Главный тренер СКА Вячеслав Быков: «Входя в раздевалку, я меняю пиджачок»

Офис СКА светлый и спокойный. От большинства собратьев на Петроградской стороне отличается разве что клубной атрибутикой.

За стеклянной стеной переговорной — суетной проспект Добролюбова. Вдоль другой стены — два свитера с 7-м и 17-м номерами: Алексея Касатонова, звезды ленинградского хоккея, еще недавно генменеджера СКА, и Ильи Ковальчука, нынешнего символа клуба.

Если по весне питерский клуб завоюет Кубок Гагарина, надо полагать, арифметическая прогрессия дополнится 27-м номером Вячеслава Быкова.

Взваленный на плечи воз Быкова, кажется, не тяготит. Мы встретились накануне седьмого по счету регулярного чемпионата КХЛ. В активе СКА еще не имелось бойкого старта из двенадцати побед кряду, а также ноябрьской пробуксовки, плавно перешедшую в декабрьскую. Новоявленный главный тренер часто шутил и выглядел, куда бодрей, чем в пору совмещения должностей в «Салавате» и сборной. Федеральный уровень часто делает людей грустными.

— Чай? Кофе? — предложил рулевой СКА.

«Чай от Вячеслава Быкова! О таком можно и внукам рассказывать!» — подумали мы, но, как водится, отказались.

Российская загадочность

— Непривычно, Вячеслав Аркадьевич, вас видеть в офисе…
— С Игорем Захаркиным мы здесь постоянно находимся. Тренерскую деятельность я совмещаю с функциями генерального менеджера. Так что офисной работы хватает.

— Например?
— Да много чего. Информатика, встречи, дискуссии, анализ… Если необходимо — выезды. Стремимся охватить широкий спектр. Но в первую очередь, конечно, на мне функции главного тренера.

— А если без них? Когда-нибудь представляли себя офисным работником?
— Офис — это коллектив, та же команда. Ты либо сотрудник, либо управляющий. Работать в группе всегда интересно. Я хоть и каждый день здесь, офисным работником себя не назову. Сегодня, к примеру, с утра были на льду, а после обеда приехал сюда.

— Водите сами?
— Нет.

— Не решаетесь после Швейцарии?
— Не в этом дело. Город не очень хорошо знаю. Можно по навигатору, конечно. Но считаю, лучше довериться профессионалам.

— А как же всероссийский универсализм?
— Мне и своих дел хватает. Я в принципе легко адаптируюсь к любой среде. При необходимости, конечно, сяду за руль. Манера вождения меня не тяготит. Культура на российских дорогах в последние годы повысилась. Это приятно. Борзоты почти не встретишь. Да и Петербург — культурная столица…

— На дорогах такое не всегда заметно.
— Ну что поделать… Это наша страна, наша действительность. Постепенно «окультуримся». В том числе — на дорогах. Вот любопытно. Заграницей наши люди почему-то соблюдают правила дорожного движения…

— Действительно, неожиданно…
— Потому что нарушишь — либо штраф солидный, либо без прав останешься. Либо вовсе в страну больше не впустят по соответствующему постановлению. Но стоит вернуться домой, будто выключатель какой-то срабатывает — становятся другими людьми. Вопросов много, и я не знаю, как на них ответить…

Кольцо на палец, гипс на руку

— Мы вот тоже озадачились. Вы — человек известный, а интернет не может определиться с местом вашего рождения. Одни источники утверждают, что это Челябинск, другие — населенный пункт Русский Шолнер в республике Марий Эл. Где правда?
— На Урале. Я родился в городе Челябинск, район — Калибр.

— Интересное название.
— В честь завода мерительных инструментов. Сначала он располагался в Москве. Во время войны эвакуировали в Челябинск. При заводе была школа со стадионом — где-то километр от моего дома. Там прошло мое детство и юношество.

— Еще один спорный момент. Якобы в первенстве СССР вы дебютировали за магнитогорский «Металлург». Нас гложут сомнения…
— И правильно гложут. Это был «Металлург», но не магнитогорский, а челябинский.

