Генеральный директор «Зенита» Максим Митрофанов: «Мы победили, потому что больше этого хотели»

Пока кипят страсти на чемпионате Европы, корреспондент «Спорта» встретился с гендиректором «Зенита», расспросил его об итогах сезона, трансферах, селекции, лимите на легионеров и болевых точках российского футбола.

«Зенит» задает высокую планку

— Максим Львович, довольны итогами минувшего сезона?
— Да, ведь он был трудный, необычный, и оттого ценность победы «Зенита» в нем возросла. Новый сезон стартует уже в июле, и напряжение в нем будет ничуть не меньшим. К тому же у большинства игроков не получится полноценно отдохнуть этим летом.

— «Зенит» впервые выиграл чемпионат два раза подряд. В чем причина?
— Прежде всего в мотивации, которая есть у игроков, у тренера. «Зенит» — клуб победителей. И с каким-то другим настроем, кроме как выиграть, игроки на матч не выходят. Хотя, казалось бы, за плечами у них немало побед в различных турнирах.

— Как заставить высокооплачиваемых игроков становиться лучше?
— Сегодняшний футбол устроен так, что игрок, подписав контракт с клубом, в финансовом плане никак не мотивирован для его исполнения. В соответствии с правилами ФИФА клуб не может расторгнуть договор, если игрок не играет, плохо тренируется, но не нарушает дисциплину. Клуб все равно обязан платить футболисту зарплату. Единственная мотивация, которая может заставить игрока становиться лучше, — моральная, духовная, если хотите. Да, можно мотивировать игрока заработной платой перейти в ваш клуб. Но играть его хорошо заработной платой вы не заставите. Мне кажется, секрет в том, что игроки «Зенита» просто любят футбол.

— Можете вспомнить самый сложный момент сезона?
— Для меня самый больной момент, безусловно, история с техническим поражением в матче с ЦСКА. К неудачам можно относиться по-разному. Но здесь была допущена административная ошибка, которая могла повлечь за собой куда более серьезные последст­вия, нежели просто проигранный матч. Что сказать… Самое главное, чему научил этот сезон, — вовремя и оперативно делать выводы из ошибок, принимать решения, направленные на исправление ситуации.

— Некоторые комментаторы говорят: «В России есть «Зенит» — и все остальные». Согласны?
— «Зенит» просто задает очень высокую планку.

— Высокую в том плане, что он богаче других?
— Первая семерка команд премьер-лиги имеет примерно равные финансовые возможности. Это подтверждают и трансферы, и зарплаты. Побеждает, еще раз повторю, тот, кто больше этого хочет. Что касается богатства, то в России вообще нет по-настоящему богатых футбольных клубов. Бюджеты участников плей-офф Лиги чемпионов, как правило, начинаются от 200 миллионов евро в год. Основная статья их заработка — телевизионные, аудиовизуальные и иные коммерческие права. Мы на этом ничего не зарабатываем. Вторая наша беда — отсутствие нормальных стадионов. У нас доходами, получаемыми от зрителей, могут похвастаться только несколько клубов. «Зенит» как клуб зарабатывает примерно столько же, сколько вся РФПЛ.

— Необходимо развивать коммерческую составляющую?
— Да. Это не означает, что футбол в России должен стать безумно дорогим. Просто у болельщика должна появиться возможность тратить деньги, получая взамен качество. Это касается ТВ-картинки, похода на стадион, потребления товаров, услуг. Сегодня таких предложений просто нет.

Команде нужна свежая кровь, но…

— Как относитесь к разговорам о том, что «Зенит» — стар, хотя он и супер­стар?
— Средний возраст нынешних игроков «Зенита» действительно высок. Но мы знаем: именно такие команды выигрывают крупные турниры, большинство европейских чемпионатов. Исключение — дортмундская «Боруссия». Но пока она не может похвастаться успехами на международной арене. Это абсолютно не означает, что нужно доводить средний возраст игроков до максимального, чтобы что-то выигрывать. Необходим баланс возрастных и молодых игроков в команде.
Минус ситуации, сложившейся в «Зените», в том, что часть игроков, достигших зрелого возраста, скоро завершит карьеру. У них повышенная травмоопасность, более долгие сроки восстановления после матчей и после травм. Конечно, таких игроков рано или поздно придется менять. Что для этого делается? У клуба есть академия. Некоторые ребята — Терентьев, Евсеев, Ящук — занимаются с основным составом. Принято решение оставить в «Зените» Максима Канунникова. Главный тренер команды считает, что если он будет правильно относиться к тренировкам и соблюдать режим, то может вырасти в классного футболиста.
Есть игроки, проданные в другие клубы по системе обратного выкупа. Мы за ними следим, они развиваются. Это и Петров, играющий в «Крыльях Советов», и Ионов, перешедший в ­«Кубань».

