Главный тренер «Автомобилиста» Андрей Толочко: «Меня спас театр»

В жизни молодого спортсмена тренировочные залы и выступления уводят все остальное на второй план. Но с годами появляется необходимость в чем-то еще. Для наставника петербургских волейболистов этим чем-то стал в первую очередь театр. В беседе с корреспондентом «Спорта» Андрей Толочко рассказал, как сцена спасла его от депрессии

— Что увлекает вас в свободное время?
— Я люблю рыбалку, наверное, как все мужчины. Люблю собирать грибы, что делал в этом году с большим удовольствием. Это отвлекало меня от негативных мыслей, от работы. Очень люблю театр. Слава богу, у меня есть хороший друг, старший товарищ, который работает в БДТ уже 50 лет. Он помогает мне туда попадать, подсказывает, и в свое время я почти каждую неделю был на каком-то спектакле. Сейчас уже меньше, потому что работы стало много.

Наша команда совсем новая, поэтому сейчас львиную долю моей жизни занимает «Автомобилист». Так что времени на хобби практически нет.

— А вам самому не хочется по­пробовать себя в театре?
— Наверное, хотелось бы! Хотя я понимаю, что сейчас уже поздно... наверное. Вся моя жизнь уже посвящена спорту, и я не вижу, как можно совместить эти вещи. Но желание у меня такое есть, я бы с удовольствием попробовал.

— Есть известные спортсмены, решившие сняться в кино. В частности, Николай Валуев.
— Я не хочу комментировать, насколько Валуев хороший актер (улыбается). Пойти можно всем куда угодно, но если уж заниматься каким-то делом, то так, чтобы и людям, и тебе не было стыдно.

Мы — поляки

— А в детстве, еще до профессионального волейбола, чем вы занимались?
— В общем-то, вся моя жизнь — это спорт. Начинал я с легкой атлетики, в девять лет. Занимался бегом. Потом через два года перешел в волейбол. Сначала это была сборная города, потом области, потом Белоруссии. Когда переехал в Питер, то была молодежная сборная Советского Союза.

— Часто спортсмен начинает с легкой атлетики, а потом переходит в игровой вид спорта. Почему?
— У меня вообще спрашивают: почему волейбол? Ответ очень простой: в моем родном маленьком городке другой секции не было. И я ничуть не жалею, что так вышло.

Я родился в городе Волковыск — это Гродненская область. Маленький город в 20 км от границы с Польшей. И все родственники, и я сам — мы поляки по национальности.

— Из родных мест вы попали в Петербург. Как сложился переезд в большой город?
— Очень сложно. Тяжело адаптировался. Приехал я из Белоруссии в четырнадцать с половиной лет, меня увидел тренер-селекционер «Автомобилиста», им тогда был Василий Васильевич Орлов. Родители меня не хотели отпускать. Но я благодарен отцу, что мне удалось его убедить, чтобы он меня сюда привез.

Когда человек привык все время быть дома и вдруг в таком возрасте оказывается один... Среда другая, город большой. Но я справился. И теперь, когда приезжаю домой и говорю, что вернулся, мне отвечают: «Нет, твой дом все-таки там, в Питере».

— Отец не хотел вас отпускать, а по какому пути он хотел вас направить?
— Не знаю... Наверное, он сделал единственно правильный выбор. Все-таки послушал меня, куда мне самому хотелось.

Вообще я учился хорошо. У меня была одна четверка, по русскому языку, остальное отлично. В принципе, мог бы учиться. Но попал в Петербург, пришел в интернат на первые уроки и поразился, что ребята, которые там учатся, не владеют знаниями. Вначале я очень удивлялся, как можно так ничего не понимать. Но через год я стал такой же, как они. И понял, что совмещать спорт и учебу — это настолько сложно... Так что через год я их «догнал» и не отличался особо познаниями.

Помог Андрей Миронов

— Театр вы открыли для себя в Петербурге?
— Да, но дело в том, что мне везет с людьми. Когда я работал в лиге «Б», у меня в команде был доктор Игорь Александрович Кучин. Его жена работала в театре «Русская антреприза имени Миронова» на Петроградке. У меня был очень сложный момент в жизни, когда меня отстранили от работы главным и перевели во вторые тренеры. Это случилось первый раз, и для меня это был сильный стресс. Я не знал, как с этим быть. Мне казалось, что я ни на что не способен. Меня всего жгло изнутри. В этот момент Игорь Александрович меня привел в этот театр, и театр меня спас.

