И ты, Брук?

Боюсь, я крепко подзабыл эту историю, а уточнить негде, поэтому расскажу, как запомнил.

Дело было в 20-х годах, когда Эрнест Хемингуэй жил в Париже и был еще малоизвестным писателем, автором единственной книги, «И восходит Солнце» («Фиеста»), недооцененной тогда всеми, в том числе и автором. Так бывает с молодыми писателями, причем самыми талантливыми, что они как бы не доросли до того, что сами написали.

Как известно, Хемингуэй сам был хорошим боксером-любителем и не пропускал ни одного матча, а бокс в Париже был тогда в большой моде, и туда после первого чернокожего чемпиона мира в тяжелом весе Джека Джонсона, царившего с 1908 по 1915 год, повадились ездить афроамериканские звезды, причем первой величины, которых принимали там по-королевски. Один из этих чемпионов, опять не помню, кто именно, сказал красивую поэтичную фразу о французской столице: «В Париже плохо только одно – из него приходится уезжать».

Кажется, я отвлекся. Так вот, Хемингуэй ходил на все боксерские матчи в Париже. В одном из них встречались местные чемпионы: в среднем и полусреднем весах. Девять раундов более легкий боец продержался очень достойно, а потом стал сдавать — он был вынужден слишком много двигаться в бою с более тяжелым соперником, скорость подсела, он смертельно устал, и неизбежное вот-вот должно было произойти.

Однако полусредневес оказался на редкость волевым парнем, он держался, а его соперник, чуждый благородству, стал над ним куражиться, нанося удар за ударом, но не добивая, чтобы продлить мучения. Рефери смотрел на это сквозь пальцы. Публика негодовала, и тогда Хемингуэй выскочил на ринг и ко всеобщему удовольствия раскидал всех. Силой он отличался богатырской и к тому же был очень хорошим боксером. Через несколько лет после этого эпизода он как-то провел на одном пляже много раундов с чемпионом Англии в тяжелом весе, и соперники остались примерно при своих, а профессионал предложил прекратить бой, так как не хотел так долго и серьезно драться задаром. Он-то думал, что пару раз ударит, и на этом все закончится.

Короче говоря, унять рассвирепевшего Хемингуэя никому не удалось, а публика его поддержала. В результате один боксер получил победу и немного писательских люлей в нагрузку. Другой — пощаду и уважение. На том история и закончилась.

 

Я о ней вспомнил в связи с предстоящим в следующую субботу боем чемпиона мира в среднем весе (до 72,6 кг) по версиям WBA (super), WBC и IBF Геннадия Головкина с британцем Келлом Бруком, которому принадлежит титул IBF в весе полусреднем (до 66,7 кг). Сразу скажу, что я не сомневаюсь в благородстве Геннадия и уверен, что Хемингуэй там не понадобится, однако сам бой похож: опять большой дерется с маленьким.

Я заметил, что все или почти все сейчас говорят все больше о чемпионе из Казахстана, а о чемпионе в полусреднем весе вспоминают только те, кто хоть сколько-то верит в его победу. Их немного, но они есть, и среди них попадаются даже весьма агрессивные экземпляры. Будь я болельщиком Брука, вполне возможно, я вел бы себя точно так же.

Но я не его болельщик. Я давний болельщик Головкина, однако британца мне жаль. Я понимаю, почему пошел на этот бой Геннадий, но Брука не понимаю совсем. Он очень хороший боксер, но сейчас совершает ту же ошибку, что очень многие до него: лезет не в свой вес, да еще против очень мощно бьющего бойца, который в последний раз НЕ сумел нокаутировать своего противника восемь лет назад, да и то, скорее всего, потому, что тот бой был слишком коротким.

В самом лучшем случае Брук сумеет продемонстрировать то, что совсем недавно в совершенно аналогичном бою маленького с большим показал Амир Хан против Саула Альвареса. Хан, которому тоже не давали никаких шансов, на скорости выиграл четыре раунда. Самое удивительное, что при этом на двух из трех судейских карт Альварес вел, причем с хорошим отрывом, при этом единственным более-менее объективным судьей была женщина, хотя она тоже отдала один раунд Альваресу. Видимо, на нее рыжие кудри Саула произвели не столь сильное впечатление, сколь на ее коллег-так-сказать-мужчин.

Но Бог с ними, с судьями, хотя они, по-моему, общаются все больше с дьяволом. Пятый раунд получился уже довольно равным. Своими вынужденными быстрыми передвижениями Хан измотал сам себя, скорость стала уходить. В шестом раунде Альварес поймал его на удар, и на том все закончилось.

Набранные (точнее, несброшенные) лишние килограммы Бруку не очень помогут. Конечно, он выйдет в ринг поздоровее, чем обычно, но таких мощных и бьющих соперников, как Головкин, он видел, только находясь по другую сторону канатов. Едва Геннадий в первый раз плотно попадет в него Брук остановится, как «пораженный божьим чудом созерцатель». Надеюсь, не все забыли эту цитату из «Мертвых душ». Разница будет заключаться только в том, что гоголевский созерцатель остановился, пораженный тем, как мимо него пронеслась птица-тройка-Русь, а Бруку божье чудо прилетит из Казахстана, но тоже с русской закваской.

Брук по сравнению с Ханом обладает меньшей скоростью и более прочной челюстью, поэтому вполне допускаю, что, хотя первый мощный удар обрушится на него пораньше, чем на Хана, он от него не упадет, хотя, конечно, может случиться всякое. Когда-то очень давно, в одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году от Рождества Христова, полагали, что техничный и быстрый Майкл Спинкс сможет, по крайней мере, продержаться против Майка Тайсона подольше остальных. Сам Спинкс требовал, чтобы бой продолжался не двенадцать, а пятнадцать раундов, полагая, что это дает ему дополнительные шансы, а сам рухнул уже в первом.

Однако для Брука — это крайний вариант, а скорее поединок перейдет во вторую половину. Вполне возможно, что британец перед этим выиграет пару раундов, а потом произойдет то, что произойдет. Хемингуэй здесь, как я уже говорил, не понадобится, да он и не успеет, так как Геннадий куражиться и издеваться не будет. А если бы и успел, то ему бы тоже перепало, потому что Головкин в боксе, это примерно то, чем сам он был в литературе.