«Играй там, где больше платят»

Знаменитый защитник Дарюс Каспарайтис ступил на журналистскую стезю и регулярно пишет в блог, где восторженно отзывается о нападающем сборной России Евгении Кузнецове. «Спорт день за днем» познакомил двух хоккеистов.

Свой последний официальный матч Дарюс «Недружелюбное Привидение» Каспарайтис провел 9 января 2009‑го в составе СКА. После этого он больше года боролся с травмами, но все-таки был вынужден завершить карьеру и, проработав сезон в тренерском штабе питерского клуба, осел в Стокгольме.

В столице Швеции две последние недели квартировала и сборная России, а в ее составе – 20‑летний нападающий челябинского «Трактора» Евгений Кузнецов, не так давно решивший, что ближайшие два сезона он проведет в КХЛ. Чтобы, по его собственным словам, не рисковать игровой практикой в преддверии Олимпийских игр в Сочи. Блогер Каспарайтис с пониманием отнесся к выбору форварда Кузнецова, да и вообще всячески хвалит молодого игрока.

Корреспондент «Спорта день за днем» организовал встречу двух хоккеистов, один из которых был грозой всех нападающих, а другой становится кошмаром защитников.

Метро, такси, трамвай, мопед и бег

Евгений Кузнецов отказался ехать на удобном шведском метро и, чтобы отправиться в гости к Каспарайтису, заказал такси. Надо отметить, что это стоило 236 крон (около 1020 рублей. – c). Чтобы вы понимали уровень цен.

Дарюс ждал нас в своем магазине одежды для маленьких детей. В зале мы застали только супругу защитника, но она была предупреждена.

– Дорогой, дорогой, к тебе пришли! – позвала Лиза.

Каспарайтис поднимается откуда-то из подвала. Улыбается.

– Вот познакомьтесь, это Евгений Кузнецов, играет у нас в «Тракторе», – представляю я. – А это Дарюс Каспарайтис. Он играл где-то в НХЛ.

Женя немного смущается, но ненадолго. А вот Каспарайтис рад, это заметно.

– Можно пойти посидеть куда-нибудь, – предложил он. – А если хотите, я вас на лодке своей покатаю.

– О, лодка, круто! – обрадовался Евгений.

Шел дождь и был сильный ветер.

– Побежали на трамвай, – предложил великий жесткий защитник. – Я тут и передвигаюсь на трамвае, мопеде или просто бегаю. Сейчас и парк покажу, где я спортом занимаюсь. Километров по десять пробегаю, только не каждый день.

Мы сели в транспорт, и Дарюс деловито вытащил стопку билетов.

– За двоих, – показал он на Евгения.

У журналистов в Стокгольме транспортные карты.

Сорок восемь гостей

 

– Вот смотрите, я в том доме живу, – показывает Каспарайтис. – Третий этаж.

– Почему Стокгольм? – спрашиваю я. Тут хоть и красиво, но весьма дорого.

– У меня жена шведка, вот так и получилось, – отвечает ветеран. – Когда в Санкт-Петербурге играл, было удобно – всего 45 минут на самолете, все рядом.

– Вы, Евгений, хотите остаться жить в Стокгольме? – переключаюсь на Кузнецова.

– Нет.

– А где хочешь жить? – заинтересовался Дарюс.

– В Челябе, – протягивает Евгений.

– В принципе, если тебе там удобно, то нормально. Я вот Стокгольм выбрал, хотя через месяц готов уехать куда угодно. Обязательно выбираюсь. Но супруге нравится. Вильнюс? Попробовали бы вы моей жене это сказать! Она от Санкт-Петербурга была в шоке.

– А что такое?

– Нам там соседи попались какие-то шумные. Все время бегали куда-то, курили, музыка играла. Я однажды пошел к ним на разборки. Звоню в дверь, открывают, а там сорок человек в квартире.

– Сколько?!