— Нынешний «Мечел».
— Он самый. В тот момент команда принадлежала металлургическому заводу. Туда меня и рекомендовали.

— Кто?
— Сейчас в хоккейных кругах популярно слово «скаут». Тогда говорили: «тренер-селекционер» или просто «селекционер». Селекционная работа велась во всех регионах. Заканчивался сезон, собиралась коллегия, обозначала, кого из ребят можно «повышать». Тренер предложил командировать меня в «Металлург». Команда играла в первой лиге.

— Аналог нынешней ВХЛ.
— Да. За первый год я набросал полсотни шайб, мой партнер по тройке Борис Молчанов — 51. За результативность в конце сезона нас наградили поездкой на три матча в «Трактор».

— Где вы не растерялись.
— Забросил в трех матчах дважды и отдал результативную передачу. Геннадию Федоровичу Цыгурову я, видимо, приглянулся, раз последующие два сезона отыграл за «Трактор». Кстати, на этом этапе карьеры, в 1982 году, на турнире вторых сборных в Ленинграде мне сломали руку.

— Обидно. Чужие хоть?
— Да. Чехи, противники по финалу. В Военно-медицинской академии имени Кирова мне сделали операцию. В Челябинск возвращался в гипсе.

— У вас же свадьба была намечена на эти сроки.
— И прошла по намеченному плану. Не отменять же из-за такого пустяка. Надежду вел ЗАГС с загипсованной рукой. Романтика… А в 22 года я уехал служить в ЦСКА.

Наследник Картаева и Балдериса

— 22 — непростые цифры для вас.
— То есть?

— В 22 года дебют за ЦСКА, где в первый год забросили 22 шайбы, отдав 22 передачи.
— Хм… Я и не знал. Коллекцию «двоек» можно дополнить тем, что в 22 года меня впервые привлекли в первую сборную СССР, с которой по весне 1983-го я в первый раз стал чемпионом мира.

— Другой бы после такого с числом 22 не расставался…
— А я всегда относился к цифрам на спине без особого трепета. В «Тракторе», когда карьеру завершил легендарный Анатолий Картаев, мне предложили его 11-й номер. Я не отказался. 19-й в ЦСКА достался от Хельмута Балдериса. В сборной свободным был 27-й, и я вновь от него не отказался.

— В Швейцарии было число иного порядка.
— 90. Оно логично. Во-первых, в 1990 году я перебрался во «Фрибург». Во-вторых, у президента клуба в тот момент случился 90-летний юбилей. Он смеется: «Может, тебе 90-й номер на спину?»

— А вы восприняли всерьез…
— Не отказываться же… Получается, не я выбирал номера, а они меня. И каждый из них приносил мне удачу. Или я им…

Сын полка

— Молодой Быков рядом с Валерием Белоусовым, Николаем Макаровым, звездами того «Трактора», не тушевался?
— Я всегда адекватно оцениваю себя и ситуацию, в которой оказываюсь. Таков характер. При этом я открытый, коммуникабельный человек. С ветеранами «Трактора» мы быстро нашли общий язык. Для них я стал своего рода сыном полка.

— Мило.
— Под опекой Белоусова с Макаровым я рос как хоккеист. Когда перешел в ЦСКА, Николай Михайлович передал опекунство надо мной своему младшему брату Сергею. С ним мы стали очень близкими людьми. В 1996 году, кстати, немного поиграли вместе за «Фрибург». Это был последний игровой сезон Сергея Макарова. Мне вообще по жизни с партнерами везло.

— Тихонов долго прикидывал, прежде чем создать тройку Каменский — Быков — Хомутов?
— Первые годы в ЦСКА я выходил с Михаилом Васильевым (он сейчас клуб МХЛ «Красная Армия» тренирует) и Сашей Герасимовым. Андрей Хомутов играл в сочетании с Виктором Жлуктовым. Спустя какое-то время Виктор Васильевич нас объединил. Взаимопонимание нашли быстро. На левом краю поочередно выходили Герасимов и Васильев. А в 1985-м в команду пришел Каменский. Тихонов перевел Валерку к нам на фланг, с тех пор были неразлучны.