— Не получится с ними, как получилось с Владимиром Быстровым, которого пришлось выкупать за деньги, превышающие сумму продажи?
— Сумма, за которую «Зенит» может выкупить Петрова, Ионова, уже прописана. Продавать молодых футболистов можно двумя способами. Можно заработать, отбить деньги, которые в него вложили. А можно продать дешевле, но с определенными условиями. Если мы видим в парне перспективу, продаем его именно вторым способом.

— Аренда — хуже?
— Развивать игрока «Зенита» на условиях аренды большого желания ни у кого нет. Он, если что, бесплатно вернется в клуб. «Зенит» готов заплатить за «доводку» своих игроков, тем самым заинтересовав клубы экономически. Пусть клубы заранее знают, что могут рассчитывать на деньги, если выполнят свою задачу в этом плане.
Талантливых игроков, играющих на Западе, ведут с 15–17 лет, они, как правило, расписаны большими клубами, цены на них значительно отличаются от тех, что были несколько лет назад.
Тем не менее недавно нам удалось совершить хорошую сделку — купить Кришито, которому на момент покупки было 24. Очевидно, у него есть возможности роста. Неслучайно он игрок сборной Италии. Ровно такие же критерии предъявляются к другим кандидатам. Но в этом и сложность. Игрок должен быть не просто молодым и перспективным, а в чем-то сильнее того, кто выступает в «Зените» на конкретной позиции. Что, как вы понимаете, непросто.

— Поэтому, например, не стали приобретать Смольникова?
— Смольников представлял для нас интерес зимой. Тогда за него боролся «Краснодар», сам «Ростов» хотел оставить. При этом у дончан были неоправданно завышенные требования по трансферной цене. А игрок и его агент высказывали сомнения в целесообразности перехода в «Зенит» из-за боязни конкуренции. Знаете, если игроки просят обеспечить себе возможность играть, они сразу вызывают настороженную реакцию и тренера, и руководства «Зенита». Право играть надо завоевать. Выиграть у того же Анюкова. Если игрок, тем более молодой, ничего не хочет доказывать, для чего он тогда нужен?

— Сколько процентов даете на то, что «Зенит» в это межсезонье не приобретет никого?
— Никто не спорит: команде нужна новая кровь. В том числе и для того, чтобы усилить конкуренцию. Но вопрос покупки игрока очень сложный. Мы ориентируемся в этом на мнение Спаллетти. Ведем переговоры по игрокам разного возраста, выступающим в разных чемпионатах. Есть кандидаты, ждущие конкретных событий, которые должны произойти в их клубах, чтобы они смогли с чистой совестью оттуда уйти, не подвести товарищей. Есть кандидаты из клубов, попавших в сложную финансовую ситуацию. Они пытаются выжать из сделки максимум, но мы на это пойти не можем — трансферный бюджет «Зенита» ограничен.

— Какую максимальную сумму готов заплатить «Зенит» за игрока сегодня? 30 миллионов, как за Данни, готов?
— Покупая Данни, мы заплатили 30 миллионов московскому «Динамо». Деньги из страны не ушли, насколько грамотно ими распорядились менеджеры «Динамо», вопрос не к нам. Во-вторых, Данни в первом же матче отбил свою стоимость, на мой взгляд, наполовину. И в дальнейшем делал это еще несколько раз.
Сейчас вопрос формирования цены на игроков редко поддается логике. Если лет пять назад была довольно четкая градация уровня игроков и их стоимости — то есть мы могли сказать, что этот стоит 15 миллионов, этот — 20, этот — 30, а этот — 40, — то сейчас, как говорится, все смешалось. Ожидания и реальная стоимость здорово разнятся. Посмотрите, перешел в прошлом году в «Ман Сити» молодой черногорский игрок Савич. 12 миллионов евро — он что, стоит столько? Регулярно играет в основном составе? Сегодня в Европе за 18-летних игроков клубы платят школам, их воспитавшим, от 2 до 4 миллионов евро. А могут и 15 миллионов с клуба попросить. Хотя это еще не готовый игрок, полуфабрикат. Где гарантия, что он станет звездой?

