Экс защитник СКА Кирилл Сафронов: В Ханты-Мансийске раз в неделю нас вывозили за город и высаживали. Обратно — своим ходом

В холле отеля тихо играла музыка, плавное течение которой нарушали громкие звонки мобильников.

— Кажется, здесь Яшин и Каспарайтис жили, пока выступали за СКА? — уточнили мы у Сафронова
— Верно, — подтвердил Кирилл. — Помимо обычных номеров тут есть апартаменты, посередине которых кухня. Я как-то гостил у Дарюса. У него там три спальни было.

— Он в них по очереди спал?
— Не знаю. Во всяком случае — не одновременно. Но каждая с отдельным входом. Очень удобно!

Минувший сезон воспитанник ленинградского хоккея Кирилл Сафронов героически отыграл за «Амур». За шесть с лишним месяцев он преодолел расстояние, равное четырем экваторам. Год назад Сафронов выступал на другом конце света, в словацкой Экстралиге. Мы тут же вспомнили идею заслуженного тренера Юрия Новикова — скрестный плей-офф «Восток — Запад» с первого раунда.

— И вот, представьте, попадает «Амур» на «Слован»…
— Веселый будет хоккей! — перебил Кирилл, не дожидаясь вопроса. — 10 тысяч километров в одну сторону, 10 тысяч в другую. Два раза туда-сюда слетали — считай, землю по линии экватора обогнули. Сомнительное, прямо скажу, удовольствие для хоккеистов.

— Непростой сезон, словом, у вас получился.
— Ну как сказать… Перелеты — часть нашей профессии. Просто у игроков «Амура» и «Адмирала» они продолжительнее, чем у остальных. Сложнее справляться с постоянной акклиматизацией. Календарь чемпионата интенсивный, нет времени привыкнуть. Свободное время стараешься использовать по максимуму для отдыха и восстановления. Я полжизни по свету колешу. В 18 лет уехал в Канаду. В Северной Америке провел в общей сложности пять сезонов. Затем в Питере пять лет. После — Нижнекамск, Новосибирск, Ханты-Мансийск, Тольятти, Зволен… Но последний сезон, безусловно, самый сложный в плане логистики.

— Еще бы!
— Идеальный вариант, конечно, — провести всю карьеру в одной команде. Но это редкость по нынешним временам.

Шуплер сказал: «Ты русский, ты справишься»

— В «Зволене» вы у Шуплера, кажется, выступали…
— Так и есть. Пан Юлиус сразу бросил в бой. Позапрошлый сезон у меня не заладился. Три команды сменил: «Югра», «Лада», «Зволен»… С ноября по февраль вовсе без работы сидел. Только тренировался. Прилетаю в Словакию, Шуплер спрашивает: «Когда играл последний раз?» — «Три месяца назад», — отвечаю. Он задумался, потом махнул рукой: «Ты русский — справишься. Сразу заявим на матч». Через день действительно играл.

 

— Тренерское чутье?
— Наверное. Тренер — сложная работа. Чтобы добиться в ней успеха, нужно пройти определенную хоккейную жизнь. Функционерам и тем, кто имел опосредованное отношение к хоккею, на мостике непросто себя проявить. Я о таких людях только в газетах читал.

— Мы и не такое написать можем!
— У меня есть тренерское образование. Получил много лет назад в Лесгафта, что называется, на автомате. Сейчас получаю второе — на факультете хоккейного менеджмента. Это уже осознанный шаг, хотел обрести научную базу. Так вот позапрошлым летом по своей учебе ездил в Морозовку. Там владелец одной крупной фирмы построил для своего сына ледовый дворец.

— Любит отпрыска, чувствуется…
— Интересный финский проект: ледовая площадка и пятьсот зрительских кресел. В дальнейшем планируют на его базе создать спортивный интернат для детей со всей России. Я разговорился с управляющим. Он тоже учится в Лесгафта, в Высшей школе тренеров. Хотел узнать о работе дворца, но в итоге больше часа проговорили о том, как тренировать детей.

У тренера должна быть интуиция

— Больная тема нашего хоккея.
— А после недавнего финала ЧМ особо актуальная. Наша сборная взяла серебро, но разница с уровнем сборной Канады ощущалась серьезная. На этот счет уже много специалистов высказалось. Я, например, считаю, нужно перенимать финские и североамериканские методики. Менять имеющиеся подходы…

— Их уж 20 лет как менять нужно.
— Но вернемся к управляющему ареной. Он закончил играть в 18 лет. Все это время мечтал работать тренером. После беседы с ним я много нового для себя открыл.