— Защитников первой пятерки ЦСКА помнят многие — Касатонов — Фетисов. А кто прикрывал ваши тылы?
— Поначалу был Сергей Бабинов. Но шли поиски, в ходе которых наша тройка переиграла почти со всеми оборонцами ЦСКА (кроме Фетисова с Касатоновым, разумеется). Чаще выходили с Лешей Гусаровым и Игорем Стельновым. Были Игорь Кравчук с Володей Константиновым. Последний, к слову, нередко составлял конкуренцию нападающим ЦСКА — его порой заявляли форвардом. Проходивший в Москве ЧМ-1986, победный для нашей сборной, Константинов полностью отыграл в атаке.

Самый счастливый период

— Вы ведь могли войти в историю, перебравшись в НХЛ целой тройкой — в 1989-м «Квебек» задрафтовал вас с Хомутовым, но за океан подался лишь Каменский, выбранный «Нордикс» годом ранее.
— Нас тоже звали, но условия предлагали рисковые. Мне было 30, Андрею — 29. У нас семьи. Когда заглянули в контракт, поняли, что нас зовут «на всякий случай». Получится — хорошо, нет — извините.

— Странно…
— Канадцы не хотели идти на риск. Мы тоже рисковать не горели желанием. Тем более, нам четко дали понять: будут переучивать играть в хоккей. В течение года я разговаривал с руководством «Квебека». Очень приятные люди, до сих пор поддерживаю с ними отношения. Но тогда точек соприкосновения мы не нашли. В итоге, нам с Хомутовым поступило предложение из Европы, которое было, к тому же, привлекательней.

— Получается, интересы семьи поставили выше игровых амбиций?
— Так и есть.

— Жалели после?
— Ни разу. В Швейцарии мы с Андреем многого добились. «Фрибургу» сразу поставили условие: приедем только вдвоем. Они согласились. Нам почти ничего не пришлось менять. Играли в тот же хоккей, что и в Союзе. Обучали его тонкостям других. С главным тренером решили, что чем больше игроков «Фрибурга» пройдет через наше сочетание, тем выше станет общий уровень команды.

— В итоге «Фрибург» при вас трижды брал «серебро» национального чемпионата.
— Причем это были первые для клуба медали за девять лет. И хотя до «золота» мы так и не добрались, это был самый счастливый период моей жизни. Занимаясь любимым делом, я постоянно находился рядом с семьей. Самый большой переезд — 3-4 часа. Утром уехал, ночью вернулся. Красота…

— …непривычная для советского хоккеиста.
— В СССР у нас была великолепная спортивная жизнь. Тот ЦСКА — уникальный коллектив, где все бились друг за друга. Но в плане личной жизни это был кошмар. Фактически восемь лет я находился в разлуке со своей семьей. Мы жили в одном городе, но одиннадцать месяцев в году хоккеисты ЦСКА проводили на базе строгого режима. После игр и тренировок мы направлялись не домой, а возвращались на базу. И вот я получаю возможность заниматься любимым делом, не жертвуя при этом семьей.

— Другая жизнь.
— Не то слово! Почувствовал, что такое быть нормальным человеком. Я стал видеть, как растут мои дети, радовался их успехам. «Квебек», кстати, еще трижды предлагал нам перебраться в НХЛ — вплоть до 1993 года, когда мы выиграли чемпионат мира. Но мы нашли свою гавань и отвечали: «Нет».

Выбрал семью и хоккей

— А как же возможность сразиться с лучшими из лучших?
— Сверхзадачи играть в НХЛ я перед собой никогда не ставил. Когда рос, в СССР вообще ничего не знали об этой лиге. Была сборная, успехи которой являлись вершиной хоккейного олимпа. Первая информация об НХЛ стала просачиваться лишь в конце 1980-х. Но сказать, что я загорелся этой лигой, стало бы ложью.

— В отличие от многих ваших сверстников.
— Все вместе мы бились за свободу выбирать свою судьбу. Мы победили. Кто-то в итоге поехал в НХЛ, кто-то — в Европу. Как писал классик, каждый выбирает для себя — женщину, религию…

— …и лигу.
— Я выбрал семью и свой хоккей.