– Сорок. Никто не знает, где хозяева. Говорят посмотреть в другой комнате. Открываю дверь, а там в маленьком помещении еще восемь человек. Мне все понятно стало. Я махнул рукой и ушел.

– В Швеции вам нравится?

– Тут спокойно. С детьми после садика все идут в местный парк отдыха. У нас туда даже абонемент есть. Годовой стоит 400 крон, а вот разовый вход – 100 крон.

– Дорого.

– Согласен. Просто тут социализм. Его хотели построить в СССР, но построили здесь. Но не совсем социализм, а с демократией вместе. И получается, что выгодней не работать. Приходит такой в социальную службу, а ему говорят: «Иди, пили деревья». Безработный отказывается, получает тысячу долларов и идет домой. Тут можно и в очередь на квартиру встать. Ну да, долго, но сам факт, что ты можешь получить что-то бесплатно, удивляет.

«Перед Челябинском всегда заболевал»

Заходим на пристань, и у Кузнецова разбегаются глаза. Лодок очень много, на некоторых ценники. Например, весьма невзрачная с виду посудина стоит миллион долларов.

– В Челябинске можно иметь лодку? – спрашиваю у Евгения.

– Купить можно, но лучше держать ее в другом месте. У нас и плавать особенно негде.

– Возьми у меня лодку, – отзывается Дарюс. – Просто позвони в «Трактор» и добавь пункт в контракт. Пусть ее к тебе переправят. На самом деле это очень дорогое удовольствие. Не зря же говорят, что владелец лодки счастлив ровно два раза: когда ее покупает и когда продает. Заправиться полным баком – 15 000 крон. И этого хватает на четыре-пять часов активной поездки.

– Дарюс, а дайте какой-нибудь совет Евгению Кузнецову, чтобы он, когда поедет в НХЛ, не затерялся. Например, там обязательно быть коммуникабельным?

– Еще бы. Я вот приехал вместе с Владимиром Малаховым. Сам-то живчик, а он все время молчал. Я всегда все смотрел, все уточнял: а это как называется, а что тут написано, а тут как переводится? Потом мне ребята говорят: а что это Малахов такой? Он чем-то недоволен? Постоянно грустный, постоянно молчит. Он, наверное, человек плохой?

Кузнецов не записывает (хотя будь с собой ручка – наверняка начал бы), но все впитывает. Смотрю на него.

– У меня проблем с общительностью нет, – заверяет Евгений. – Я вообще со всеми нормально схожусь и в незнакомой компании не теряюсь. С нашими легионерами постоянно общаюсь. У нас Раймон Жиру, например, всех на «вы» называет.

– Почему?

– Да, наверное, как научили сначала, так и привык. Подходит ко мне и спрашивает: «Вы сейчас в какую сторону едете?» Человек раза в три старше меня, а говорит на «вы». Я теряюсь.

Каспарайтис оживает при упоминании Жиру – они вместе играли за СКА. А вот против Евгения Дарюс не выходил никогда.

– Я и в Челябинске-то всего два раза был. Или один. Когда играл в «Динамо», то постоянно перед поездкой заболевал. А вот в КХЛ, кажется, травму получил и тоже не сыграл.

Мы спрашиваем Кузнецова, видел ли он Каспарайтиса вживую. Тот долго воспоминает.

– А, однажды мы в Санкт-Петербурге были и вышли на раскатку. И Каспарайтис вел куда-то двух человек. Ему все махали, улыбались, все с ним здоровались. А так только видео смотрел. Ох, и жесткий был. Таких сейчас нет.

– Я с новыми правилами в НХЛ сейчас бы половину сезона пропускал, – вздыхает Каспер. – Там теперь строго следят за тем, куда ты попадаешь человеку. Выписали бы мне дисквалификацию длительную, и все. О, недавно я Клода Лемье встретил!

– Где?

