Генеральный директор ФК «Русь» Валерий Четверик: «Мое кредо — создавать и воспитывать»

Глядя на повороты судьбы бывшего рулевого «КамАЗа», наглядно убеждаешься, насколько неисповедимы пути Господни. Тренер, прошедший со своей командой путь от первенства завода до Кубка Интертото, снискавший в 1990-е годы славу грозы авторитетов в лице московских клубов, в какой-то момент решил поменять тренировочный костюм на деловой. За прошедшее десятилетие Валерий Четверик был вице-президентом самарских «Крыльев», на заре эпохи Евгения Гинера руководил детской школой ЦСКА, консультировал «Кубань». Насколько мало было информации о роде деятельности Четверика в последние годы, настолько неожиданной оказалось новость о том, что трудится он теперь на благо питерского футбола…

Потенциал Питера используется не в полной мере

— Тружусь генеральным директором недавно созданного в Петербурге футбольного клуба «Русь», — начал рассказ Четверик. — Команда будет выступать в чемпионате города, а также в северо-западной группе КФК. Но уже к концу этого сезона ставим задачу по организации работы соответствовать профессиональному клубу.

— Какая все-таки цель у новорожденного клуба?
— Безусловно, впоследствии будут ставиться более серьезные, чем сейчас, турнирные задачи. Но главная задача на сегодня — помочь мальчишкам, которые сотнями ежегодно оканчивают детско-юношеские школы, найти себя в большом футболе. Несмотря на то что «Зенит» — сильнейшая команда России, потенциал Питера используется далеко не в полной мере. Ведь, кроме одного клуба в премьер-лиге, город не имеет больше команд высокого уровня. Даже в первом дивизионе.

— Считаете, такие команды Петербургу все-таки нужны?
— Однозначно! И не надо сразу говорить о невозможности конкурировать с «Зенитом». Для того чтобы молодые мальчишки имели возможность прогрессировать и потом вызывать интерес у того же «Зенита», они должны иметь возможность себя проявить на хорошем уровне. Ведь 17 лет — еще очень хрупкий возраст для профессионального игрока. Да, кто-то может уже в такие годы конкурировать с опытными футболистами команд премьер-лиги, но их единицы. Не будем забывать, что в это время организм молодого человека еще продолжает формироваться, и то, что ему не под силу сегодня, вполне может оказаться по зубам через два-три года. А получается, что многие из тех, кого не заметили после выпуска из школы в главной команде Питера или хотя бы не пригласили в молодежный состав, просто теряются для футбола.

— Но достаточно ли высокий уровень этих игроков?
— Точно могу сказать: талантливых мальчишек (как по всей стране, так и в самом Питере) полно! Надо только постоянно следить за тем, как они прогрессируют, помогать им развиваться, запастись терпением, и результат обязательно будет!

— Но ведь подобные вещи происходят, наверное, не только в Петербурге?
— Конечно! И я очень жду организационных изменений в нашем футболе.
Чтобы не зависеть от одних Березуцких, нужно выстроить систему во всех регионах

— Чем для вас был футбол в последнее время?
— Я от него не отрывался — постоянно смотрел, анализировал. Жду вот изменений...

— Организационных или кадровых?
— Да зачем кадровых?! Считаю, в каждом регионе надо сделать координационные центры, где тренеры бы постоянно следили за мальчишками, не пропускали соревнования с их участием. Тогда и на Урале, и в Сибири, и на Дальнем Востоке способные ребята будут на виду. Тех, кто лучше всех проявляет себя, можно приглашать, например, в Москву или Питер, если условия здесь пока на более высоком уровне. Пока же зачастую таланты пробиваются не благодаря, а вопреки. Если кому-то повезет и его заметят, как, например, того же Алексея Смертина в свое время. Но ведь сколько потенциальных «сборников» остаются незамеченными! Поверьте, если вложить средства и усилия в работу и селекцию, то тезис о том, что у нас в оборонительную линию, кроме Игнашевича и братьев Березуцких, никого нет для национальной команды, перестанет быть актуальным.

