спасло? Директор СДЮСШОР «Зенит» Евгений Наумович Шейнин такую создал компанию тренерскую, что вместе мы готовы были все перетерпеть и довольно спокойно. Работали, старались не обращать внимания на трудности, насколько это было возможно. Помогал Александр Канищев (президент Фонда «Зенит»-84. — «Спорт День за Днем»), просто деньгами помогал.

— Многие извозом частным зарабатывали.
— Все выживали, кто как может. Именно в тот период я продал свою медаль, о чем вспоминаю с горестью.

— Сейчас, к счастью, все не столь тяжко обстоит, но по материальному обеспечению вы и сегодня здорово уступаете академии «Зенита», а и играете с ней на равных, и футболистов видных готовите, вон, один Рамиль Шейдаев дорогого стоит.
— Я считаю, что в спортивном плане мы на одном уровне. По каким-то возрастам они нас чуть превосходят, по каким-то мы их. Упорно боремся. И успешно. Проблема-то в другом. Не хочет господин Хенк ван Стее брать в «Зенит» выпускников нашей школы. Только через академию. Вот отдай ему нашего воспитанника хоть на полгода — и будет у того все путем. Верной дорогой — в резервный состав. А из школы не берет. С большим трудом взяли Шейдаева. Ну уж никак нельзя было «бортануть» Рамиля — чемпион Европы, лучший бомбардир сборной по своему возрасту. И вот сейчас взяли Серегу Иванова. И то лишь потому, что таков оказался выбор Владислава Радимова. То есть парень попал сразу в «Зенит»-2, а в резервный состав и его не взяли. Для меня это какая-то непонятная война.

— Хенк ван Стее окапывается?
— Да. Мое-то мнение предельно простое: на поле, в матчах городского первенства пусть идет самая серьезная борьба, а лучших футболистов выпускников необходимо приглашать в «Зенит». А сегодня принцип: возьмем игрока похуже, но только чтобы не взять из СДЮСШОР «Зенит».

— Когда-то матчи «Смены» и школы «Зенит» представляли собой настоящее питерское дерби.
— Да, так оно и было. Причем ребята, отчаянно сражаясь на поле, сохраняли дружеские отношения. Я считаю, что это были две лучшие школы в СССР. И в России. Что и результатами соревновательными подтверждается.

— Столь авторитетный и уважаемый человек, как мэтр телерепортажа Геннадий Орлов, высказал мысль в интервью нашему изданию, что на питерских болотах ребятки растут слабенькими и за много десятилетий подлинных атлетов в «Зените» появилось всего трое: Владимир Казаченок, Сергей Дмитриев и вы, Владимир Евгеньевич. Реальная проблема?
— Есть такое дело. На подростковом уровне уступают питерцы. Климат, наверное, такой. Но нагоняют. И потом, что такое атлет? Если это габариты имеются в виду...

— Благодарим вас, Владимир Евгеньевич.
— (Смеется). Ну, по габаритам — согласен с мэтром. А если паренек может всех перебегать на поле, но при этом худощав — разве плохо?

— Что важнее в работе с детьми: результат или собственно тренировочный процесс?
— Абстрагируясь от результата, вы не сможете наладить тренировочный процесс. Невозможно это. Тем более в детском возрасте. Где вы мотивацию найдете? Без соревновательной практики и достижения результата игровые виды — это монотонность и скука. Игровые виды — особая статья.

Петербург болеет за своих, а их нет

— Поговорим о делах насущных, сегодняшних. «Зенит» — чемпион?
— Да. Уверен, что уже — да. Срывов быть не должно. Но при тех затратах, при том подборе исполнителей я считаю, что это чемпионство вообще должно быть автоматом. Я понимаю, что это футбол, что всякое в нем бывает, что играют люди, а не деньги, но эта команда просто права не имеет не побеждать в национальном первенстве. Очевидно, что создается суперклуб под решение серьезных задач на европейском уровне.

— Вот с этим пока проблемы. Рановато вылетели из Лиги чемпионов и как-то пессимистично это произошло. На ваш взгляд, победа в Лиге Европы сможет полностью компенсировать зимнюю неудачу?
— Не знаю, вряд ли.

— «Зенит» на всех парах летит к чемпионству, уверенно лидирует, в его составе такие звезды, как Халк, Эсекьель Гарай, Мигель Данни, Хави Гарсия, и не может добиться аншлага на маленьком по масштабам нашего города «Петровском». Мы же помним еще те времена, когда «Зенит» с вашим участием собирал тысяч по 70–80 на стадионе имени Кирова на рядовой календарный матч. Это какое-то социальное явление, Владимир Евгеньевич?
— Социальное! Петербург болеет за своих, а их нет. Нужны свои воспитанники. Играют же приезжие мастера. Это то же самое, что я посмотрел по телевизору матч чемпионата Англии или Германии. Хороший футбол, классный, но ко мне-то это имеет какое отношение? Меня это за душу не трогает. Болельщик пойдет на тех ребят, что, как говорится, с соседнего двора. Раньше народ тянулся на стадион, он отдыхал там душой.