— К слову, о религии. Мария, ваша дочь, часто говорит, что вы как Будда. Это как?
— Не знаю. Спросите лучше у нее. Вообще-то я христианин.

— Но сравнение красивое.
— И приятное. Очень люблю своих родных. Когда их нет рядом, сильно скучаю.

— С супругой Надеждой вы обвенчались по ходу ЧМ-2007 в Москве — вашего первого в должности главного тренера сборной. В чем символизм?
— В юбилее. Сколько лет мы на тот момент прожили вместе?

— 25.
— Поэтому и решили. Четверть века — хороший момент.

У «Монреаля» был интерес, но не было конкретики

— Еще о ЧМ-2007. Игорь Захаркин за несколько минут до полуфинала с финнами говорил на ТВ: «Мы обязательно выиграем». То же самое повторил перед встречей Канада — Россия в Ванкувере. Результаты известны. Не напоминали ему после о поговорке: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь»?
— Ни в коем случае. Мы все свободные, адекватные люди. Имеем право озвучивать свои мысли. Как можно кому-то запрещать волеизъявление? Мы же не просто так говорим, мы аргументируем свою позицию.

— Тем не менее, в Питере Захаркин стал реже общаться с прессой.
— Потому что многие перевирают его речь. Чтобы сделать больно, то слово из контекста вырвут, то целую фразу, то от себя допишут, то переиначат.

— Зачем?
— Мне вот тоже интересно. Возможно, кому-то это выгодно. Одним нравится, как мы работаем, а кто-то нас ненавидит. У каждого свои интересы. Двойные стандарты в свое время подкосили в нас веру в отношении многих. Хотя, по сути, мы открытые, отзывчивые люди, и в любом случае стараемся идти на диалог.

— Критику в свой адрес воспринимаете?
— Если она конструктивна, могу почерпнуть. Другое дело, когда основой критики является самопиар. Я стараюсь придерживаться принципа: «Нечего сказать — промолчи».

— «Президент Монреаля звонил Вячеславу, говорил, что хочет нас видеть тренерами», — эти слова Захаркина, прозвучавшие летом 2009-го, после вашего тренерского «золотого» дубля на ЧМ тоже переврали?
— Нет. Это правда. Со мной связывались, интересовались моими делами, планами.

— Вы во второй раз отказались войти в историю — на сей раз как первый российский главный тренер в НХЛ?
— Дело в том, что интерес был, но не было конкретного предложения. Возможно, нами заинтересовались в виду того, что я говорю по-французски. На чемпионатах мира были две победы, одна из которых — в Квебеке. Оба раза в финале били Канаду.

— Забавно. Побили Канаду — зовет «Монреаль».
— Опять-таки, это мои догадки. Истинных причин я не знаю. Не в курсе и дальнейших решений руководства «Канадиенс». Могу лишь сказать, что был контакт, но без конкретики. Кстати, все эти годы мне звонили с «Радио Канада», спрашивали экспертное мнение по тем или иным вопросам. Так что с Монреалем я связи не терял.

«Блат» Сушинского

— В вашем трудовом резюме мы неожиданно наткнулись на фирму «Адекко», специализирующуюся на трудоустройстве людей. Офисный этап, значит, вашу жизнь все же не обошел?
— Дело было так. В 1998 году «Фрибург» не стал продлевать со мной контракт. После операции на плече руководство опасалось, что к началу чемпионата я не успею восстановиться. В этот момент на меня вышла фирма «Адекко», спонсировавшая хоккейный клуб «Лозанна». Мне предложили стать игроком команды и лицом фирмы.

— Вот, оказывается, почему вы завершали карьеру во втором по силе чемпионате Швейцарии.
— «Адекко» развивала интересный проект: правильное использования профессиональных спортсменов после окончания ими карьеры. Эта тема до сих пор мало где развита. А в тот момент вовсе была диковинкой.

