Главный тренер «Зенита» Дик Адвокат: «Я был молод и азартен»

В какой-то момент я думал, что никогда не буду нервничать перед интервью. Но когда понял, что ни одного развернутого разговора с Диком Адвокатом за все три года его пребывания в Петербурге в российской прессе не было, ни одна из бесед не охватывала наиболее интересные этапы его карьеры, касающиеся сборной Голландии или «Глазго Рейнджерс», признаюсь, потерял сон. Придумать вопросы было просто. Откликнется ли Дик на них, примет ли беседу близко к сердцу?

В конце 2006 года на одной из пресс-конференций у нас с Адвокатом произошел напряженный диалог по схеме «провокационный вопрос — агрессивный ответ». Переводчик тогда объяснил Дику, что вопрос задает бывший переводчик его предшественника. Видно было, что Адвокат задет, хотя я и не ставил такой цели. С тех пор мы не общались ни разу. И именно поэтому я благодарен тренеру «Зенита», что он не только согласился поговорить о большом футболе, но и отнесся к интервью профессионально, я бы даже сказал, душевно. Одним из условий разговора было следующее: ни слова об ушедшем Аршавине, водке и широкой русской душе, Газпроме, личном контракте, трансферах и прочих вещах, о которых тренер все равно бы говорил как заевшая пластинка.

— Но учтите, мне и прочие вопросы могут не понравиться, — предупредил Адвокат, когда нам принесли капучино (привет Гусу Хиддинку!) в баре отеля «Кемпински».

Потрясающий пример Михелса

— В 1974 и 1978 годах великая сборная Голландии Ринуса Михелса играла в финалах двух чемпионатов мира. Ни одного не выиграла, но положила к своим ногам весь мир. Вы, полузащитник Дик Адвокат, тогда выступали за клубы «Рода» и «Венло». С какими чувствами смотрели те чемпионаты мира?
— В 74-м я был очень близок к тому, чтобы попасть в список поехавших в Германию. Знал хорошо всех футболистов, что выступали на том чемпионате мира, поскольку играл с большинством из них бок о бок. Практически все, за исключением Кройфа, выступали в нашем внутреннем первенстве. Конкуренция была огромной, ведь с тех пор до сегодняшнего дня за сборную Голландии выступают только игроки мирового уровня. И именно тогда рождалось новое понятие, возникшее благодаря Ринусу Михелсу, «тотальный футбол», которое известно и сейчас. Так что это был грандиозный период в истории футбола, и наблюдал за той командой с соответ­ствующими эмоциями.

— Вы помните, как первый раз в жизни встретили Михелса?
— Когда выступал за «Ден Хааг», а он тренировал «Аякс». Вскоре, правда, ушел в «Барселону». Лично мы не были знакомы, видеть друг друга имели возможность только во время матчей. Я — на поле, он — на скамейке соперников. Только здоровались. Тогда и представить себе было невозможно, что, когда мне исполнится 36 лет, я стану его ассистентом.

— Работая под его руководством в сборной Голландии, вы остро ощущали, что на самом-то деле можете работать самостоятельно?
— Я осознавал, что, если сам Ринус Михелс выбрал меня своим ассистентом, значит, что-то чувствует во мне. И это ободряло, подталкивало, не давало останавливаться. Михелса я устраивал как ассистент, он говорил, что ему нравилась моя манера игры как футболиста, и он верил мне. У меня в свою очередь был перед глазами потрясающий пример человека, у которого можно учиться. В то же время следует понимать, что научиться быть главным тренером невозможно. Нельзя взять конспекты одного, другого и третьего великого тренера, прочитать их и стать главным. Это должно быть изначально заложено в человеке, иначе на этом посту работать невозможно. При этом, даже если в вас это заложено, то, начиная свой путь, вы никогда не знаете, какого уровня в итоге сможете достичь, будь вы хоть семи пядей во лбу.

— Получается, что, кроме Михелса, у вас и вдохновителей особо больше не было…
— Михелс взял меня с собой, и большего не требовалось! У меня как-никак была за плечами 20-летняя игровая карьера, личный опыт, знания. В большинстве команд я был капитаном, для чего нужны определенные качества. Михелс же стал тем самым локомотивом, который потянул меня на новый этап.