— Проходили раньше встречи с болельщиками?
— Редко. В основном в ДК «Прогресс», что у Финляндского вокзала. Нужно было бы почаще.

— Сборная России внушает что-то, кроме негатива?
— Ой, да это не сборная. Это не команда, существующая для достижения какой-то высокой цели. Творится что-то совершенно для меня непонятное. Россияне, кандидаты в национальную сборную, играющие не хуже легионеров в своих клубах и ни в чем им не уступающие, остаются на скамейках запасных. Потом теряют места в сборных. У тренера нет выбора, нет конкуренции. Мы проводим чемпионат мира у себя в стране, не имея команды.

— Если с атакующими игроками в сборной еще худо-бедно, то с защитниками — беда. Второе десятилетие два стоппера из ЦСКА играют, и за ними никого не видно.
— А откуда взяться классным центральным защитникам?! Посмотрите составы топ-команд премьер-лиги. Там сплошь легионеры! Думаю, если бы не бросил футбол, то спокойно с Игнашевичем и Березуцкими конкурировал (смеется). Нет больше никого, нет! Никто не теребит. Так не должно быть. Я не представляю кто будет играть за нас на домашнем чемпионате мира?!

Администратор записывает: «Казаченок — 25 рублей», и снова похрапывает…

— Как вы будете отмечать юбилей?
— Никак!

— Но старые друзья-зенитовцы же придут, да и не только они, захотят же поздравить. Знаем, как вы пафос не переносите, Владимир Евгеньевич, но...
— Поднимем, конечно, посидим, но спокойно.

— Давайте составим символическую сборную зенитовцев футболиста и тренера Владимира Голубева. Из тех, с кем довелось поиграть и с кем довелось поработать.
— Но по старым тактическим схемам, по которым мы играли, — 4-3-3.

— Вы же тренер, вы и схему избирайте.
— Два вратаря: Саша Ткаченко и Миша Бирюков.

— Оборона, Владимир Евгеньевич, опасаемся, пристрастны вы к коллегам.
— Пристрастен. В том смысле, что много было хороших защитников. Вот крайних возьмите, могу ли я не вспомнить. Справа — Славу Булавина, слева — Толю Давыдова, но были ведь и Александр Деремов, и Юрий Загуменных. А в центр — три кандидата: Леша Степанов, Миша Лохов и Голубев. И как можно не включить в такую сборную столь заслуженного человека, как Василий Данилов, с которым, как я вспоминал, поиграл вместе за дубль.

— Принимается. Нужна полузащита.
— Жора Вьюн, Паша Садырин и Юра Желудков — центральные. Справа Ларионов. Из всех крайних хавбеков «Зенита», на мой взгляд, самый сильный.

— И на взгляд Валерия Васильевича Лобановского тоже.
— Слева... кто у нас слева...

— Не хотите Дмитрия Баранника взять?
— А, вот, спасибо, Дима Баранник! А в атаке — Володя Казаченок.

— Не сомневались.
— Серега Дмитриев и Толя Зинченко. Где бы для Георгия Хромченкова место найти?

— Это вы решите, как тренер.
— Я, как тренер, и от Володи Клементьева не откажусь.

— Может быть, вы и тренера подберете из тех, с кем работали?
— Не рискну. Мне каждый из них что-то дал — Артем Фальян, Евгений Горянский, Герман Зонин, Юрий Морозов.

— Тогда согласитесь, что в символической этой сборной есть одна безальтернативная кандидатура.
— Вне конкуренции только администратор Матвей Соломонович Юдкович!

— Верно! Вспомните о нем.
— С удовольствием, человек-то он уникальный. Историй с ним миллионы.

— Хотя бы одну, самую яркую.
— Сочи. Сборы. Подходит ко мне Володя Казаченок, пойдем, говорит, посмотришь — и тихо открывает дверь в Мотин номер. А тот лежит, спит, похрапывает. На кровати деньги, довольно много. Казак улыбается, подмигивает мне, разыграем, дескать, Мотю, аккуратненько берет четвертачок и к выходу. И видим мы, как Матвей приподнимает голову, берет ручку, тетрадку, с которой никогда не расставался, записывает: «Казаченок — 25 рублей» — и через секунду снова похрапывает.