Игорь Албин: Человек должен быть умнее стадиона

С Игорем Албиным мы встретились в тот день, когда в Петербурге работала комиссия УЕФА — это был первый рабочий визит в рамках подготовки города к Евро-2020. Комиссия осталась довольна «Санкт-Петербург Ареной», и Игорь Николаевич был расположен к подробному рассказу. Беседовали в операционном штабе, откуда Албин «дирижировал» стадионом во время Кубка Конфедераций. Это интервью разрушит множество мифов — вице-губернатор рассказал, как проходил решающий этап строительства арены, и раскрыл некоторые почти секретные детали его эксплуатации.

— Как думаете, в чем основная задача кровли? Это тепловой контур, существующий для того, чтобы круглые сутки можно было проводить спортивные и иные мероприятия.

— Все верно. Когда мы говорим о водопропускной способности, можем увидеть ряд проблем, которые были выявлены по ходу эксплуатации стадиона. Мы их решаем. Например, светоотражающая пленка.

— Она выдерживает потрясающую нагрузку — до 400 килограмм на квадратный метр. Казалось бы, какие тут могут быть трудности? Оказалось, неправильно работает защита от птиц. Есть такая известная птица — баклан, которая своим мощным клювом разрушает цельность пленки.

— Конечно. В данном случае необходим полноценный проект защиты от птиц, по аналогии с аэропортами.

— Некратные места. Первое — сопряжение ездовой фермы и стационарной части крыши. Второе — сопряжение стационарной и нестационарной кровли. Третье — некратные места, примыкания к пилонам. Четвертое — качество эластичного герметика. Пятое — количество водоприемников, а также диаметр трубы, всей системы водоотведения. Все это взаимосвязано.

— Это не ошибки. Объект был построен в соответствии с инженерным проектом, но эксплуатация стадиона выявляет нюансы, мы дефектуем и устраняем.

— Нет, это всего лишь недочеты. Хочу отметить, что мы советовались с нашими коллегами из Франции, чтобы они помогли нам выявить проблемы, связанные с водоотведением на стадионе. Это компания «Геберит» — мировой лидер в своем деле. Привлекаем экспертов, решаем все вопросы, которые выявляются в ходе эксплуатации объекта.

— По проекту 40 минут. Максимальная скорость — 20 минут на открытие и закрытие. Однако есть технический регламент. Вспомним матч «Зенит» — «Спартак».

— Объясню. В 16.00 поступила официальная команда от организатора матча — РФПЛ: «Кровлю открыть». Все сайты, которым, казалось бы, можно доверять, не предвещали ничего плохого. Но когда мы провожали Александра Кержакова перед игрой, начались обильные осадки. Технический регламент не позволяет проводить манипуляции с кровлей при наполненных трибунах.

— Да. Получилось так, что попали под дождь и град. Хорошо, что эффектная игра компенсировала те неудобства, с которыми мы столкнулись.

— Есть ответственный «офицер» РФПЛ, который принимает решения. Мы подчиняемся. Сказано закрыть крышу, мы закрываем. Сказано, какое количество порталов должно быть открыто для обеспечения доступа болельщиков, мы открываем. Это решения организаторов матча, мы отвечаем лишь за техническую работу.

— Давайте разберем, как функционирует система эксплуатации стадиона. Объект принадлежит городу. Ареной управляет Дирекция по эксплуатации спортивных сооружений при спорткомитете. РФПЛ дает команду этой дирекции, а дирекция, в свою очередь — подрядным организациям. Поступает команда: «Открыть кровлю». Дирекция передает эту информации подрядной организации — компании «Арма Групп», она выполняет. Я в курсе всех принимаемых решений, поэтому акцептую их. Иногда отклоняю.

— Можно, не нарушая регламентов и требований по безопасности. Окончательное решение остается за организаторами мероприятия.

— Есть несколько ключевых точек. На нулевой отметке располагается так называемое ядро — там находится вся система управления инженерными системами стадиона: вода, тепло, энергоснабжение и т.д.

— На пиковом событии — десять операторов.