— В чем суть?
— В том, чтобы спортсмен не терялся в новой жизни. Завершая игровую карьеру, многие оказываются голышом на семи ветрах: как ученик после окончания школы. Не знают, какому дуновению поддаться, а какому воспротивиться. Хорошо, когда человек готовился к спортивному финишу — получил образование, обзавелся бизнесом, работой. А когда ничего этого нет, что ему делать?

— Многие начинают пить…
— Что, согласитесь, не лучший вариант продолжения жизни. Накопления быстро проедаются. И надо помочь человеку раскрыться в другой отрасли. Меня этот проект заинтересовал. Я стал наемным работником, «Адекко» — моим работодателем. Прошел специальные курсы, узнавал свои предрасположенности. К примеру, могу ли быть успешным руководителем.

— Любопытно.
— В ходе тестов выяснялись мои сильные и слабые стороны. Эдакое самопознание. Будь они общедоступны, думаю, многие не отказались покопаться в себе.

— И к гадалке ходить не надо.
— Мы встречались с представителями разных видов спорта. Они тоже проходили этот тест. У спортсменов есть харизма, характер. Это машины для достижения результатов. Их опыт пригодится в любой сфере. Но важно понять: где именно будет наибольший КПД. С фирмой «Адекко» я сотрудничал четыре года. Попутно отыграл два сезона за «Лозанну». А потом на должность тренера я вернулся во «Фрибург»…

— …где два года назад игровую карьеру завершил Максим Сушинский. Не по вашей ли протекции он туда попал?
— Отчасти. Я дал характеристику Сушинскому — его человеческих и игровых качеств. Итоговое решение принимало руководству «Фрибурга», и я рад, что оно сложилось в его пользу. Максим подружился с Андреем, моим сыном. Порой они выходили на лед в одной тройке. К сожалению, Сушинский играл немного — в команде был перебор легионеров. Честь Максу и хвала, что он согласился на непривычную для себя роль. Было непросто, но, когда он выходил на лед, выглядел достойно.

— Три очка в трех матчах…
— Показал мастерство.

Диктатор профессионализма

— Дайте ответ на загадку, не укладывающуюся в наших головах: как сочетается человеческая доброта, которую всякий раз отмечают ваши близкие, с тренерской деятельностью, где порой нужно быть деспотом?
— Все просто. Входя в раздевалку, я меняю пиджачок. Доброта и профессионализм друг друга дополняют. Где-то требуется жесткое решение и умение говорить: «Нет». Где-то нужно повысить голос. При этом оставаться корректным. Не унижая человека, дать понять, что он неправ, либо что-то не так. Неприятно, но без этого никак.

— Часто практикуете?
— Не скажу, что часто. Крик — вообще не мое. Но когда любишь профессию, оно как-то само собой получается. Если мы чем-то недовольны, адекватно даем понять. Стараемся использовать вменяемые методы, без эксцессов и мата. Впрочем, в мужском коллективе случается всякое…

— В советское время футболистов ЦСКА после поражения могли отправить рыть окопы. С вами случалось подобное?
— Пронесло. Видимо, был хорошим бойцом. Но в уме держали: в случае чего могут погнать в роту.

— Наглядные примеры?
— Имелись. И немало. Повод у каждого был свой. Мы видели, что это не просто страшилки. В роту никто не хотел.

— Прошли годы, изменились методы, и теперь вы слывете главным демократом российского тренерского цеха. Но все же, направляясь в Питер, советский гаечный ключ прихватили?
— Да, я и так диктатор! Диктатор и тиран! Как демократичный человек, в первую очередь я уважаю личность, и частную жизнь, на которую каждый имеет право. Но профессионализм подразумевает полную отдачу себя любимому делу. Нужно не просто выкладываться на сто процентов. Отдача должна быть еще выше.

— Какие-то запредельные планки устанавливаете…
— Почему же? Это готовность где-то пожертвовать собой. Иногда наступая на горло собственному «Я». Стремление идти вперед, превозмогая боль и трудности. Расхлябанность непозволительна, и любые ее проявления нужно пресекать на корню. Да, я диктатор — диктатор профессионализма.

