Леонид Новицкий: «Езда «на ушах» – это не для меня»

Обладатель Кубка мира по ралли-рейдам – об успешных и провальных «Дакарах», травмах, соперничестве с кумиром, чувстве вины перед штурманом и скучной «Формуле-1».

Инстинкт

В понимании российского обывателя ралли-рейд «Дакар» – это грузовики и только грузовики. Для многих сюрпризом станет сама новость, что российские пилоты есть и в других классах этого тяжелейшего соревнования. Более того, некоторые из них весьма успешны. В 2009 году Леонид Новицкий занял восьмое место в общем зачете в самом, пожалуй, престижном классе «Дакара» – среди авто­мо­би­лей-вне­до­рожников. Это рекордный результат для россиян (не считая, конечно, грузовиков) и для незаводских пилотов за всю историю легендарного экстремального приключения. Следующая попытка, уже в статусе профессионального гонщика команды BMW X-Raid, вышла менее удачной, а в нынешнем году Новицкому пришлось сойти с дистанции после пятого этапа из-за перелома руки. Зато в промежутке между этими результатами Леонид стал обладателем Кубка мира по ралли-рейдам и окончательно утвердился в ранге одного из лучших гонщиков мира. Нынешний же сход на «Дакаре» он прямо называет провалом.

– В 2010 году были объективные причины не самого успешного выступления, – объясняет Новицкий. – Годом раньше я попал в серьезную аварию и в итоге не был полностью готов. Нынешний же «Дакар» – это даже не топтание на месте, а шаг назад. Конечно, можно, как я иногда делаю в трудные минуты, утешаться тем, что как только мы вышли на первый по-настоящему «раллирейдовый», песчаный этап, я поехал по графику Карлоса Сайнса. