• Инженер

    13.03.07 16:00

    Инженер - фото

    Фото: EPA / VOSTOCK-Photo

    Геннадий Гусаров родился семьдесят лет назад, почти сорок лет назад завершил карьеру, но болельщики до сих пор помнят его игру.

    Знак судьбы

    Гусаров был обстоятелен, логичен. На бегу придумывал и рисовал схему атаки, возводил ее конструкции, укладывал последний кирпичик – бил и забивал. Порядок действий – неизменно продуманный – был разным, но почти всегда эффектным. И – эффективным. Прозвище Инженер идеально подходило к Гусарову не только за выверенность и точность действий, но и еще по одной причине – таковым он был по институтскому диплому МАИ. Неведомо, влияло ли одно на другое, но в этом случае судьба, скорее всего, настойчиво подавала знак, увиденный и услышанный.

    Десятилетие карьеры Гусарова делится почти ровно пополам – 5 сезонов и 123 игры в чемпионатах СССР проведены им в «Торпедо», столько же сезонов и 125 матчей – за московское «Динамо». Хотя оба отрезка можно считать равноценно-успешными (в обоих клубах он по разу завоевывал золотые, серебряные медали первенства и Кубок СССР), автозаводский период перевешивает и качеством, и обещанием неограниченных перспектив. За «Торпедо» Гусаров забил 68 голов, будучи динамовцем, чуть ли не втрое меньше – 25. Хотя тому есть оправдание – тренеры бело-голубых отодвигали Гусарова от передовой, постепенно превратив форварда в хавбека. Но и в новом амплуа он был на виду, хотя, рискну предположить, его подлинной стихией была все же атака. Впрочем, истина в этом вопросе скрыта в тумане, как и перспектива, увы, разорванного дуэта Гусарова и его ровесника Стрельцова, из-за трагической истории с последним.

    Футбольный диссидент

    – Почему вы решили покинуть «Торпедо»? Ведь в чудесной автозаводской команде вы были одним из лидеров…
    – Захотел уйти, когда Маслова убрали. Замечательный тренер был… Не давил, играть давал. И результаты были – в 1960-м «Торпедо» выиграло и первенство, и кубок, год спустя – серебро и в кубковом финале проиграло «Шахтеру». В сборной играли шесть торпедовцев! А пошел в «Динамо» потому, что за них еще с сорок пятого года болел – со времени знаменитого английского турне.

    – И что ж вы туда так долго «шли»?
    – Мог попасть туда и раньше, но Якушин не взял. Знаю я вас, говорит, студентов – филонить начнете, тренировки пропускать…
    А вот Маслов, наоборот, к моей учебе с пониманием относился.
    Помню, перед матчем с «Динамо» в пятьдесят девятом Виктор Александрович отпустил меня «хвост» сдавать. Без всяких разговоров…

     

    – Сдали экзамен-то? Футболистам, тем более известным, наверное, это труда не составляло…
    – Да я особо не афишировал, чем занимаюсь… Помню, преподаватель спросил: «Что так поздно пришел-то?» Я бормочу что-то вроде: тренировки, подготовка. Сегодня вот в «Лужниках» играем… Он очки на лоб поднял, смотрит удивленно: «Так ты футболист?» И смеется: «Ну тогда тебе все можно!»
    В общем, и экзамен сдал, и у «Динамо» мы выиграли. Правда, голеностоп повредил и на полгода выбыл из строя. Да нет, никто меня не трогал – сам упал неудачно…

    В одном из номеров еженедельника «Футбол» в начале 1963 года появилась небольшая заметка: «…Московская футбольная секция отказала в переходах Л. Островскому, В. Воронину, Г. Гусарову, М. Посуэло, С. Метревели, А. Кавазашвили. Некоторые из них – В. Воронин, М. Посуэло, А. Кавазашвили согласились с решением московской секции и остались в команде. Двое – Г. Гусаров и С. Метревели – опротестовали решение и апеллировали в Федерацию футбола СССР. Особую позицию занял Л. Островский: он ни с кем не считался, никуда не являлся, ничего не опротестовывал, сел в поезд и уехал в Киев…»

