Главный тренер сборной России Ирина Винер: Соболезнования после многоборья

На чемпионате мира в греческих Патрах российская сборная выиграла золотые медали в групповых упражнениях по сумме двоеборья. Тем самым россиянки «отомстили» за относительную неудачу в индивидуальных состязаниях в многоборье. Впервые за десять лет российские гимнастки проиграли в этом виде программы на чемпионате мира. О том, почему это произошло, корреспонденту «Спорта» рассказала главный тренер сборной России Ирина Винер.

– То, что произошло в многоборье, – проявление шовинизма. Если бы абсолютное первенство не завершало программу состязаний, все было бы иначе. После пяти золотых медалей, завоеванных моими девочками, кое-кто намекнул, что чемпионат мира – не внутрироссийские состязания. После чего судьи стали слишком искусственно «убирать» Сесину и тянуть другую гимнастку.

– Речь идет об украинке Анне Бессоновой?
– Судите сами. Вера блестяще выступила во всех комбинациях, за ленту получила самую высокую оценку – 18.700. Таких баллов не получала еще ни одна гимнастка, даже на Гран-при. Зато в других видах ее намеренно опускали вниз, занижая оценки за трудность. А конкурентка Сесиной ошибалась в упражнениях со скакалкой и обручем, но по сумме получила самые высокие баллы. Честно говоря, нонсенс, когда оценки за технику и артистизм оказываются ниже, чем за сложность. А в случае с украинской гимнасткой так и было.

– Если произвол судей так очевиден, вы как-то выразите протест?
– В техническом комитете Международной федерации (FIG) уже сейчас анализируют результаты гимнасток, разбирают, кто из судей сработал непрофессионально. Уверена, специалисты, совершившие такую ошибку, не попадут в число двадцати лучших, которые составят судейскую коллегию на Олимпиаде в Пекине. После результатов многоборья я беспокоилась за исход группового турнира, предпринимала определенные шаги, чтобы ничего подобного больше не произошло.

– Как отреагировала Вера на такое завершение абсолютного первенства?
– Она после объявления оценок даже расплакалась. Я сразу же увела ее в другую комнату, сказала: твои слезы никто не должен видеть. А сама вернулась и принимала соболезнования.