Нельзя зависеть от желания игрока

— Нужны «Зениту» команды во втором дивизионе, первом? Рассматривался ли вариант с «Нижним Новгородом»?
— Команды «Зениту» необходимы. При условии их базирования в Петербурге. Но нужно менять подходы.

— То есть?
— Российский футбольный союз должен разрешить одному юридическому лицу — в данном случае ЗАО «ФК Зенит — иметь несколько лицензий, дающих право играть разными командами в разных соревнованиях. То есть во второй, в первой лиге. Почему? Задача клуба — развивать игрока. Раз мы заключаем с 18-летним игроком пятилетний контракт, значит, должны его правильно развивать. Игрок не может принимать решение, в какой команде ему играть — в молодежной или основной. Решение принимает тренер. Если тренер видит, что игрок перерос «молодежку», а до основного состава не дорос, он определит игрока в команду второго или первого дивизиона. При этом согласия игрока никто спрашивать не должен. Когда команда — любая — принад­лежит одному клубу, существует в рамках одного юридического лица, перевести игрока из одного дивизиона в другой — чисто технический вопрос. В этом случае система работает хорошо: мы ведем игрока от и до.
Если же мы зависим от желания игрока, спрашиваем его: «А не хочешь ли ты, дружок, поиграть за команду второго дивизиона, что будет для тебя полезно?», то рискуем услышать в ответ: «Нет, я звезда, готов играть в «Зените», ЦСКА или «Спартаке», дайте мне премьер-лигу и многомиллионную зарплату сразу!»

— Так и говорят?
— А вы как думаете? Правда, такие игроки ничего не добиваются. Но их много. Мы имели опыт создания команды «Смена-Зенит», выступавшей во втором дивизионе. Команда существовала как отдельное юрлицо. Для любого перехода игрока нужно было оформлять трансферный контракт. Для оформления трансферного контракта нужно было согласие игрока. Тут же появлялся агент, который считал, что должен на этом переходе заработать. Игрок, подзуживаемый агентом, начинал требовать новую зарплату. Зачем все это?

— Раньше же готовили игроков без лицензий.
— Уровень клубов в России по сравнению с началом нулевых годов вырос. Мы не можем представить сейчас ситуацию, когда тренер в условиях нехватки игроков основного состава «зачерпнет» из дубля условных Денисова, Аршавина, Кержакова, Быстрова, Власова, Кожанова и бросит их в команду, как это делал Морозов. Не будет такого больше никогда — только если наш футбол снова не рухнет в тартарары, чего никто не хочет. И не нужно думать, что мальчику, играющему в «молодежке», кто-то не дает шансов попасть в основной состав. Мы больше всех хотим дать ему шанс, потому что потратили на его подготовку больше, чем его родители и кто-либо еще. Но не можем. Потому что молодежный состав и основной — земля и небо. Чтобы кто-нибудь мог спросить с клуба: «Где у вас молодые, доморощенные игроки?» — не важно, кто будет спрашивать, болельщики, журналисты, РФС, — нужно, чтобы у клубов была возможность выстроить процесс подготовки футболиста от начала и до конца. Чтобы он не обрывался в 18 лет.

— На Западе есть система лицензий?
— Да. Ничего придумывать не надо.

— Другие футбольные команды Питеру ­нужны?
— Конечно. Игроков на всех хватит, мы готовы сотрудничать со всеми. Петербург — пятимиллионный город, а Голландия — 13-миллионная страна. Так вот, в Голландии существует более тысячи трехсот профессиональных клубов, участвующих в различных соревнованиях. Если равняться на нее, в Питере только профессиональных команд должно быть штук четыреста. Но откуда им взяться? Инфраструктуры-то нет.