— Например?
— Чтобы стать хорошим тренером, нужно огромное желание. У тренера должна быть интуиция. То самое чутье, дабы видеть на несколько шагов вперед.

— Как полководец.
— Вот вам пример из жизни. Дело было в СКА времен Барри Смита. Команда получает большинство. Тренер выпускает меня на розыгрыш, хотя я не должен был выходить. Получаю пас, бросаю — гол. Что это?

— Чутье?
— Оно самое.

Попал на «баллоны» Крикунова

— Вы ведь все три сезона, что Смит работал в Питере, отыграли за СКА.
— До его прихода команде тяжело давались победы. Тренеров постоянно меняли. А с приходом Барри дело наконец пошло. Особенно в первом чемпионате под его руководством — 2007/08. СКА набрал ход, хороший хоккей показывали. У меня статистика неплохая была (10 шайб, 18 передач. — «Спорт День за Днем»).

— Смит ушел из СКА весной 2009-го, а вы — осенью того же года…
— Хотя был еще год контракта. Прошел с командой всю «предсезонку», а за неделю до чемпионата мне позвонил агент. Сказал, что в СКА на меня не рассчитывают.

— Обидно.
— Приятного мало. Тем более осень стояла на дворе. Летом проще найти работу. Поиски в итоге на месяц затянулись.

— Занатте чем не угодили?
— Не знаю. При Смите играл, набирал очки. А перед Айваном, видимо, не проявил себя должным образом. Хотя, на мой взгляд, был не хуже многих оставшихся. В такой ситуации всегда игрок виноват. От хорошего хоккеиста избавляться не станут. Показал бы себя новому тренеру — все иначе бы сложилось. С Занаттой, кстати, у нас были отличные отношения.

— В «Нефтехимик» вы перебрались уже по ходу чемпионата. То есть знаменитые «баллоны» Владимира Крикунова не застали…
— Еще как застал! Я перешел в период дозаявок, и так удачно, что сразу на «баллоны».

— Счастливчик!
— Я к себе ответственно отношусь. В зал ходил, был готов. Но все равно пришлось, мягко говоря, тяжеловато. Нас разбивали на группы. Бывало, один двоих тащишь. Важно еще не попасть к молодым…

— Почему?
— А опытные хитрили. К примеру, шайбочки подкладывали под «баллоны». Чтобы лучше скользили. Тренеры об этом знали, но закрывали глаза. У Крикунова помимо «баллонов» нагрузки солидные. Одни кроссы чего стоят!

— Наслышаны…
— Я все выдержал. Рад, что прошел брутальную школу Владимира Васильевича. Но воспоминания о времени, проведенном в «Нефтехимике», из-за этого не самые радужные.

Бежишь, а над тобой рой комаров и стрекоз. Кто укусит, кто в рот залетит

— «Предсезонка» Крикунова — самая суровая в карьере?
— В «Югре» тоже непросто было. Ханты-Мансийск окружен болотами. Лето, жара, огромное количество насекомых… У нас две недели не было ледовой подготовки. Целыми днями играли на улице в футбол, работали в зале и бегали. Раз в семь дней нас вывозили за 12 километров от города и высаживали на трассе. Обратно — своим ходом. Расстояние нужно было пробежать за час.

— Средняя скорость, получается, — 12 километров в час.
— Мало того, что это не очень полезно для коленей, так еще над тобой рой стрекоз и комаров. Кто укусит, кто в рот залетит. Рядом фуры пролетают. Словом, экстрим…

— В «Сибири» вы поиграли у Дмитрия Квартальнова. Отличный, говорят, мотиватор…
— Правду говорят. В Новосибирске его ассистентом был Петерис Скудра. Оба — тренеры новой формации. В один ряд с ними можно поставить Дмитрия Юшкевича и Андрея Тарасенко. Они уже сейчас сильные тренеры, и перспективы очень большие.

— Чем аргументируете?
— Все четверо — фанаты хоккея. Отличные мотиваторы, уделяющие большое внимание деталям. У Квартальнова в «Сибири» заиграли даже те, от кого отказывались другие клубы. В том числе, кстати, ЦСКА…

— …который на тот момент не был столь мощным коллективом…
— Именно. А раз с хоккеистом происходит такое преображение, это на 80 процентов заслуга тренера. После ухода из сборной Зинэтулы Билялетдинова ходили разговоры о приходе на его место Квартальнова. Не скажу о данном этапе, но в будущем такое вполне возможно.