Я бывал там три-четыре раза в неделю. Раньше я видел только спорт, там познакомился с другими людьми и другой жизнью. Я увидел нюансы театра, другую ментальность. Это то же самое, что прийти первый раз на волейбол и ничего не понимать. Со временем ты начинаешь видеть не только саму пьесу, но и работу актеров. Видишь, выкладываются они или нет. После всего этого моя душа оттаяла и я понял, что тренер должен быть готов к переменам. Это часть профессии.

— Кто ваш любимый театральный актер и на кого обращаете внимание в нынешнем кино?
— Я очень люблю Олега Басилашвили. С огромным удовольствием смотрю спектакли с участием Алисы Фрейндлих. А поразил больше всех Валентин Гафт, когда он приезжал в БДТ. Для меня это было открытие: человек в преклонном возрасте стоял на сцене полтора часа, читал вслух свои стихи на память, без бумажки. Это восторг.

— А актеры похожи чем-то на спортсменов?
— Наверное, отдачей. Этим похожи. Если они отдаются полностью, то реакция зала незамедлительна. Так же и у спортсменов. Помимо очков и всего прочего есть зритель, для которого по большому счету мы и играем.

— Вы научились чему-то в театре, что пригодилось для тренерской работы?
— Научился не фальшивить. Хороший актер — этот тот, кто не играет, а пропускает через себя, переживает. И хороший тренер, когда что-то говорит, должен пропускать это через свою душу и говорить и для себя тоже. Если тренер такого не чувствует, то ребята сразу это понимают и совсем иначе реагируют.

Кричал, когда не знал, что делать

— Что самое тяжелое в профессии тренера?
— Для меня самым сложным было научиться терпеть. Я человек эмоциональный. А тренер должен быть все-таки сдержанным и терпеливым. Мои первые ошибки были в том, что я на тренировках очень много кричал, когда у ребят не получалось. В один момент я остановился и спросил себя, зачем я так делаю. И понял удивительную вещь: я кричу, когда не знаю, что делать.

Быть тренером клуба, испытывающего финансовые проблемы, очень сложно. Тяжело строить команду. Зато ты видишь свой результат налицо.

— Общаетесь с иностранными тренерами, работающими в России?
— Нет, у нас практически не существует контакта. Не потому, что мы не хотим. Наверное, нужны какие-то встречи, курсы, язык. Чаще всего у нас работают итальянцы, а они все работают с переводчиками.

— Я считаю, что раз мы приглашаем иностранных тренеров, то их опыт должен быть доступен всем. Иначе нет смысла. Если они будут закрываться, то зачем они работают здесь?

— Стоит ли лучше наладить контакт? Ведь для нашего отечественного спорта сейчас проблема тренеров — одна из главных.
— Я думаю, неправильно, когда иностранцы приезжают и привозят полный штаб. Получается закрытие информации для той страны, где работаешь. Мне кажется, если бы под ними работали ассистентами наши тренеры, которые хотят поднять спорт, это было бы правильнее. Конечно, им комфортнее работать со своими, но тогда встает вопрос: зачем они нам нужны?

— Что позволило вашему однокласснику Евгению Пашутину так преуспеть в своей работе?
— Думаю, что это талант. Это то, что дается от Бога. Не все могут быть великими игроками или тренерами. У него есть свое видение и чувство, и если его попросить рассказать, почему он принял то или иное решение в ответственный момент игры, не всегда можно получить на этот вопрос конкретный ответ.

Олег Саленко — мой одноклассник

— За другими видами спорта следите, болеете?
— Конечно. Тем более что мои одноклассники по спортинтернату тоже руководят. Например, Евгений Пашутин, как вы уже заметили, — мой одноклассник. Из футболистов со мной учился Олег Саленко. Человек, получивший «Золотую бутсу». Вика Третьякова работает за границей тренером по шорт-треку.

Мы встречаемся. У нас очень хорошая классная руководительница, и мы в первую пятницу февраля встречаемся в интернате каждый год. Не всегда у всех получается, но встречи проходят постоянно.

Мои ребята тоже любят, когда есть возможность, сходить на матчи баскетбольного «Спартака» или хоккейного СКА. Думаю, если наша команда поднимется на ступеньку повыше в своей лиге, то мы тоже будем собирать полные залы.