Одного лимита мало

— Горячая тема — лимит. Одни считают, что он мешает конкуренции, ограничивает выбор игроков, развращает россиян, другие заявляют: есть же шесть вакансий — заполните хотя бы их классными иностранцами. Тот же Дик Адвокат уверен, что, если отменить лимит, премьер-лигу завалят второсортным товаром.
— Комментировать слова Адвоката не буду. Он молодец, проявил в данном высказывании высшую степень корпоративности. К сути проблемы. Когда-то с целью избавится от засилья слабых иностранных игроков в чемпионате РФС принял своевременное и правильное решение — ввел лимит.
Тот же Павел Погребняк попал в «Томь» из «Спартака» во многом потому, что та была вынуждена приобретать российских игроков на позиции, на которых до лимита мог играть условный легионер. Погребняк в Томске раскрылся, попал в «Зенит», оттуда — в сборную. Хороший пример.
Но кроме ограничений политика протекционизма предполагает и другие шаги — направленные на развитие. Нужно заниматься экономикой, создавать инфраструктуру, строить стадионы, готовить учебно-методические пособия для тренеров, воспитывать этих тренеров, образовывать их — развивать футбол другими методами. Ничего этого мы не увидели.

— Лимит в прежнем виде устарел?
— Любое решение имеет свой срок годности. Уровень футбола в России сегодня, повторю, вырос. Если сейчас клубы начнут возить из-за границы легионеров низкого качества в угоду чьим-то интересам, они просто вылетят, не смогут конкурировать с другими командами.
Как повлиял лимит на мотивацию российских игроков? Они стали стоить тех денег, которых не стоят. Клубы же оказались заложниками ситуации. Они вынуждены платить неадекватные деньги за молодого игрока, потому что, если ты его не купишь, его купит кон­курент.

— Что делать?
— А что сделали испанцы и нем­цы, когда у них был провал в футболе? Построили огромное количество футбольных центров, не просто полей, а именно центров — с академиями, персоналом, учебными классами, автобусами. Обучили тренеров, которые работают по методикам, утвержденным федерацией, и получили сегодня результат. Но такой программы в России нет.

— О чем еще говорит чужой опыт?
— Германия — единственная крупная футбольная страна, в которой никакого лимита не существует. Вообще! Там может играть любой игрок из любой страны. Тем не менее преобладают в клубах свои игроки. И сборная — на ведущих ролях, регулярно пополняется молодыми игроками, занимает третье место в рейтинге ФИФА.
В Испании в число лимитированных игроков не подпадают выходцы из стран ЕЭС и государств, имеющих с Испанией соглашение об обмене рабочей силой, то есть практически весь остальной мир, включая Россию. В итоге — свободное конкурентное пространство.
В 2010 году Англия отменила лимит на легионеров. Решили: каждый клуб имеет право заявить на сезон 25 игроков — не важно, кто они, иностранцы или англичане. При этом восемь из них — доморощенные, то есть те, кто воспитывался клубом до 21 года и имеет на руках контракт. Можно сокращать количество доморощенных в заявке, но тогда пропорционально этому числу сокращается и сама заявка. Можно даже не включать в заявку ни одного доморощенного — тогда сможете заявить на матч только 17 человек. Вот такие ограничительные меры. Но они соз­дают предпосылку для развития собственных игроков.

— Умно.
— Европейская ассоциация премь­ер-лиг рекомендовала всем европейским ассоциациям, в том числе и России, включать в заявку на сезон 10 легионеров и 15 мест­ных игроков. Выходить на поле при этом можно в любых пропорциях. Разве это не заставит клубы развивать «хозяйство»? Так выгоднее, чем везти игроков из-за границы. К тому же в соответствии с регламентом ФИФА молодой игрок в возрасте до 18 лет не имеет права менять клуб — это разрешается только в том случае, если его родители переезжают в другую страну. Если бы Россия приняла схожие правила, касающиеся заявки, общее количество легионеров в премьер-лиге сократилось бы.