— В чем заключается ваша роль в команде «Русь»?
— Я отвечаю за спортивное направление. Занимаюсь просмотром ребят для команды, помогаю тренерам в составлении тренировочного процесса, обсуждаем перспективы игроков. Записываем на диски тренировки с играми для того, чтобы наблюдать, насколько ребята прогрессируют. К слову, за короткое время мы уже просмотрели почти сотню молодых игроков, и я лишний раз убедился, что ребят, которые жаждут играть на высоком уровне, готовых всего себя отдавать футболу, в Питере полно! Только работай!

— Кто тренирует команду?
— Главный тренер — Валерий Золин, имя которого прекрасно известно в Петербурге, да и не только в Питере. Валерий Алексеевич отлично знает свое дело, а уж в подготовке молодых футболистов тем более! Помогает ему Илья Наумов — молодой специалист, раньше занимавшийся в футбольной школе «Локомотив».

Гинер сразу же убедил своей основательностью

— Вы ведь и к реорганизации школы ЦСКА руку приложили...
— Да, но еще раньше ведь я открывал футбольный лицей в Набережных Челнах. Уже тогда мы для более всестороннего развития детей вводили тренеров по акробатике, обучали детей следить за гигиеной, прививали им профессионализм. Причем на спортивном воспитании не останавливались, учили ребят правильно вилку с ножом держать, они по два иностранных языка изучали. Саша Бухаров попал в Москву, когда ему было десять лет, — пусть вам расскажет об этом…

— Сами-то как в ЦСКА оказались?
— Я тогда только перебрался в Москву, как позвонил Садырин. Федорыч говорит: «У нас тут новый президент, сам его еще не знаю, но планы у него амбициозные, похоже, что человек пришел серьезно клуб развивать».

— Первый разговор с Гинером помните?
— Как раз после Садырина позвонил Гинер. «Валерий Васильевич, вы нас пока не знаете, зато мы вас хорошо знаем», — услышал я первые слова Евгения Ленноровича.

— Могли предположить, что этот клуб за последующие десять сезонов лишь дважды останется без медалей?
— Я верил в это. Первый же разговор с Гинером дал понять, что это уверенный в себе человек, который не свернет со своего пути, пока не достигнет цели. По тому, насколько он основательно взялся за дело, стало понятно, что пришел Гинер в ЦСКА не на день. Прошло десять лет, и теперь всем ясно, что слов на ветер он не бросает.

— Чувствовалась терпимость Гинера?
— Игры за это время случались разные, хватало и разочарований, но никогда не было шараханий из стороны в сторону, никогда не принимались кадровые решения на эмоциях. Было полное доверие тем людям, которые работают, уверенность в правильности выбранного пути. А ведь зачастую такого терпения руководителям клубов не хватает.

— Что больше всего поразило, когда пришли в ЦСКА?
— Едва приступил к работе, как в школе ЦСКА услышал, что условий для занятий нет. Огляделся вокруг и ахнул! Прекрасные залы — игровой, для акробатики, бассейн. «Это здесь-то нет условий?!» Просто не используются они в должной мере. По сравнению с тем, как в ЦСКА все было организовано, мой «КамАЗ» был «Миланом»!

Садырина запомнил бодрствующим

— Садырин тогда уже был серьезно болен?
— Да. И в клубе знали об этом.

— Всему виной тот перелом, что случился в конце 2000 года?
— Бывает такое, что какая-то травма может усугубить болезнь. Эх, не сломай он тогда шейку бедра, вполне возможно, жил бы еще да жил! Но после того случая Паша стал сдавать.

— Гинер до последнего поддерживал Садырина?
— Пока Федорыч мог работать, даже речи не шло о том, чтобы приглашать кого-то другого. Для Евгения Ленноровича важнее результатов команды было душевное состояние тренера.

— Последний разговор с Садыриным помните?
— За неделю до его смерти навещали его с Гинером в больнице. Так он там бойко в трусах по коридору расхаживал! Таким мне Садырин и запомнился. Через несколько дней я уехал по делам за границу. Там-то и узнал, что Паши не стало.

