Как Илья Муромец вратарем стал

Весь сезон голкипер СКА Дмитрий Ячанов с таинственным видом проходил мимо журналистов в своем клетчатом, почти как у доктора Ватсона, пальто. Ему было суждено оказаться в тени своих коллег  — Эша и Соколова. Приняв нелегкую судьбу третьего вратаря клуба, Дмитрий не роптал, не жаловался. Относился к отлучению философски.

Несмотря на роль второго плана, которую он сыграл в этом сезоне, авторитетом в команде Ячанов пользуется не меньшим, чем профессор Мориарти в преступном мире Лондона. Почему? Судите сами.

С печки на коньки

— Родился в пригороде Казани под названием Дербышки, — начал свой рассказ Дмитрий. — На тот момент в городе существовала команда по хоккею с мячом «Ракета», игравшая в Высшей лиге чемпионата СССР. Когда мне исполнилось двенадцать, родителям надоело мое сидение дома. Они сказали: «Хватит, сынок, сидеть дома, читать книжки и собирать конструкторы». В общем, пришлось повторить судьбу Илья Муромца, которого спихнули с печки. Вначале занимался боксом и даже дзюдо. Помню, дабы избавить сынишку от лишних килограммов, а мальчиком я был весьма тучным, отец гонял меня в синтетической шубе по закрытому борцовскому залу.

Потом меня привели в секцию бенди. Там-то и увидел местную команду по хоккею с шайбой с точно таким же названием — «Ракета». Меня просто поразила вратарская форма! Именно из-за нее и сменил мячик на шайбу.

— Получается, хоккеем вы стали заниматься довольно поздно?
— Именно поэтому на коньках катался чрезвычайно отвратительно. Зато выделялся своими объемами (смеется). Посмотрев на меня, тренеры решили: этому и шайбу ловить не надо, он собой все пространство ворот закроет. В итоге моя мечта стать голкипером осуществилась.

— Вратарская форма — дорогое удовольствие. Как удалось разжиться амуницией?
— То были счастливые времена — форму покупали клубы. Единственное, когда стал постарше, купил новую маску и шлем. Коньков вратарских в команде не было, так что мне выдали игровые, на так называемых мастерских лезвиях: понтовые, проклепанные. Поскольку остальные ребята играли в обычных «гагах», мне жутко завидовали. Но первым номером в команде стал далеко не сразу. Моим соперником в «рамке» был довольно энергичный парнишка, из-за которого просидел в запасе весь сезон. Но в последней игре чемпионата конкурент заболел. Окинув меня критическим взглядом, тренер пожал плечами и, указав на меня рукой, произнес: «Ничего не поделаешь, надо ставить его». Этот матч стал судьбоносным для меня. После него ко мне подошел тренер СДЮШ имени Урицкого и пригласил на тренировку команды во Дворец спорта. Представьте мои чувства, ведь круче команды в Казани тогда не было. Ночь перед тренировкой вообще не спал и в полпятого утра уже был на вокзале. Заявить о себе в новом коллективе оказалось непросто. Подростки порой довольно жестокие. Мальчик я был открытый, дружелюбный, к тому же из пригорода, а таких городские считали ущербными. В общем, сначала терпел издевки, а потом дал одному парню как следует, и надо мной больше не подшучивали. Учился я в спортшколе, что находилась рядом со стадионом. С такими хоккеистами, как Миша Сарматин, Эдик Кудерметов, Вова Старостин — был такой перспективный защитник. Но с ним случилась трагедия, которая поставила крест на карьере игрока.

— Что с ним случилось?
— Их с парнем посчитали пьяными, хотя они ни капли в рот не брали, и посадили в кутузку с уголовниками. Кто-то в камере начал шуметь и напившийся милиционер заскочил в помещение и стал бить всех рукояткой от пистолета, который был снят с предохранителя. Долго искали, куда он выстрелил, и только спустя время услышали стон в углу. Оказалось, пуля попала Володе в позвоночник. Он навсегда потерял возможность ходить и тем не менее не пал духом. Сейчас у него двое детей и прекрасная семья. Мы до сих пор дружим.

Моисеева часто душил во сне

— Расскажите, как вам удалось, что называется, выйти на большую хоккейную сцену?
— Как это обычно и бывает — волей случая. Есть ситуации, когда ты заставляешь людей взглянуть на себя другими глазами. Иными словами, попадаешь под танки и вылезаешь из-под них победителем. Моим дебютом стала игра с Магнитогорском. Это было в середине 1990-х. Что-то случилось с нашими вратарями, и мне удалось занять место в воротах.