Молодые должны носить клюшки

— В «основу» СКА вы попали аж в 16 лет.
— Да, застал еще играющими Зыбина, Коренькова, Гайлика, Хализова, Шастина.

— От дедовщины страдали?
— Ничего подобного.

— Даже баулы за старших не таскали?
— Баулы — это не дедовщина. Чужие, кстати, не таскал. Только точильный станок носил. Сейчас в командах для этих целей есть специальные люди, но молодые ребята все равно, считаю, должны отнести клюшки. Это нормально. Все через это проходили.

— Хоккей всегда был дорогим видом спорта. Родители не противились вашему увлечению?
— Никогда от них не слышал: «Завязывай с шайбой, иди учись». Наверное, потому что у меня и там и там хорошо получалось. Я был самым крупным, капитаном во всех возрастах. В школе тоже неплохо учился. В последних классах, правда, редко посещал занятия — турниры, разъезды. Благо преподаватели шли навстречу. Хоккей для меня был смыслом жизни.

— А как он в вашей жизни появился?
— Жили в Купчино большой семьей — я, мама, папа, бабушка, дедушка. Отец каждый вечер водил меня на каток. Его сами же родители заливали. Когда переехали на Ленинский проспект, я полгода играл на стадионе «Кировец», что у Нарвских ворот. Даже не знаю, сохранился ли тот клуб с открытым льдом… После меня отдали в СКА.

— В те годы по вечерним улицам Купчино без опаски ходили?
— Конечно. Раньше вообще все спокойнее было. Вот в позапрошлом году, когда играл в «Югре», выдался свободный вечер, пошли с Антоном Бутом в заведение. На стене была гитара, а у Антона — настроение. Он снял ее, ударил по струнам, запел Высоцкого.

— Не одним Михаилом Анисиным, как говорится…
— Я тоже удивился. «Откуда, — спрашиваю, — умение?» — «Я же во дворе вырос, — отвечает. — Там и научился». Сейчас, как сказал бы тот же Высоцкий, все не так, ребята.

Четыре главных «П» дальневосточника

— Детские площадки чаще пустуют.
— Жизнь в целом иная. В наши годы не было столько поводов для волнений за детей. Я дочку свою, например, никогда не отпущу одну на улицу. Максимум — во двор. И то потому что он у нас закрытый. Понятно, что ей 8 лет. Но когда она подрастет, моя позиция едва ли изменится.

— И вас, к сожалению, можно понять.
— Мы в свое время толпами гуляли. Никто и думать не мог о какой-то опасности. Ни телефонов мобильных, ни айпадов ни у кого не было.

— Предел мечтаний нашего детства — «тетрис» и «Денди».
— А у меня в 12–13 лет «Сега» появилась!

— Вы бы считались очень крутым пацаном в нашей компании.
— При этом я не тыкал джойстик пальцем с утра до ночи. Занимался хоккеем, гулял во дворе. Теперь же каждый второй ребенок сидит в компьютере или айпаде.

— Молодые хоккеисты тоже, кстати, этим грешат.
— Видимо, все должны пройти этот этап. В Америке, когда снимали квартиру с одноклубником, рубились в «Play Station» до стертых пальцев. Потом отпустило. Сейчас главное развлечение — книги. В Интернете по учебе информацию смотрю.

— То есть вы ответили на стандартный вопрос, как коротали время в полетах из Хабаровска и обратно.
— Ну, еще фильмы, конечно. Посмотрел, поел, поспал, почитал — четыре главных «П» в пути дальневосточного хоккеиста.

— «Легенду № 17», конечно же, смотрели…
— Как пройти мимо?

— На слезу пробило?
— Почти… Об этом фильме много чего хорошего говорили и плохого. Из последнего — дескать, некоторые аспекты искажены. Возможно… Но сам посыл цепляет. Многие мои знакомые, к хоккею не имевшие отношения, после «Легенды» заинтересовались нашим видом спорта. Стали ходить на СКА, расспрашивать, что к чему. Это не могло не радовать. Я не много фильмов про хоккей смотрел. Разве что «Могучих утят» еще. «Легенда № 17», на мой взгляд, очень классно снята. Такого погружения в детали игры на экране раньше не видел.