— У РФС и клубов — разные ин­тересы.
— Понимаю. Но нужно обратить внимание на то, что зарплату игрокам национальной сборной платят клубы. И развивают игроков национальных сборных всех уровней тоже клубы. Содержат детско-юношеские школы тоже клубы. Недавно в интервью газете «Спорт-Экспресс» Николай Писарев высказывался в защиту лимита и по-отечески журил клубы. Но Писареву легко рассуждать, он не вкладывает средства в развитие футбола. А кто будет инвестировать в российский футбол, если создаются дополнительные препятствия, понижаются конкурентоспособность, коммерческий потенциал и искусственно увеличиваются расходы?
Что нужно отечественному футболу? Ему нужна система подготовки молодых игроков. Клубы ее создали и развивают. РФС может клубам помогать либо создавать альтернативные школы. Еще раз повторюсь: нужно говорить не о защите, а о поддержке.

Не знаю, когда построят стадион

— Переход нашего футбола на систему «осень — весна», реформы, предпринятые в рамках этого перехода, вам нравятся?
— Идея стыковых матчей — правильная, расширяет зону конкуренции. Переход на систему «осень — весна» сейчас критикуют. Где, говорят, инфраструктура? А что, раньше она была? Играем на тех же полях и стадионах. Просто круги поменялись местами. И июнь с июлем, когда можно играть, выпали. Но июнь и раньше раз в два года выпадал.
Понятно, что стадионы за один год не построишь. Но заставлять клубы делать то, что они могут, нужно. Я предлагал РФПЛ создать систему, которая обязывала бы клубы устранять недостатки за их счет. Не подготовил поле — за тебя это сделала лига силами аккредитованных компаний, потратив ту сумму, которую должен получить клуб от РФПЛ. Не сделал освещение на стадионе — то же самое. Плохие раздевалки — лига сделает хорошие, за твой счет. Так хотя бы можно создать предпосылки к тому, чтобы производить качественный футбольный продукт. Сейчас же выходит так, что клубы получают средства, инфраструктуру не улучшают, деньги идут на покупку игроков, закрытие непонятных долгов, оплату агентских сумм.

— Правда, что «Зенит» хочет отобрать у фанатов один сектор «виража»?
— Этот сектор — часть стадиона «Петровский». Лишать абонементов людей, которые там находились, никто не собирается. Просто хотим поменять условия прохода на сектор. Обсуждаем вопрос с фанатами.

— Когда наступит дедлайн в вопросе строительства стадиона на Крестовском и все, включая губернатора, бросят свои дела и побегут туда с лопатами и кирками?
— Для меня удивительно, что этого до сих пор не произошло. Дедлайн, на мой взгляд, наступил еще год назад. С октября стадион не строится, никаких работ на нем не ведется. Беспокоит вопрос сохранности того, что там уже есть. Задавать эти вопросы нужно не «Зениту», а администрации города, являющейся заказчиком строительства. Ни клуб, ни Газпром не строят стадион. Клуб «Зенит» выступает как консультант. Рекомендации по поводу того, каким должен быть стадион, как он должен функционировать — в том числе и не как спортивный объект, — мы предоставили в срок. Правда, у меня большие сомнения, что они будут учтены. Лично я не знаю, ни когда построят стадион, ни каким он будет.

— Что дало «Зениту» участие в Лиге чемпионов?
— Лига — единственный турнир, участие в котором приносит клубу прибыль. Если дойти до 1/8 финала, четвертьфинала, можно окупить расходы, связанные с участием в турнире, включая зарплаты игроков в пересчете на количество проведенных матчей, перелеты, проживание, и получить прибыль. В последней Лиге мы заработали 25 миллионов евро.

— Говорят, возникли какие-то проблемы с выплатой премиальных игрокам и по этой причине Анюков отказался от капитанской повязки.
— Анюков отказался от нее по другой причине. Об этом желании он сказал руководству клуба еще осенью. Решение было принято позже.

— Реально «Зениту» выиграть Лигу чемпионов завтра?
— А кто думал, что выиграет «Челси»? По мне, так этот клуб не самый сильный в Европе в этом году, в Анг­лии он финишировал шестым. Есть определенные статистические расчеты, которые показывают, что если команда из года в год борется за победу в Лиге, то рано или поздно «шарик выпадает». Осталось попасть в этот барабан. Для этого нужно быть сильной командой.