— Вы довольно быстро вышли из-под его крыла и ради того, чтобы по­пробовать самостоятельно работать в «Хаарлеме», даже отказались от поездки со сборной Голландии на чемпионат Европы 1988 года, который стал для оранжевых победным…
— Отказался даже раньше: мы сыграли лишь половину отборочных матчей, и у меня еще год действовал контракт. Но вот появилось предложение из клуба высшего дивизиона, где мне предлагали пост главного тренера! После трех лет работы ассистентом. Я не мог не попробовать и, честно говоря, тогда не слишком задумывался о том, на какой риск иду. При том что «Хаарлем» был небогатым клубом, которому вряд ли суждено было вклиниться в компанию грандов голландского футбола. Место в середине таблицы являлось для нас потолком, особых стимулов не было. И спустя два года я ушел в низший дивизион, в совсем маленький клуб SVV. И там случился первый прорыв: мы заняли первое место!

— При этом клуб, кажется, незадолго до вашего прихода был чуть ли не объявлен банкротом…
— Нет, проблемы начались после. Интересно то, что важные перемены начались в сборной Голландии. После неудачного выступления на чемпионате мира 1990 года в Италии к рулю национальной сборной вернулся мистер Михелс и снова позвал меня работать его ассистентом. При этом у меня был контракт с SVV, что всем казалось ненормальным! Но Михелс хотел работать только со мной и настоял на своем. Так я стал совмещать два поста. Что касается клуба, то мы, повторяю, вышли в высший дивизион, после чего год спустя действительно возникли проблемы. У нас, например, был очень маленький стадион, на котором мы играть в эредивизе (элитный дивизион чемпионата Голландии. — «Спорт») не могли, а потому вынуждены были принимать соперников на арене «Фейеноорда». Владелец клуба ван Дайк наконец решил продать клуб, он стал называться «Дордрехт», а я уже не хотел там работать. Проблема совмещения решилась сама собой.

— Вы сами говорите, что роскошных условий не было ни в «Хаарлеме», ни в SVV. Каково это — работать с ограниченными ресурсами — и какие методы вы применяли для того, чтобы, например, добиться повышения в классе?
— Методы, которые обычно применяют в таких случаях: делали ставку на молодых игроков. Сам я тоже был молод и азартен, поэтому о трудностях не задумывался. В руководстве чувствовалось взаимопонимание, по сути, нас было всего трое: ван Дайк, я и технический директор, тоже в прошлом известный игрок, Вим Янсен. Правда, вскоре последний ушел работать в «Фейеноорд», и на мои плечи упали еще и организационные задачи. Тем не менее мы сумели удержаться в высшем дивизионе с молодыми футболистами, пусть и ценой огромных усилий.

— В SVV у вас играл Уинстон Богард, защитник-великан, будущий победитель Лиги чемпионов в составе «Аякса». Вы нашли его?
— Нет, не я. Когда я пришел, Богард уже был в команде. И более того, признаюсь откровенно: не видел в нем особых задатков, во всяком случае для того, чтобы он смог в будущем играть за «Аякс», «Барселону» или сборную Голландии. У него была довольно средняя техника, хотя невозможно было отрицать, что его мощь и работоспособность весьма полезны для команды.

Отказ Гуллита для меня — загадка

— В 1992-м Ринус Михелс уже окончательно распрощался со сборной Голландии. И вы заняли его место. Сейчас вы можете дать ответ на вопрос: почему, имея едва ли не лучшую сборную в Европе, Голландия до сих пор довольствуется золотом 1988 года?
— Не могу. Голландии всегда не хватало последнего шага, и того периода, когда я работал со сборной, это тоже касается.

