Генеральный менеджер «Йокерита» Яри Курри: Теперь мы с Гретцки живем в разных мирах

Так уж повелось, что в финском хоккее история ведет исчисление от Вспышки до Вспышки.

Сейчас в Канаде, в «Виннипеге», загорается Вспышка под номером три — Патрик Лайне.

Вспышка номер два, Теему Селянне, в 2014 году завязал с хоккеем и сейчас наслаждается жизнью в Калифорнии.

А вспышка номер один до сих пор отдает долг родному клубу — «Йокериту», где трудится уже третий сезон в роли главного менеджера. Именно Яри Курри стал первой финской суперзвездой в НХЛ, добыв пять Кубков Стэнли. Да и просто быть многолетним партнером Уэйна Гретцки — знак качества...

Повесив коньки на гвоздь, Курри по-прежнему остается знаковой величиной для финского хоккея. С его приходом на роль «джи-эма» «львы» на постоянной основе превратились в фаворита крупнейших мировых турниров. А уж сколько крови российским хоккеистам попили команды, где работал Курри, и не сосчитать.

Вот и очередной визит «Йокерита» в январе в Петербург закончился сенсационным поражением СКА. Хотя визит «джокеров» больше напоминал туристическую поездку. Многие хоккеисты прибыли в Северную Пальмиру с женами и подругами, а кто-то из игроков не спеша посасывал «коктейли» в холле отеля, пока Курри с корреспондентами «Спорта День за Днем» вспоминал свое славное прошлое и яркое настоящее.

Нас, как и русских, долгое время не любили в НХЛ

— Ярри, когда вы первый раз побывали в Петербурге?
— Думаю, в конце 1970-х годов. У нас как раз была тут игра. Какие впечатления остались от той страны? Признаться, никаких.

— Никаких впечатлений от СССР?
— Все было очень сумбурно. Мы быстро приехали, быстро уехали. Даже посмотреть ничего не успели!

— Дружба между советскими и финскими хоккеистами в то время была?
— Тогда мы друг с другом были не так хорошо знакомы. По крайней мере в сравнении с нынешним временем. Сейчас мир стал меньше, общаться с кем-то из других стран проще (улыбается).

— С кем-то из бывших советских и российских хоккеистов сейчас общаетесь?
— Сергей Федоров, Игорь Ларионов, Вячеслав Фетисов… Они остались в хоккее и занимаются менеджерской и агентской работой, пересекаемся. Раньше были очень популярны дружеские встречи, товарищеские матчи между сборными. Со всеми известными хоккеистами того времени я в разной степени знаком. Список очень длинный.

— Когда вы уезжали в НХЛ, там было очень мало игроков из Европы. Переезжать было страшно?
— Именно страха не было, было ощущение неизбежности. Тогда поехать играть в Северную Америку означало перейти определенный порог. Переезд стал сюрпризом, ехать в НХЛ я еще не должен был. Тем более был совсем молод, 20 лет. Даже сам считал, что надо набраться опыта в национальном чемпионате, прежде чем переезжать. В Северной Америке тогда плохо знали и финских игроков, и сам наш чемпионат. Следить за другим континентом было сложнее.

 

— В новой стране на первых порах кто помогал?
— За «Эдмонтон» со мной играли Ристо Силтанен и Матти Хагман. Без них мне было бы очень тяжело в начале моего пребывания в НХЛ. Хотя бы морально эти ребята, которые уже освоились за океаном, могли поддержать в случае чего. В том числе и зная, что в одной команде со мной будут два соотечественника, я решился ехать в «Эдмонтон».

— Первых российских хоккеистов в НХЛ зрители встречали плакатами «Коммунисты, возвращайтесь домой!». К шведам или финнам отношение тоже было неприязненное?
— Плакатов не было, но игроки и болельщики нас недолюбливали. Особенно североамериканские хоккеисты, было ощущение, что мы отбираем у них хлеб. В виде мести они на играх старались при любой возможности нас прижучить. Ткнуть посильнее, задеть лишний раз. На словах, разумеется, тоже много грязи лилось.

— Отвечали?
— Включаешь холодную голову и борешься. Иначе нельзя.

Хоккеист в первую очередь талант, все остальное дорабатывается трудом

— Когда ехали в «Эдмонтон», уже знали, кто такой Уэйн Гретцки?
— Имя слышал (смеется). Как я уже сказал, от мирового хоккея Финляндия в те годы была оторвана, за НХЛ почти не следили. Но про Гретцки слышал, хотя он к тому времени и отыграл на взрослом уровне всего пару сезонов. Как только я начал тренироваться с «Эдмонтоном», заметил, что один игрок на фоне остальных очень выделялся. Это был Гретцки.