— И как вы сыграли?
— Выиграли 9:1. Запомнился подарок. Тогда в дорогу, а ехали мы на поезде, брали сухой паек. И наш администратор Рустем Кашапов взял с собой круг сыра, который должны были распилить на всю команду. Но он почему-то оказался невостребованным. И после победы наш тренер Юрий Иванович Моисеев сказал, мол, давайте эту «шайбу» Диме Ячанову подарим — как лучшему игроку матча. Помню, родня очень обрадовалась подарку — сыр в то время был в дефиците. Но самым большим скачком в карьере считаю 1997–1998 годы. Тогда в «Ак Барсе» основным голкипером был прославленный Сергей Абрамов. Но сезон у него не задался с самого начала, и Юрий Иванович волевым решением отправил в ворота меня. В тот год мы стали чемпионами России. Тогда нам вручали уже не сыр. В ходу была бытовая техника: холодильники, телевизоры…

— Моисеева можно смело назвать вашим крестным от хоккея?
— Вы абсолютно правы: он создал меня как хоккеиста. Если бы не его школа выживания, моя карьера уже давно бы закончилась. Моисеев, без преувеличения, потрясающая, легендарная личность, хотя и непростой человек. С одной стороны, кладезь всевозможных баек и историй, с другой — довольно жесткий тренер.

— Какие байки он рассказывал?
— Например, как пил водку на чердаке с Гагариным, бывал на посиделках с Высоцким. Только представьте, какое глубокое чувство уважения мы, простые казанские парни, испытывали к человеку, который вот так запросто поднимал чарку с первым в истории космонавтом. Кстати, многие, кто знал легендарного тренера Тарасова, говорят, что они были очень похожи с Моисеевым по характеру, а в преклонном возрасте стали смахивать друг на друга и внешне.

— Вы сказали, что он был жестким человеком?
— Признаюсь честно, за годы, которые он был нашим тренером, раза четыре во сне его просто душил. Порой психологически и физически Моисеев мог выжать из человека все соки. Но, как говорят про Скотти Боумэна игроки, 364 дня в году мы его ненавидели, а один — в день победы в Кубке Стэнли — носили на руках.

Ацетонотерапия

— Представляю, сколько забавных историй с вами приключилось за карьеру…
— Действительно, чего только не было. И по простыням через окно с базы убегали, и режим нарушали. Всякое бывало. Помню, один комично-драматичный случай. Мы ехали на турнир. Но еще до отъезда, на вокзале, понял, что забыл клюшки. Поезд уходил через 20 минут. В общем, пришлось лететь на всех парах обратно. Сам не заметил, как упал, разбив руки в кровь. Зрелище было не для слабонервных: кровь стекала по ладоням. Залетел в раздевалку молодежной команды и говорю тренеру Крюкову: «Дайте перекиси водорода!» Он порылся в аптечке и сунул мне какую-то баночку с жидкостью. Хорошо, что сразу не плеснул на руки. Ведь в ней оказался ацетон! Говорю, что ж вы делаете? На что тренер мне отвечает: «Тебе, парень, хуже уже не будет. В общем, в итоге на турнире с перемотанными руками даже один матч провел — против румын. Пришлось руки убрать за спину и шайбы отбивать одними щитками. Мы их, впрочем, легко обыграли. Румыны скорее не играть приехали, а торговать.

— Почему же вам пришлось пуститься в странствие по стране и покинуть «Ак Барс»?
— Во время локаута в Казань приехали Лекавалье, Ковальчук, Каспарайтис… В воротах играли Бретуэйт и Хабибулин. Мне просто не хватило места в такой звездной команде. В итоге отправился в Альметьевск. Там на лед выходили многие из тех, с кем в свое время победили в чемпионате, так что коллектив у нас был замечательный.

— И почему, на ваш взгляд, локаутный сезон оказался для «Ак Барса» провальным? Один Хабибулин в воротах чего стоил!
— Тот чемпионат никак нельзя записать Коле в актив — он, определенно, был не лучшим в его карьере. Тогда Билялетдинова поставили в условия «хоть стой, хоть падай». С таким набором звезд справиться очень непросто. Хорошо, что руководство команды проявило дальновидность — не стали менять тренера. Посмотрите, сколько побед впоследствии принес Казани Зинэтула Хайдарович.

— Потом в вашей карьере были «Крылья Советов». Команда мучилась безденежьем, игроки не получали зарплату…
— Поверьте, деньги решают далеко не все. У нас был очень дружный, сплоченный коллектив. После Нового года мы сели с ребятами за стол переговоров и договорились — будем биться за выход в суперлигу даже в такой непростой ситуации. Хотя перед нами уже не стояли никакие задачи, мы ведь играли на голом энтузиазме. Но удача повернулась к нам лицом — вышли в суперлигу. Это событие можно назвать вторым по значимости в моей карьере — после завоевания золота с «Ак Барсом».