— С президентом ЦСКА связь поддер­живаете?
— Не могу сказать, что часто общаемся. Но хорошие отношения сохранили. Всегда запросто могу набрать его номер. Сам Гинер тоже иногда звонит. Правда, реже. Моя сестра, кстати, до сих пор в ЦСКА работает — руководит интернатом для иногородних ребят в армей­ской школе.

— Жалеете, что тренировали в те времена, когда приходилось быть еще и организатором? Сейчас-то наставники могут сосредоточиться на тренерском ремесле, не отвлекаясь ни на что постороннее.
— Согласен с вами, сегодня у тренеров другие условия — можно только творить. Но меня-то в те годы беспокоило не только то, как сыграет моя команда. Голова болела, как я приму Николая Петровича Старостина или Константина Ивановича Бескова. В какие условия они приедут, в каком состоянии увидят стадион, на какое поле выйдут их команды. Я каждые полгода занимался расширением стадиона, ведь «Спартак», «Динамо», ЦСКА, «Локомотив» — команды с традициями, они привыкли к определенным условиям, и я все делал для того, чтобы соответствовать этому уровню и им было бы интересно к нам приезжать. Кстати, «Рубину» в то время было проще с условиями, но когда мой «КамАЗ» играл в высшей лиге, «Рубин» вылетал из второй в третью. Я же максималист и всегда ставил самые сложные задачи — как на поле, так и в плане организации. Сколько моих подопечных выступало в молодежной сборной! Я уехал, а стадион остался. Но кто-то разве это сейчас вспомнит? Команда, к счастью, сегодня там тоже на уровне, пусть и в первом дивизионе. Жаль только, не использовали шанс перебраться в премьер-лигу, ведь по спортивному принципу могли туда попасть.

— Почему, кстати, шанс этот не использовали?
— Струсили просто. А я все время стремился наверх.

Результат — не только место в таблице, но и то, кого тренер воспитал

— Ваш «КамАЗ» был способен на большее?
— Помню, в 1994 году 19 туров шли в тройке, к 25-му туру — в пятерке, что давало путевку в еврокубки. В итоге заняли шестое место — я настолько расстроился. Хотя меня тогда успокаивали: «Пусть попробует кто-нибудь после тебя здесь шестое место занять». А сколько игроков удалось воспитать, которые потом долго играли на высоком уровне! Новосадов, Захарчук, Нигматуллин, Варламов, Евдокимов, Дурнев. Половина из них в сборной играла! Значит, удалось кое-чего добиться.

— Приглашая опытнейших Цвейбу с Яремчуком, рассчитывали привлечь болельщиков?
— Конечно же! Народ на них собирался. Но какая огромная польза для команды от них была! Люди поиграли на высочайшем уровне, выступали за сборную СССР. У нас же создавался молодой коллектив, но играя рядом с Ваней и Ахриком, наши ребята росли как на дрожжах. 17-летний Женя Варламов выходил в паре с Цвейбой, а когда тот уехал в Японию, Варламов у меня был уже готовым игроком. Его стали и в молодежную сборную приглашать, и в первую он вскоре попал.
Признаюсь, мне было не стыдно самому у Яремчука с Цвейбой учиться. Они прошли школу Валерия Лобановского, чему их мог научить! Я только гордость испытывал, что такие мастера выступают у меня в команде.

— Кого считаете своим самым талант­ливым учеником?
— Да разве одного выделишь?! Какая голова у Жени Дурнева! Покажите мне в сборной России игрока по потенциалу сильнее его. А Нигматуллин! Пришел ко мне в 16 лет, но сразу было видно, что природа его щедро одарила.

— Насколько Руслан смог себя реализовать?
— Точно могу сказать, что недоиграл! Думаю, его подкосил отъезд в Италию — после Апеннин карьера пошла вниз. А так до сих пор бы мог играть на высочайшем уровне. Мастерства у него полно, к тому же травмам он абсолютно не подвержен.