— Помните день, когда вас поставили к нему в одно звено?
— Прекрасно помню. Сказал бы, что в той игре мне выпала честь играть в связке с Гретцки. Тренер постоянно менял сочетания, тасовал звенья. Два месяца меня наигрывали, а потом наконец-то поставили в одну тройку с Уэйном, и я в первом же матче забросил три шайбы. Ну а потом понеслась!

— В НХЛ в те годы многие шутили, что в звене с Гретцки могут забивать шкафы и холодильники…
— Что скрывать, слышал об этом. Наверное, это правда (смеется).

— Российский хоккеист Виталий Ячменев, игравший с Гретцки за «Лос-Анджелес», назвал Уэйна непрофессионалом до мозга костей. Мол, весь его успех заключается в божьем даре, которого уже не будет у других игроков. Согласны?
— Хоккеист — это вообще в первую очередь талант, все остальное до необходимого уровня дорабатывается трудом. Вот вы что понимаете под словом «профессионал»?

— Ячменев говорил, что Гретцки не надо было тренироваться перед матчем. Он мог просто выйти на лед и сотворить чудо.
— Гретцки был просто хорошим игроком (смеется).

— В вашей карьере какое соотношение труда и таланта?
— Не могу сказать. Когда я был ребенком, то серьезно увлекался многими видами спорта. Хоккей выбрал в 15 лет, там я был наиболее успешен, а все остальное ушло на второй план. Думаю, это тоже говорит об определенном таланте. Тем более что карьера у меня в итоге удалась.

До сих пор не понимаю, почему в Италии так долго обедают

— После десяти лет, проведенных в «Эдмонтоне» и пяти выигранных Кубков Стэнли, вы сезон-1990/91 неожиданно решили провести в экзотическом чемпионате Италии. Почему вдруг решили податься на Апеннины?
— Последние два года из моих десяти лет в «Эдмонтоне» я играл уже без Гретцки. Да и многие другие мои товарищи разошлись по разным клубам. Потом уже и мои переговоры о продлении контракта с «Ойлерз» ни к чему не привели. Было понятно, что все идет к уходу из команды, и пошли разговоры, что можно годик поиграть в Европе, прежде чем перейти в «Лос-Анджелес». Морковкой для меня была возможность поиграть за сборную на чемпионате мира. Огромный дополнительный стимул. Тем более я знал, что через год все равно вернусь в НХЛ и буду играть за «Лос-Анджелес», воссоединившись с Гретцки.

— Главный вопрос: почему именно Италия? Страна футбола, волейбола, отчасти баскетбола, но не хоккея…
— Именно в тот момент хоккей в Италии стал популярен. Какой-то бум. В 1994 году в Италии должен был проходить чемпионат мира, а Милан был одним из городов — организаторов турнира. Они очень хотели видеть меня в команде. Я понимал, что это не тот уровень, к которому я привык, но стопроцентная возможность сыграть за сборную в конце сезона — веский аргумент.

— Как отпуск этот сезон не воспринимали?
— Ни в коем случае. Я был в хорошей форме и понимал, что терять ее нельзя. Набирать потом было бы сложнее. Хотя да, мы играли по два матча в неделю. Не тот темп, к которому я привык. Уровень катания, уровень игры в местной лиге не самый высокий, но я получил возможность выдохнуть. Очень позитивный год.

— С местной культурой познакомились?
— До сих пор не понимаю, зачем итальянцы так долго обедают! (Смеется.) В этом плане мне тоже было тяжело освоиться. Культура еды, долгие трапезы — это для итальянцев очень важно. В команде со мной играли несколько игроков из Северной Америки. Для меня они были как родные. Это создавало почти домашний уют.

Помню, начинается грандиозная драка, а мы стоим со шведом и мирно разговариваем…

— В НХЛ рядом с Гретцки всегда находились его профессиональные «телохранители»: тафгаи Марти Максорли и Дейв Семенко…
— Тогда вокруг хороших хоккеистов ходило достаточно желающих подраться и набить тебе морду. Сейчас, конечно, таких ребят стало меньше, поэтому и нет необходимости иметь в команде сразу несколько хоккеистов-боксеров. Игра изменилась, правила, экипировка… все другое. Публика готова платить за зрелище, поэтому на первый план вышли одаренные хоккеисты.