— Людям, которые вчера были лидерами своих клубов, а теперь через раз попадают в состав, наверное, непросто поддушить свое эго.
— Я никогда не даю радужных обещаний: «Ты будешь играть в первом звене, выходить «5 на 4». Если человек приходит в нашу команду, он знает, что будет выполнять те функции, которые ему поручат. Игрок — единица коллектива. Составная часть цепи, кулака (можно найти разные образы), подчиненного единой цели. Будь у тебя пять минут на льду, 25, 30 секунд или роль запасного, ты должен отдавать сердце и душу тем ребятам, которые с тобой в одной команде. Эту позицию мне важно донести до каждого, чтоб ею прониклись все.

— А если кто не поймет?
— Значит, нам не по пути. Тот, кто рассчитывает на особые привилегии, не принося себя в жертву целям коллектива — не наш человек.

Мечта из черно-белых клавиш

— В качестве объединяющего фактора в плей-офф КХЛ вы ставили хоккеистам «Салавата Юлаева» песню Высоцкого. В финале ЧМ-2008 чем поднимали «из окопов»?
— Не буду говорить, что там было. А что касается Высоцкого, сейчас другое поколение. В их головах другие песни, другие авторы, другие ощущения. Мы стараемся найти подход ко всем, чтобы в душе каждого родилось вдохновение. Способы могут быть разными: музыка, разговор, жест, взгляд. Иногда, чтобы раскрепостить ребят, можно рассказать анекдот. Важна вариативность. В тот момент нам показалось, что «Баллада о Борьбе» объединит команду одной целью — стремлением к победе. А порой для единения хватает жеста.

— И все же о Квебеке. Рассказывают, что перед третьим периодом матча с Канадой в команде нашелся свой Высоцкий — Сергей Федоров, выступивший с пламенной речью. Он и поднял из окопов.
— Пусть это останется на совести тех, кто это сказал. Мы в тот вечер одержали победу, что самое главное.

— На радостях сами не взялись за гитару?
— Я бы с удовольствием — давно хочу научиться. Жена все смеется: «Когда ты, наконец, сыграешь мне и споешь?»

— Под три простых аккорда Am, Dm и E7 многое из Высоцкого можно перепеть.
— Я к этому как-то не приспособлен. Да и некогда — этот хоккей все время отнимает. Есть еще одно желание неосуществимое — научиться играть на пианино.

— Перед глазами картина вырисовывается: Быков в черном фраке садится за рояль…
— Кстати, во «Фрибурге» перед сезоном как-то устроили фотосессию. Каждый игрок фотографировался в хоккейной форме, но в обстановке своей мечты. Кто-то вышел на лед с парапланом. Кто-то вытащил бильярдный стол. А я попросил пианино.

Пылесос, ведро, посуда

— За три года вне КХЛ обзавелись новыми увлечениями?
— Нет. Свободного времени, как ни странно, было не так уж много. Ходил на хоккей, встречался с друзьями, участвовал в различных мероприятиях, ездил в Польшу, выполнял функции генерального менеджера сборной. Увлечением стали только эти штуки (показывает на айфон). Мы теперь такие зависимые от них.

— Пылесос — техника другого рода, которой вы, кажется, не пренебрегаете.
— Я сторонник разделения труда в семье. Мы стараемся помогать друг другу во всем, где можем. Пылесос в руки беру довольно часто. Могу посуду помыть после ужина. Без проблем.

— У Агаты Кристи, когда она мыла посуду, рождались сюжеты для детективов. С пылесосом в руках новые тактические схемы в голове не всплывают?
— Пока таких озарений не случалось. Но все возможно. Я с детства уяснил, что важен любой труд и никакой работы не стесняюсь. Отработав в детском саду, мама шла мыть полы в институт. Я ходил вместе с ней, помогал таскать ведра. Так что все это для меня в порядке вещей.

— Галина Александровна до сих пор работает?
— Да. В том же детском саду — воспитателем. Пытался убедить ее, что пора на отдых. Но потом понял: бессмысленно. Человек всю жизнь посвятил этому детсаду, и куда она сейчас без него… Занятость важна в любом возрасте.