— Меньше сейчас в футболе негатива, чем в лихие 1990-е?
— Разве только в футболе был тогда негатив?! Вспомните, что в других сферах творилось! Тем не менее мне, как тренеру, никогда не хотелось в это верить. Вспоминаю, как в 1995 году мы приехали во Владикавказ. «Алания» вышла на поле уже в ранге чемпиона, народу на стадионе битком, все ждали победы хозяев, какой без нее праздник. Разговоры ходили, что мы обязательно должны проиграть. Но не тут-то было! Выстояли, сыграли по нулям.
Да, наверное, негатив был. Скорее всего, и сейчас он присутствует, но у меня никогда не было оснований подозревать своих игроков в нечестной игре.

— Что же надо для «выжигания» этих процессов?
— На мой взгляд, жесткости в принятии решений не хватает. В Италии не постеснялись навести порядок. И никто не заигрывал ни с кем. Ничего, что «Ювентус» и «Милан» клубы с мировой известностью. Провинились — тут же «Юве» отправился в низший дивизион, с «Милана» сняли очки. У нас же, такое впечатление, стесняются иногда обнажить наличие проблемы, пытаются замять, замолчать какие-то факты, показать, что все хорошо.

Пусть те, от кого зависят условия, всерьез возьмутся за работу

— Введение переходных матчей способно выбить почву для искушения играть «странные матчи»?
— Уверен, что да. Теперь для большинства команд во второй десятке расслабухи не будет. Придется до самого конца бороться за более высокое место. В то же время и в первом дивизионе от этого чемпионат станет интереснее.

— Но не приведет ли это к побочному эффекту в виде снижения уровня премьер-лиги? Вот победят по случаю в переходных матчах третья и четвертая команды первого дивизиона, а на деле окажется, что к выступлению на высшем уровне не готовы.
— Я прошел путь с «КамАЗом» с самого низа и могу сказать, что ко всему надо готовиться, постоянно как повышать уровень команды, так и работать над условиями. Я не мог зайти в раздевалку и сказать: «Ребята, нам не стоит сегодня напрягаться, потому что для выхода на более высокий уровень у нас не готов стадион». Или же задним числом отказываться от повышения в классе. Да я днем с командой решу турнирную задачу, а ночью приду и буду приводить инфраструктуру в порядок! Все решают люди. Почему сегодня владимирское «Торпедо» не может проводить матчи на своем стадионе? А в Красноярске, где климат очень суровый, говорят, что у них все готово? Может, просто дело в том, что не справляется с работой тот, кто за это отвечает?

— С кем из коллег сохранили дружеские отношения?
— Из старшего поколения — с Никитой Симоняном и Валентином Ивановым. Из тех, кто помоложе, дружим с Юрией Семиным, Сергеем Павловым. Павел Садырин вообще мне как старший брат был.

— Сейчас актуальны разговоры о том, чтобы профессиональные клуба стали частными. Это в самом деле поможет избежать ситуаций, в которых оказывались «Амкар», «Томь», не говоря уже о «Сатурне»?
— С одной стороны, есть положительный пример ЦСКА. А с другой — вспомните, что произошло с «Москвой», которая была в част­ных руках. Поигрались и бросили. Как это понимать? Заблудился дядя в своих увлечениях? А что такое «Москва» — история клуба уходит корнями в советское прошлое, ассоциируется со стадионом «Торпедо» на Восточной улице, за команду играли Стрельцов, Иванов, Воронин — глыбы отечественного футбола. Или какие амбициозные планы были у Федорычева в «Динамо», но он почти сразу же свернул свою деятельность. Любой клуб имеет свою историю и бренд. Очень ответственный шаг для тех, кто становится владельцем. Человек должен понимать, что он в ответе и за традиции, и за болельщиков, для которых футбол, возможно, ассоциируется только с любимым клубом. И зачастую бывает, что руководители гораздо лучше понимают, какое социальное значение имеет футбол в их регионе, бережнее относятся к традициям, несмотря на то что не могут обеспечить такие финансовые возможности клубу, как бизнесмены.