— Верно, на четырнадцатой отметке. В режиме радиосвязи специалисты, работающие здесь, реагируют на все инциденты. Там мы работали и на Кубке Конфедераций, и сейчас — во время матчей «Зенита». Во время Кубка Конфедераций я все матчи провел здесь. Мы решали вопросы, связанные с протечками, очередями на проходах, клинингом, неработающими розетками. Все наши переговоры записывались на аудио, после каждого матча делали предметный анализ и выводы, насколько все было правильно.

— Церемония открытия и первый матч — наиболее сложные события. Мы понимали, что у нас свежий газон, а в церемонии участвуют две тысячи человек, до этого репетиция, тренировки сборных… Все инженерные системы были налажены, однако мы все равно не знали точно, как они себя поведут, все-таки первый опыт эксплуатации в условиях международного матча при полной нагрузке. А самыми спокойными были, конечно, последний матч и церемония закрытия, потому что инцидентов не было вообще. Мы сидели и «гоняли» кофе.

— Зона кейтеринга, общепита, начинает активно использовать электричество так, как это не предполагает регламент. Несколько сетевых компаний любят экспериментировать с помывкой посуды, разогревом пищи, подключением к инженерным коммуникациям, в частности к воде и канализации. Размыкают сети, а ведь все системы закольцованы.

— На 46-й отметке. Туда дублируются все решения. Там же находятся правоохранители, которые мониторят арену на предмет загрузки, выгрузки зрителей, реагируют на любые происшествия.

— Конфликты, возгорания, фаеры. Должен сказать, что действия всех служб, которые я вам перечислил, строго регламентированы и слажены. В «матчдэй» система работает, как часы.

— Некоторые умные системы мы переводим в ручной режим, чтобы не вызвать больших проблем. Есть система, оповещающая об экстренном покидании стадиона. Автоматика может дать сбой, поэтому у нас окончательное решение принимает старший оперативный начальник. Точно так же обстоят дела с автоматической системой пожаротушения. На каждом выходе из чаши установлена такая система. Она реагирует на любое задымление, открытый источник огня.

— Если она работает на автомате, да. Только не водой, а пеной. Эту систему мы пока не запускали, хотя соблазн очень велик (смеется). Управляем в ручном режиме. Понимаете, стадион — очень умный объект, он реагирует на любые отступления от проектного стандарта. Поэтому иногда человек должен быть «умнее» стадиона и брать управление в свои руки, чтобы не потерять контроль.

— Мы постоянно мониторим этот момент, поскольку болельщики прыгают, перемещаются. Система датчиков мониторит любой прогиб над выкатным полем. Предельное отклонение, которое мы зафиксировали, — 0,04 миллиметра. Представляете? Мы смотрим, как ведет себя этот мост. Всё нормально, в пределах нормы. Хотя есть мысль перенести фан-зону в другое место.

— Рулонные газоны во всем мире в течение всего сезона меняют неоднократно. Сейчас на стадионе лежит гатчинский газон. Мы планируем две замены — после матчей «Зенита» в 2017 году, а затем после матчей второй половины сезона, перед чемпионатом мира.

— Гатчинский.

— Мы зарезервировали четырехлетний гатчинский газон на обе замены. Он отлично себя показал. Мы изучали голландские газоны, немецкие, но остановились на нашем рулонном варианте. 

— Он лучше. Мы исследовали его со всех сторон. Был даже эксперимент, поставленный перед Кубком Конфедераций. Поехал в Гатчину, отрезали газон метр на метр, я оставил его в столовой для инженерного персонала, где нет естественного света и влаги. Это был пятилетний газон. Я сказал не трогать его, не поливать, не ухаживать, чтобы посмотреть, сколько проживет трава. Без света, тепла и воды после двух недель газон был в нормальном состоянии. Я спросил у производителя, справится ли он с нагрузкой во время Кубка Конфедераций. Он заверил меня, что справится на сто процентов. Этот газон может даже на асфальте «жить» две-три недели.

— С учетом прошивки — да. По периметру всего газона мы прошивали его синтетической нитью на глубину 18 сантиметров. На это ушло две недели, мы закрепили газон.

— Поле, общепит, спортивная медицина и спортивные технологии.