— У игроков хватает свободного времени на просмотр матчей?
— Да, у нас есть выходные дни, им нравится в это время посещать игры. У меня есть такая мысль: тоже приобщить их к театру. Я бы начал со своего любимого БДТ, который сейчас переехал. Если ребята проявят интерес, то пойдем. У них же еще жены есть.

Питерская публика малоэмоциональна

— А как относитесь к фанатскому движению, которое сейчас проявляет себя не только в футболе, но и в других игровых видах?
— С большой благодарностью. Когда команда наверху, то поддерживать ее престижно для самого фанатского движения. Но когда клуб начинает снизу, а ребята поддерживают нас в разных городах, даже в Харькове, в другой стране, с нашим флагом... Значит, мы что-то делаем не зря.

— Неизменный фанатский барабан поддерживает спортсменов на площадке?
— Нет, к сожалению, когда ты находишься на площадке, ты отключаешься. Ты находишься в своем мире. А перед выходом на игру и после, конечно, все чувствуешь. Может быть, плохо слышишь, но энергетика ощущается все равно.

— Как оцените петербургскую публику?
— Она малоэмоциональная. Такой бури эмоций, как в польских, бразильских или итальянских чемпионатах, у нас нет. Это интеллигенция. Они очень критичны, сдержанны. После матча я чаще стараюсь убегать, болельщики больше общаются с игроками. Мне на эмоциональном фоне тяжело дать оценку тому, что происходит, что было в матче.

— Вам нравятся предматчевые шоу — лазеры, дым, представление игроков?
— Думаю, это повышает значимость игроков для клуба. Хорошо бы делать, как в НБА, где под потолком висят майки людей, которыми гордятся. Молодые игроки хотят, чтобы их майки висели там.

— Не обижаетесь на то, что к футболу такое сильное внимание во всем, а к другим игровым видам — меньше?
— Вы знаете, в этом году уже меньше обижаюсь. Я смотрю «Зенит», и он теперь играет сильнее и достойнее, чем в прошлые годы. Сейчас слежу за ним больше, чем раньше.

Платонов поддерживает команду

— Часто вспоминаете о Платонове, когда работаете?
— Всегда. Когда вхожу в зал академии, где у нас висит большой портрет, я всегда с ним здороваюсь. Всегда прошу его поддержки. Думаю, что она существует.

— Есть мысль, что «Автомобилист» не исчезнет, потому что в его истории был такой человек, как Платонов?
— Да, это точно. Прошлые годы были трудными для нас, но этот год был самым трудным. Команда закрывалась — это не шутка. Было очень досадно. У нас так странно сложилось: чем лучше мы показывали результат, тем меньше на нас обращали внимания. Но клуб все-таки живет.

Хочу стать тренером национальной сборной

— Значит, вам нравится, когда спортсмен в себе не замыкается? Ведь болельщикам нравятся машины для побед, сосредоточенные на одних спортивных достижениях.
— Вы знаете, они все равно не замыкаются только на спорте. Вообще сейчас есть компьютеры, некоторые спортсмены не стесняются, если их снимают в пивных барах... Мне кажется, если бы их заинтересовали другим, было бы лучше.

Все-таки тоталитарность, режимность — это сдерживающий фактор больше для самого тренера. В моей жизни был такой случай, когда я тренировал команду «Автомобилист» в лиге «Б»: один тренер сказал мне, что у него в команде максимально строгий режим и ребята его неукоснительно соблюдают. А на самом деле команда после 12 часов разбегалась кто куда. Таким образом, никакая строгая дисциплина не сможет удержать игрока в режиме, если он сам не осознает этой необходимости.

Если спортсмены — профессионалы, то они должны сами понимать, что для них лучше.

— Успеваете следить за новостями по телевизору и за общением болельщиков в Интернете?
— Телевизор я практически не смотрю. В свободное время скорее перечитал бы книжную классику. Именно классику, потому что среди современных авторов я не вижу того, у кого я бы мог и хотел чему-то научиться.

Интернет — к сожалению, нет. Я вообще плохой пользователь Интернета (улыбается). Я могу узнать новости на сайте Федерации волейбола, читаю там статьи, не более того. В мою жизнь компьютер сильно не вошел. Я предпочитаю живое общение.

— Чего вы хотите еще добиться в жизни?
— Главная цель спортсмена — сборная страны. Я как тренер хочу возглавить национальную сборную.