    Разразился невообразимый скандал: в газетах появились статьи под заголовками «Торпедированное ’’Торпедо’’», «Команда разваливается»… Тут-то футбольное начальство и решило «навести порядок» – кому-то из игроков приказали остаться, кого-то уговорили. Метревели, правда, скоро разрешили перейти в тбилисское «Динамо», ну а нас с Леней Островским притормозили – на целых полгода. Как футбольных диссидентов…

    – Вы, кажется, начали сезон 1963-го со второго круга…
    – Да, но первый матч – товарищеский – за «Динамо» я провел раньше: с «Ференцварошем» в Будапеште. На стадионе 70 тысяч собралось, перед этим прошел митинг советско-венгерской дружбы, выступала Фурцева, министр культуры… Сама же игра получилась не то что жесткая – жестокая! Мне защитник Орос буквально ногу в спину всадил. К нему ринулся: что, мол, творишь, такой-сякой?
    А он вместо ответа ткнул головой мне в лицо. Я его схватил за шею, трясу, весь в крови... Наши подбежали, венгры – Альберт толкается, Витька Царев в стойку встал. Еще немного – и стенка на стенку бы пошли… Тогда меня в первый и в последний раз удалили с поля.

    Ответ знает судьба

    – Почему вы в сборной так мало сыграли – всего 11 матчей?..
    – Не ко мне вопрос. К тренерам и, наверное, к судьбе… В 1958-м со сборной тренировался, но в состав не попал. После того как Стрельцов, Огоньков и Татушин провинились, нас с Островским взяли на чемпионат мира. И Сашу Иванова из «Зенита»… В Швецию-то поехали, но так в запасе и просидели… Там в пяти играх сыграли всего-то тринадцать человек, а замены не разрешались.
    Ну а перед самым первенством мира в Чили я сломался. В Кубке Европы поучаствовал – полуфинальная игра с Данией в шестьдесят четвертом стала для меня последней за сборную. В двадцать семь ушел в «отставку»… А что вы хотите? В мое время, когда к тридцати дело шло, тренеры уже с подозрением смотрели, головой качали: что-то ты вроде не в кондиции… Хотя, если Бесков сборную продолжил тренировать, я в ней, может, еще и поиграл бы.

    – Но ведь из «Динамо» вроде он вас убрал?
    – Да нет, Константин Иванович нормально ко мне относился… А вышло так: после окончания сезона шестьдесят восьмого года, когда мы пятое место заняли, меня вызвали «на ковер». В комнате – Дерюгин, динамовский председатель, Лева Яшин и Бесков. Тренер достает свой талмуд, в котором оценки за игры выставлял, и говорит: «Давай, Гена, посмотрим, как ты играл в этом году…»
    Я вспылил: «Вы мне не доверяете? Так и скажите. Тогда я ухожу!» Яшин мне: «Подожди, давай разберемся!» Я уперся: «Нет! Ничего доказывать не стану. Сказал – ухожу!»

    – Значит, могли и оставить…
    – Наверное. Или это тоже судьба… Как в игре – вроде мяч на ногу удобно лег, и вся «рамка» перед тобой, а бьешь и… мимо!

    – Самый памятный матч…
    – В шестьдесят первом «Торпедо» в «Лужниках» играло с ленинградским «Адмиралтейцем», и я три мяча из шести забил. Все с пенальти, представляете! Кто судил, не помню, но мяч на «точку» арбитр ставил по делу… Потом уже в «Динамо» я повторил тот рекорд в товарищеском матче с какой-то венгерской командой.

    – Где все-таки лучше было – в «Динамо» или в «Торпедо», Геннадий Александрович?
    – Ну что за вопрос… И там хорошо, и там. Я до сих пор две команды «поделить» не могу. Так уж отчаянно за них не болею, но лучшей доли, конечно, желаю.

    – Не жалеете, что так звание заслуженного мастера вам и не дали?
    – Чего жалеть-то? Вот Леву Яшина орденом наградили, когда ему до кончины несколько дней оставалось. Игорю Численко «заслуженного» тоже незадолго до смерти вручили. А мне ничего не дают, может, потому я и жив до сих пор…

    Накануне юбилея Геннадию Александровичу Гусарову был вручен Почетный знак заслуженного мастера спорта. Хотя по справедливости полагалось это сделать несколько десятилетий назад. Воистину – лучше поздно, чем никогда...


    Читайте Спорт день за днём в
    Подпишитесь на рассылку лучших материалов «Спорт день за днём»