– Да тут, на чемпионате мира. Дело было так. Идет Клод, весь такой на солидоле, расфуфыренный. А тут я еду на мопеде. Кричу ему: «Клод, привет!» Он поворачивается и не может понять, кто это к нему обращается. Я шлем поднимаю и машу ему. А он поворачивается к своему приятелю и говорит: «Вот, смотри, это самый грязный игрок в истории НХЛ». Ах ты, думаю.

– Что?

– Да надо было на него мопедом наехать. Под колено. А уже потом поприветствовать.

Кузнецов смеется.

– Ты какого года? – поворачивается к нему Каспер.

– 1992‑го.

– Я в это время уже олимпийским чемпионом стал. Так странно, за сборную России больше всех сыграл литовец. На четырех Олимпиадах еще Серега Гончар играл, а я больше всех матчей провел.

Кузнецов решается задать первый вопрос:

– А как вы вообще хоккеем занялись? В Литве же его нет.

– В СССР был, – отвечает Дарюс. – Я в Электронае начинал, а затем в Минск переехал, но очень быстро оттуда сбежал. А потом подходит как-то ко мне Валерий Васильев и спрашивает: «Хочешь в московском Динамо играть?» Я отвечаю, что хочу. Вот и поехал в Москву.

По моему плану, самое время перейти к сравнению НХЛ и КХЛ. Задаю вопрос:

– Правильно ли сделал Евгений, что остался в России?

– А правильно, – внезапно говорит Дарюс. – Если по деньгам он выигрывает, то все сделал правильно. Сколько длится карьера хоккеиста? Год? Два? Двадцать лет? Никто не знает. И если тебе дают возможность заработать, то этим надо пользоваться. Поверь, если бы мне в то время в России предлагали хорошие деньги, я бы за океан не поехал.

Евгений кивает.

– Но вы ведь не из-за денег остались? – спрашиваю нападающего.

– Если я скажу, что из-за денег, то меня же в России съедят. Но я правду скажу. Подумал так: через полтора года Олимпиада. Я очень хочу на ней сыграть, а ехать за океан – риск. Была же возможность, что я не попаду в состав, что-то у меня пойдет не так, меня отправят в фарм-клуб и в Сочи меня не позовут. Зачем так сильно рисковать.

Немного говорим о деньгах. Каспарайтис вспоминает, что за победу на Олимпиаде ему ничего не дали.

– Да нас даже не встретили. Типа, выиграли и ладно. Мы же тогда даже не под российским флагом играли, – говорит Дарюс.

– А под каким?! – поражается Евгений.

– Да под олимпийским. Страна развалилась, и флага уже не было. Помню, что в той победе больше всего вклада Вячеслава Быкова и Андрея Хомутова. Они и выиграли турнир, что тут скрывать. Евгений, а за победу на молодежном чемпионате вам что-то дали?

– Два миллиона рублей и квартиры.

– Во! А в наше время нам… Короче, хрен что дали. А с меня еще и 200 долларов за что-то вычли.

Я вспоминаю историю, как Каспарайтис потратил всю свою первую зарплату в Америке на одежду, которой так и не воспользовался.

– Ну так еще бы, – кивает Дарюс. – Я цену доллару вообще не знал. Нам с Андреем Николишиным в месяц по 29 долларов давали, только вы это не пишите.

– Почему?

– Так Андрей до сих пор об этом не знает, я его деньги себе забирал.

«Не паникуй»

Смотрим, как Дарюс заводит лодку, отталкивает ее от берега, а потом быстро прыгает на палубу.

– Ты, Евгений, главное не паникуй в Северной Америке, – внезапно советует он. – Тебе, главное, понимать, для чего ты туда приехал. Все от тебя будут ждать каких-то чудес, но ты не обращай внимания. Гни свою линию и делай то, что умеешь.

– Получится? – уточняю я.

– Еще бы. Вот в «Рейнджерс» я немного играл с Артемом Анисимовым. Смотрю на него – цыпленок же. Говорю, езжай в Россию, зарабатывай деньги, что ты тут делаешь. А он мне: «У меня мечта – играть в НХЛ». И вот смотрите, стал игроком основного состава. Я очень рад за него.