В «Атланте» было весело

— На драфте-1999, где вы были выбраны «Финиксом» под рекордным для питерского хоккея 19-м номером, из 31 россиянина более пяти сезонов в НХЛ провели лишь трое — Олег Сапрыкин, Алексей Семенов и Александр Хаванов. Не густо…
— 1981 год еще до драфта в России считали неурожайным. Даже бесперспективными нас называли. Есть года, побеждающие всюду. 1983-й, к примеру: Трубачев, Гребешков, Ковальчук, Кольцов, Чистов. А наш толком ни одного турнира не выиграл. На юниорском ЧЕ-1998 финишировали третьими, в 1999-м были шестыми. В 2001-м на молодежном ЧМ в Москве тоже ничего не показали — седьмое место.

— Зато в 1999-м стали лучшей молодежной командой…
— Там костяк был 1979 года — Афиногенов, Чубаров, Балмочных, Кириленко, Счастливый. Коллектив очень хороший сложился. До сих пор с теплотой вспоминаю. Мне, кстати, тот турнир здорово помог обратить на себя внимание НХЛ. Североамериканские скауты пристально следят за МЧМ. В 17 лет я играл рядом с 20-летними и против них. На драфте-1999 «Финикс» выбрал меня под 19-м номером, а когда я перебрался за океан, отправил меня играть за «Квебек».

— На зарплату Юниорской лиги чужеземцу непросто прожить…
— А я не в «Квебеке» деньги получал. Оформив отношения с «Финиксом», я автоматически получил подписной бонус. Он серьезно выручил в 18 лет. Арендовал квартиру в исторической части Квебека, ко мне родители приехали. Весь сезон провели со мной. В североамериканских лигах все контракты прописаны по последний матч «регулярки». В плей-офф бьешься, так сказать, за честь клуба. Могут разве что премии выписать.

— Хоть какой-то финансовый стимул.
— За пять лет в Северной Америке я дважды играл до июня, когда с «Чикаго» и «Милуоки» выиграл Кубок Колдера.

— Аналог Кубка Стэнли в АХЛ.
— Да. Три других сезона в АХЛ завершались достаточно быстро.

— В «Квебеке» ведь ни одного россиянина не было…
— Верно. Меня знание английского выручало. Бабушка его преподавала и про внука не забывала. Так что с коммуникацией проблем не возникало, хотя Квебек — французская провинция. Там в основном на французском говорят. Из европейцев был только словак Кудроч. Он потом в КХЛ за «Сибирь» и «Барыс» выступал.

— А перейдя в «Авангард», получил серьезную травму…
— К сожалению… Хоккейная жизнь меня с ним сводила еще дважды: в «Сибири» и «Спрингфилде», объединенном фарм-клубе «Финикса» и «Тампы». Вот там, кстати, соотечественников хватало. Дима Афанасенков, Женя Константинов, латыш Каспар Асташенко, земля ему пухом. В «Атланте» россиян немало имелось: Юрий Буцаев, Вячеслав Козлов, Илья Ковальчук. Было весело.

По торговым центрам гуляли по полдня

— От хоккея как отдыхали?
— Потренировался, в кино сходил. По торговым центрам гуляли по полдня.

— Вы же не девушки…
— Это сейчас торговые центры — обыденность для россиян. А тогда все было для нас в диковинку.

— Гольф тоже непривычное для россиянина занятие.
— Финикс, кстати, окружен гольф-клубами. Но я с этим видом спорта так и не подружился. Много схожих с хоккеем движений, но не пошло. Мог запросто ударом клюшки вырвать кусок травы. Так что на традиционные предсезонные игры со спонсорами ездил исключительно за компанию.

— Наличие Ковальчука на первых ролях в «Атланте» давало преимущество россиянам в борьбе за попадание в «основу»?
— Козлов тоже заслуженный ветеран — два Кубка Стэнли с «Детройтом» брал. Но в Америке я ни разу такого не встречал, чтобы игрок навязывал тренеру свое мнение. Там каждый своим делом занят.

— Свою первую в НХЛ шайбу вы забросили легенде «Детройта» Крису Осгуду.
— Он тогда за «Айлендерс» играл. Шел октябрь 2002-го. Мне, как полагается, сделали памятную доску — с фотографией и той самой шайбой.

— На видном месте, небось, хранится…
— Если бы… Доску я отправил в Питер почтой. До сих пор идет…

— Досадно…
— Сейчас не оставил бы это так. А тогда махнул рукой: еще десяток заколочу…