— В Сельскохозяйственный институт пошли с подачи мамы?
— Нет, из-за военной кафедры. При наличии таковой в институте не надо было идти в армию — долгое расставание с хоккеем было чревато. Мог поступить в Политехнический, но играл за команду «Сельхозвузовец», принадлежавшую Сельхозинституту. Туда и пошел учиться на инженера-электрика.

— Ого!
— Профессия интересная, но с каждым годом спорт требовал все больше времени. А на четвертом курсе меня все же забрали в армию. Тогда я перевелся в ленинградский институт им. Лесгафта. Его и окончил.

— По старой памяти проводку починить сможете?
— Наверное, смогу. Другое дело, что каждый должен заниматься своим делом. Такова моя позиция.

Пельмени — элемент единения

— Любимая поговорка вашего отца: «Семь раз отмерь — один раз отрежь»?
— Он был профессиональным портным и постоянно ее повторял. В моем мозгу она пропечаталась на всю жизнь.

— Cами шить умеете?
— Отец показывал, но у меня не было времени вникнуть. Папа с детских лет обшивал меня и мою сестру Алену. Поскольку первая хоккейная форма доставалась от взрослых, ее приходилось серьезно переделывать. Вещи мы редко покупали. Семья жила скромно, денег почти не было.

— Сейчас вы небедный человек, а пельмени до сих пор лепите сами.
— Вместе со своей семьей. Это элемент нашего единения: мы сидим за одним столом и занимаемся общим делом. Я всегда подхожу к этому процессу с удовольствием. Сейчас, правда, пореже.

— На радость магазинам полуфабрикатов.
— Во Фрибурге, кстати, открылся такой. Туда завозят пельмени, манты, хинкали… Очень вкусные, но с теми, что в феврале попробовал в Сочи, не сравнить.

— В Сочи есть отличная хинкальная «У Ашота». За пять копеек наелись на три дня вперед.
— Там другое название. Один мой знакомый, очень хороший человек, открыл ресторан. Хинкали там превосходные. Слышал, что недалеко от офиса СКА есть хинкальная — ребята ее хвалят. Надо будет зайти.

.

Личное дело

Вячеслав Аркадьевич Быков

Родился 24 июля 1960 года в Челябинске. Заслуженный мастер спорта. Центральный нападающий.

Игровая карьера: 1977–1979 — «Сельхозвузовец» (Челябинск), 1979–1980 — «Металлург» (Челябинск), 1980–1982 — «Трактор» (Челябинск), 1982–1990 — ЦСКА (Москва), 1990–1998 — «Фрибург-Готтерон» (Швейцария), 1998–2000 — «Лозанна» (Швейцария).

Достижения: чемпион СССР 1983–1989 годов, обладатель Кубка СССР 1986–1989 годов, серебряный призер чемпионата СССР 1990 года, член Клуба Всеволода Боброва — 327 голов (21-е место), обладатель Кубка европейских чемпионов 1982–1990 годы, трехкратный серебряный призер чемпионата Швейцарии 1992, 1993, 1994 годы, чемпион мира 1983, 1986, 1989, 1990, 1993 годы, серебряный призер чемпионата мира 1987 года, бронзовый призер чемпионата мира 1985 года, финалист Кубка Канады — 1987, двукратный олимпийский чемпион 1988, 1992 годов.

На ЧМ и Олимпиадах — 99 матчей, 49 заброшенных шайб.

В 2004 году Быков избран в Зал славы отечественного хоккея.

Тренерская карьера: 2000–2004 годы — «Фрибург — Готтерон» (Швейцария), 2004–2009 — ЦСКА; 2009–2011 — «Салават Юлаев»; с 2014 года — СКА. С 2006 по 2011 год — главный тренер сборной России. В 2012–2014 годах — генеральный менеджер и консультант сборной Польши.

Достижения: чемпион мира 2008, 2009 годов, серебряный призер чемпионата мира 2010 года, бронзовый призер чемпионата мира 2007 года, обладатель Кубка Гагарина 2011 года, бронзовый призер чемпионата России 2010 года.

Женат. Сын Андрей (хоккеист), дочь Мария (продюсер).