– Вы свой первый матч за океаном помните?

– Я и дебют в чемпионате СССР хорошо помню. Мы играем против ЦСКА, а там Крутов, Ларионов, Макаров, Фетисов. Сижу на скамейке и думаю, куда же я попал. Выхожу на лед, и нам забивают. Возвращаюсь, а мне по голове как дадут! Мол, молодой, чего пропускаешь-то.

– Круто.

– В НХЛ тоже неожиданно стартовал. Приехал 3 октября и уже собирался в фарм-клуб, чтобы привыкнуть к новому хоккею. А у нас шестого числа игра была, и меня на нее поставили.

– Трудней пришлось?

– Наоборот, легче. Маленькие площадки – это мой хоккей.

Я, конечно, и в России был жестким, но не до такой степени. И вот в НХЛ приехал, а там все ездят с опущенной головой.

– Тут-то вы и развернулись.

Кузнецов захохотал.

– А вот Алексей Емелин такой же, как вы. Разве нет? Как он красиво исполнил падение в матче со шведами, – припоминаю недавнюю зарубу россиян с хозяевами турнира.

Тут вмешивается нападающий «Трактора»:

– Красиво – да. Но в этом матче давали удаления только за такие моменты. И совершенно неважно, били его или нет. Он принес пользу команде.

Каспарайтис тоже хвалит игрока «Монреаля»:

– Все правильно делал, согласен. Я таким же был. Шел в соперника, провоцировал его и дожидался, когда он потеряет терпение.

– Только с тафгаями это не проходило.

– Еще как проходило. Сразу вспоминаю матч против «Витязя». У них были Веро и Перро. Они там что-то все драться звали, а я говорю: «Нет проблем». И на первой минуте в одного из них жестко врезаюсь.

– И?

– Они на меня вдвоем, бить. Я поворачиваюсь к арбитру и говорю: «Эй, что за дела!» Тот удаляет обоих, мы играем «пять на три» и забиваем. Первые минуты матча, а счет уже в нашу пользу. Они потом бегали за мной, только ничего у них не получилось.

Пятнадцатилетний отпуск

Каспарайтис выглядит так, словно до сих пор является действующим хоккеистом. Он бы мог играть и дальше.

– И хотелось бы играть, – вздыхает Дарюс. – Мне даже за ветеранов хочется играть. Я там в полном порядке. Забиваю, активно радуюсь голам. Злюсь, когда у меня шайбу отбирают, убить готов.

– А что вы закончили-то? – удивляется Евгений.

– Пах. Во всем он виноват. В матче чемпионата КХЛ поймал Алексея Калюжного и подумал, что у меня нога оторвалась. Столько операций было. В Америке, в России… Но в Америке стали неправильно лечить и все загубили.

– Точно, я вспомнил, где еще вас видел! – вскрикивает нападающий сборной. – Нам показывали видео: как правильно восстанавливаться после травм. И на одном из них вы, на матах прыгаете.

– Да, это доктор из Германии приезжал, пытался меня вылечить.

Мы уже подъезжаем к старому городу, и Дарюс настроен философски:

– Я вот совсем не хочу сейчас тренировать. Нет желания. Уж лучше все это время с семьей провести, с детьми, посмотреть, как они растут. Может быть, потом.

Кузнецов кивает.

– Мне вот кажется, что после окончания карьеры я лет пятнадцать просто отдыхать от игры буду, – признается Евгений. – Но это я сейчас так себя чувствую. А что будет дальше, не знаю.

Мы выходим в Гамастане и идем в метро. Евгений спокойно заходит в подземку, его никто не узнает, он пожимает плечами:

– Меня и в Москве никто не узнает, с чего тут будут узнавать?

До отеля он все делится воспоминаниями о Каспарайтисе. Ему понравилось.

Стокгольм