Переодел Казань в джинсы

— Дима, у вас окладистая бородка, длинные волосы, собранные в хвостик… Своим обликом вы напоминаете если не средневекового рыцаря, то Джигурду…
— (Смеется.) Всегда старался следить за модой. Раньше спортсмены ходили в спортивных костюмах. Мы с Алмазом Гарифулиным, нынешним генменеджером ХК МВД, первыми надели джинсы. Над нами посмеивались. Но в итоге одели в них всю Казань. Первым с друзьями открыл бизнес, привезя в столицу Татарстана модную одежду. Помню, между тренировками бегал продавал джинсы. Волосы у меня тогда были едва ли не до пояса. Знали бы вы, как это выглядело в Казани тех времен.

— Это был ваш внутренний протест против серости?
— Что-то вроде того. Красные шорты, черные тяжелые ботинки… В общем было довольно забавно.

— Хипповали, стало быть. И как вас только Моисеев не побрил под солдата?
— Сам не знаю. Что касается музыки, то слушал «Нирвану», «Депеш Мод». Кстати, и сейчас у меня в Казани бизнес — магазинчики с музыкой и фильмами.

— Вы производите впечатление очень начитанного человека…
— Не скрою, читать всегда любил. Сейчас нравится творчество Гришковца, и фантастику просто обожаю. Меня на нее папа «подсадил» еще в детстве. Он вырывал страницы с произведениями современных авторов из журнала «Новый мир» и склеивал книги. Мне отводилась важная роль: писать их названия через трафарет. Еще папа заразил меня рыбалкой.

— То есть ловите не только шайбы?
— В детстве поймал двух ершей и заболел рыбалкой навсегда. Этот короткий миг борьбы человека с рыбой, выброс адреналина в кровь — что может быть лучше? После сезона мы традиционно ездим в Астрахань. Настоящий мужской отдых, байки у костра…

— Смерть отца — огромная трагедия. Как вы ее пережили?
— Мне было 18 лет. Пришел с тренировки домой, увидел открытые настежь двери, откуда доносились причитания матери. Мне все сразу стало ясно. Отец был физически крепким — работал пожарным. В тот злополучный день он помогал друзьям переносить мебель. Сердце не выдержало — инфаркт. Папе было всего 40 лет.

Как пережить стихийное бедствие

— Что для вас дружба?
— Друзей много не бывает. Именно тех людей, которым ты можешь рассказать все. Мои друзья со мной еще со школы. Главное в дружбе — откровенность и поддержка. Не так давно пережил развод. Именно друзья поддержали меня в тот момент, хотя и не соглашались с решением уйти из семьи. В конце концов они приняли мою позицию.

— Но у вас двое детей. Почему мужчины уходят из семьи?
— Мужчину, которого можно удержать, — удержат. А того, кто собрался уходить, никогда не остановишь. Было непросто, но в итоге с женой мы остались в хороших отношениях.

— Что же такое любовь? Стихийное бедствие?
— Стихийное бедствие — это скорее страсть. Моего словарного запаса не хватит, чтобы в нескольких словах описать чувство под названием «любовь». Наверное, она приходит после страсти или первого очарования. Наступает понимание: без этого человека ты просто не сможешь жить.

— Ваша нынешняя подруга из Питера. Что для вас значит этот город?
— Наверное, подсознательно всегда сюда стремился. Он был близок мне по духу. Теперь связал свою жизнь с городом на Неве окончательно. У меня теперь даже прописка питерская. Так что вы от меня теперь не избавитесь (смеется).

— А мы и не собираемся! Кстати, как относитесь к противостоянию Москва — Питер? Кто-то сравнил Первопрестольную с румяной торговкой, а Северную Пальмиру — с бледным поэтом.
— Питер — мужчина красивый, сильный, постоянно борющийся с трудностями. Москва — женщина нарядная и легкомысленная. Что касается противостояния двух городов, мне оно кажется немного странным. Все время спорю со своей девушкой. Она коренная петербурженка — с Васильевского острова — яро ненавидит Москву. Так что любые мои попытки найти в Златоглавой что-то хорошее пресекаются на корню. Хотя знаю, что там живет масса замечательных людей, очень много красивых мест. Раз уж мы стали сравнивать, то Москва своего рода Америка, а Питер — старая чопорная Англия, которую я обожаю.