— Вам в свое время часто приходилось скидывать краги?
— Боев было много (смеется). И одиночных, и «стенка на стенку». Когда все бьют друг друга по мордам — выглядит ужасно! Помню, завязалась потасовка в конце игры. Подкатывается ко мне один, скидывает краги и понимает, что на голову ниже меня. Подумал и с испуга сиганул к другому. Продолжаю стоять, подъезжает следующий — швед. Стоим с ним, разговариваем, а рядом разворачивается настоящая война.

— Когда на бой вызывает настоящий тафгай, лучше сразу упасть на лед и превратиться в «черепашку»?
— (Смеется.) Они не били кого попало. Хороших и именитых игроков не трогали, дрались между собой. Ну а тафгай перед тафгаем падать не будет.

— В «Эдмонтоне» с вами выступали такие колоритные ребята, как Раймо Сумманен и Эса Тикканен. Создали свою финскую колонию?
— Да, было здорово. Рядом находились соотечественники, можно было вместе провести время, поговорить на родном языке. Европейцы вообще держались вместе, старались не делиться по национальному признаку. И чехи, и шведы дружили с нами, Европа была вместе! Историй происходило много, но ничего так сразу на ум не приходит. Помню, что всегда было весело и мы получали удовольствие от жизни и хоккея.

— В матчах за сборную ваши главные достижения — третье место на Кубке Канады в 1991-м и бронза Игр в Нагано. Какая из этих наград для вас ценнее?
— Конечно, Олимпиада. Это настолько важное и значимое событие, что вкладываешь в турнир больше чувств. Тем более что в Нагано в первый раз собрались все сильнейшие игроки мира. Разгар сезона, было понятно, что все подошли к олимпийскому турниру в хорошей форме.

Знаю, что теперь российская сборная не любит играть с финнами

— Вы закончили карьеру в 38 лет, Теему Селянне — в 44, Яромир Ягр в те же 44 продолжает играть. Не считаете, что закончили рано?
— Нет. Я принял решение закончить карьеру за два года до того, как завершил ее. Внутренне подготовился, настроился и без психологических потерь повесил коньки.

— Физически могли еще продолжать играть?
— Да, конечно. Вообще надо сказать, что моя карьера хоккеиста прошла почти без серьезного ущерба здоровью.

— Следите, как Ягр в НХЛ сейчас бьет ваши рекорды? Ревности нет?
— Пристально следить не получается. Но я вижу статистику, и это выглядит абсолютно потрясающе.

— Говорят, тяжело сразу убить в себе игрока, став тренером или менеджером. У вас этот процесс не затянулся?
— Те самые последние два года, когда я знал, что завершаю карьеру, помогли мне постепенно сбросить с себя обязанности игрока. Заранее принятое решение в этой ситуации очень помогло. Для хоккеиста вообще важно вовремя и правильно принимать решения. Если завершение карьеры проходит резко, то это может психологически погубить.

— Предчувствовали, что сможете стать генеральным менеджером национальной сборной?
— После завершения карьеры я немного поиграл на ветеранских турнирах, покрутился в телевизионном бизнесе. Потом провел 12 лет в сборной Финляндии: сначала в качестве помощника, потом — в роли генерального менеджера. Переход получился плавным.

— Когда вы играли за сборную Финляндии — чаще проигрывали командам СССР и России, когда стали генеральным менеджером — стали чаще побеждать. В чем секрет вашего успеха?
— Да, раньше счета были 10:0, 5:0 в вашу пользу, и советским болельщикам это очень нравилось. Сейчас ситуация немножко изменилась (смеется). В матчах со сборной России мы всегда стараемся отдаться полностью, пропустить игру через себя. Прекрасно знаем, что российские хоккеисты не очень любят с нами встречаться на крупных турнирах. Говорят, что это очень сложно.

— Это Россия стала слабее или Финляндия — сильнее?
— Вообще хоккей в Финляндии шагнул вперед. Раньше этот вид спорта в вашей стране был на максимально высоком уровне, а мы потихоньку подбирались. Сейчас же много команд на одном уровне. В былые годы и Финляндия, и Чехия, и Швеция были слабее сборной Советского Союза. Сейчас же все обыгрывают друг друга, поэтому чемпионаты мира может выиграть почти любая команда.