— Расскажу сначала. Мы доделали стадион, провели испытания, все наладили. И тут у арены появляются три хозяина — «Зенит», Дирекция по эксплуатации и подрядчики. А потом подключается еще один — оргкомитет Кубка Конфедераций. Четыре хозяина! У меня был шок. В какой-то момент состояние стадиона стало хуже, чем на момент сдачи в эксплуатацию.

— Губернатор поставил условие, что все решения вне зависимости от ФИФА, «Зенита» и других структур возложены на меня. Тогда опять появился порядок. Мы ушли в регламентные процедуры, прописали все алгоритмы и стандарты, после чего очень неплохо провели матчи Кубка Конфедераций.

— Плохому танцору… Если игра удавалась, «Зенит» хвалил стадион, если нет, ругал. Сегодня и клуб хорошо выступает, и стадионом научились управлять. У нас нет противоречий.

— Да, теперь любая внештатная ситуация, задача, не дай Бог проблема решается коллегиально и оперативно. Мы работаем, как одна команда.

— Техническое задание, мастер-план по работе транспорта почти совершенен. Это коллективный документ — мы разрабатывали его вместе с ФИФА. С вводом в эксплуатацию станции метро «Новокрестовская» задача упростится. Мы научились очень грамотно и правильно планировать работу транспорта.

— То, что касается футбольных матчей — организация работы на стадионе, билетная программа, внешняя рекламная кампания, — все это клуб. Что касается работы транспорта, логистики и безопасности — их оплачивают городские предприятия и «Зенит», в том числе шаттлы.

— За него отвечает город. Мы продлеваем работу, регулируем выгрузку пассажиров. Это расходы метрополитена.

— Я воспринимаю его целиком. Для меня это единый организм. Самое ужасное было в 2016 году…

— Мы понимали, что у нас совсем мало времени. Я ждал наступления строительного сезона — апрель-май, и понимал, что у нас нет наружных инженерных сетей, асфальта, благоустройства, кровли, отделки, проблемы с ритмичным финансированием подрядчиков, не закуплено основное оборудование. Пик численности рабочей силы — 1000 человек. А по проекту должно быть минимум 3000.

— В ноябре у нас уже работали 5000 человек. Помню, когда пришел после новогодних каникул — губернатор дал недельный отпуск… Приезжаю на стадион, беру данные от секьюрити и вижу, что у нас на арене 1000 человек. Праздничные дни. Стадион выглядел пустым — такое количество рабочих на этом объекте просто растворяется.

— Я доложил губернатору наш план. Первое — заканчиваем все наружные инженерные сети. Второе — с опережением делаем благоустройство, третье — закрываем кровлю, обрабатываем фасад. План был принят весной 2016 года. Уже осенью мы должны были начать внутренние отделочные работы. План сработал. Вы спросили, чем я горжусь?

— Тем, что с сентября по декабрь нам удалось совершить невозможное — проектировщики, подрядчики, инженерно-технический персонал, службы-заказчики жили на объекте, потому что понимали, что на кону репутация Петербурга и Российской Федерации. Я без ложной скромности скажу — люди совершили трудовой подвиг, хотя временами они меня, мягко говоря, не очень любили.

— Отправляли штрафников работать на позднюю ночь. Понятно, что довольных было мало.

— Они говорили: «Вы ничего не успеете». Я уверял их, что русский человек должен работать, чтобы совершить подвиг. Каждый день я проводил три планерки — в 9.00, 20.00 и в полночь. Мы обходили все проблемные зоны. Месяц жили в таком режиме, после чего приехали инспекторы ФИФА и сказали: «Вы сделали невозможное». Это правда.

— С ним не было никаких проблем. Работа шла нормально. Сформирован земельный участок, готов инженерный проект, прошедший экспертизу. Зашел подрядчик, в котором мы уверены — «Пилон». Проект финансировали дорожные и мостовые организации Петербурга. Сами у себя они мелочь по карманам тырить не будут. Мы отдали им проект — делайте. Срок — 18 месяц. От нас только контроль. Все строилось быстро и качественно. Помню, приехал главный строительный эксперт ФИФА Чарльз Ботта.

— Не совсем. Округлил глаза. «Что? Мост через 18 месяцев — это невозможно». Я ему говорю: «14 апреля мы с тобой открываем рабочее движение по мосту и пьем шампанское».

— 14 апреля мы пили шампанское (улыбается).