— В 1994-м на чемпионате мира в США ваша команда сыграла, пожалуй, два самых зрелищных матча турнира — в групповом раунде с бельгийцами и в четвертьфинале с бразильцами. В первом случае имели место двадцать неиспользованных голевых моментов, во втором решающий гол вы пропустили со злополучного штрафного…
— Вы все правильно помните. И клоните к тому, что свои лучшие матчи мы проиграли. Бельгиец Альбер забил нам после углового, а четвертьфинал… Четвертьфинал вспоминаю и по сей день, когда мы проигрывали бразильцам 0:2, потом сравняли счет, но все равно в конце концов проиграли. Бразилия на том чемпионате была самой сильной командой, но в тот момент, когда мы сделали счет 2:2, клянусь, мы были сильнее их! Но вот в чем штука: Бранко пробивал штрафной метров с 30, который можно было исполнить только одним способом — ударом внешней стороной стопы в определенный угол, поскольку другую часть ворот перекрывала стенка. Но этот угол только один! И то, что Бранко с силой пробил именно туда, ничуть не странно. Тем не менее наш вратарь де Гуй этот мяч пропустил. И я до сих пор считаю, что это его ошибка. Мы вообще тогда пропускали дикие мячи. Если помните, нам также забили из офсайда, который не заметил судья. В целом же, конечно, для молодой команды мы тогда выступили очень хорошо, к тому же потом этот состав функционировал еще несколько лет.

— Вы разговаривали с де Гуем после той игры?
— Может быть. Но не помню, как именно это было. Все-таки 15 лет прошло. Но он точно знает, что совершил ошибку. Это логично — охраняй тот угол, куда точно прилетит мяч.

— В матче 1/8 финала с ирландцами Вим Йонк (кстати, после ошибки вратаря Патрика Боннера) забил мяч и побежал праздновать к вам. За счет чего вы добились таких отношений с футболистами той команды?
— С игроками всегда нужно вести себя прямо. Не играть в ментальные игры, не кривить душой, говорить абсолютно все в лицо. И тогда они оценят это. Нужно быть с ними дружелюбным, но в то же время уметь четко требовать делать то, чего ты хочешь. Я всегда открыт для футболистов. Больше никаких рецептов не знаю. Кстати, признаюсь, не помню, что Йонк подбегал ко мне…

— Вы прошли интересную школу жизни — играли в США. Что-нибудь смогли почерпнуть для себя полезное именно как психолог, ведь Америка — совершенно другой мир?
— Да, я отыграл три летних сезона в «Чикаго Стингз». Это были годы, когда в США хотели популяризовать футбол и звали туда игроков со всех частей света. В разных городах проводились выставочные матчи с европейскими командами, английскими, бразильскими… Я объездил всю Америку — Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Бостон, Нью-Йорк и так далее. При этом к началу нашего, голландского, сезона возвращался домой. Скажу вам, это было великолепное время! Америкой я восхищался, ведь там можно чувствовать себя свободным! Никто тебя не узнает, можно ходить как угодно, хоть в шортах и шлепанцах. У них все «ноу проблем», все раскрепощены, улыбаются… Мне очень нравилось это.

— В таком случае давайте поговорим вот о чем. Иногда тренеру приходится специально «уходить» из футбола даже самых великих игроков, чтобы создавать новую команду. Перед чемпионатом мира в США после размолвки с вами навсегда по­прощался с национальной командой Рууд Гуллит…
— Та история по сей день остается загадкой даже для меня. Всегда уважал и уважаю этого футболиста, нравился он мне и как личность. Я знал его с юных лет, и между нами никогда не пробегала черная кошка. Что произошло в 94-м?.. У меня есть идеи на этот счет, но я, если позволите, не буду о них рассказывать. С тех пор мы ни разу с Руудом не общались. Может быть, когда я закончу карьеру, мы сядем где-нибудь за чашечкой кофе, и я спрошу его, в чем же было дело. Объективно могу сказать, что к 94-му Гуллит был уже на закате карьеры. Он уже не приносил такой пользы команде, как это было раньше. Рууд «сдувался» и, кажется, сам чувствовал это.

Но накануне чемпионата мира — а мы играли в очень атакующей манере, с тремя защитниками — он вдруг выступил в том духе, что не следует ли нам действовать более закрыто, не слишком ли рискует Адвокат. Именно так было, а не как написали журналисты — дескать, он не хотел играть правого хавбека, а я его якобы заставлял.

Самое интересное, что на моих глазах закончилась и карьера Марко ван Бастена. Он съездил на свою последнюю игру в сборной в Турцию на отборочный матч, где в очередной раз получил травму и уже не смог вернуться в футбол.