После перехода «Йокерита» в КХЛ сперва была пустота

— Вы работали генменеджером финской сборной в тот же период, когда Гретцки занимал аналогичный пост в Канаде. И стал с «кленовыми листьями» олимпийским чемпионом в Солт-Лейк-Сити в 2002-м. Было ли у вас какое-то соперничество в этом плане с Великим?
— Никогда не сравнивал свою работу с работой Гретцки. Признаться, даже не следил за его успехами.

— Он был крестным ваших детей, у вас по-прежнему дружеские отношения?
— Очень мало общаемся. Так сложилась жизнь. Никаких конфликтов, просто мы живем фактически в разных мирах. Пересекаться где-то все сложнее.

— Вы пришли в «Йокерит» в важный для клуба момент вступления в КХЛ, к чему многие болельщики «джокеров» отнеслись негативно, проходили акции протеста. Не боялись, что они окончательно отвернутся от клуба?
— Мы понимали реакцию наших болельщиков. Мы играли в финской лиге, были там одними из лучших, и тут переход в другую, абсолютно неизвестную им лигу. Образовалась определенная пустота, которая к сегодняшнему дню стерлась. Фанаты увидели, что вырос уровень нашего хоккея.

— Им интересно, когда «Йокерит» играет, например, против новокузнецкого «Металлурга» или новосибирской «Сибири»?
— Конечно, есть в лиге и менее знакомые для финских болельщиков российские клубы. Наша работа заключается в том числе и в ознакомлении поклонников «Йокерита» с другими клубами КХЛ. Все знают ЦСКА или СКА, а наша задача — показать болельщикам менее именитые коллективы.

Когда возвращаемся домой с Дальнего Востока, голова остается на месте

— Промежуточный итог двух с половиной сезонов в КХЛ: что нравится, чем недовольны?
— Хороший уровень и хоккеистов, и команд. Радует большое количество интересных и захватывающих матчей. Что касается недостатков… Доставляют определенный дискомфорт переезды. Много говорят про судейскую работу. Надеемся, что и уровень арбитров подтянется, и их ротация будет лучше.

— Какие впечатления оставили первые путешествия на Дальний Восток: во Владивосток и Хабаровск?
— Определенно новый опыт (улыбается). Пришлось долго размышлять, думать, как преодолеть разницу во времени. Мы решили жить по финскому, не перестраиваясь на местное. Часы мы не переводим, и матчи по-нашему финскому времени начинаются в 9 утра. Однако это облегчает жизнь. Когда возвращаемся домой, голова остается на месте. Нет лишней усталости.

— Был ли все-таки реальный шанс увидеть в КХЛ вашего друга Теему Селянне? Много велось разговоров, что после завершения карьеры в НХЛ он вернется на годик в родной «Йокерит».
— Серьезного разговора не было ни разу. Что-то проговаривали с Теему, но не более чем.

— Селянне сейчас абстрагировался от хоккея, живет на берегу Тихого океана, в Калифорнии, играет в гольф. У вас не было мысли променять свою должность генменеджера на такое же беззаботное существование?
— Нет (смеется). Я постоянно работаю!

Личное дело

Яри Курри

Родился 18 мая 1960 года в Хельсинки. Амплуа — нападающий. На драфте НХЛ 1980 года выбран под 69-м общим номером «Эдмонтоном».

Клубная карьера: 1977–1980, 1994–1995 — «Йокерит» (Финляндия); 1980–1990 — «Эдмонтон» (НХЛ); 1990–1991 — «Милано Дэвилз» (Италия); 1991–1994, 1995–1996 — «Лос-Анджелес» (НХЛ); 1996 — «Рейнджерс» (НХЛ); 1996–1997 — «Анахайм» (НХЛ); 1997–1998 — «Колорадо» (НХЛ).

Достижения: пятикратный обладатель Кубка Стэнли в составе «Эдмонтона» (1984, 1985, 1987, 1988 и 1990); третье место по результативности среди европейских игроков НХЛ (общее 20-е) — 1398 очков; лучший снайпер регулярного чемпионата НХЛ сезона-1985/86 (68 голов); обладатель «Леди Бинг Трофи» (джентльмен сезона) — 1985 год; девять раз участвовал в Матчах всех звезд НХЛ; член Зала хоккейной славы в Торонто; в составе сборной Финляндии завоевывал серебряные медали чемпионата мира — 1994 и бронзовые медали на Олимпийских играх — 1998 в Нагано.

После завершения игровой карьеры работал генеральным менеджером сборной Финляндии. С 2013 года — генеральный менеджер «Йокерита».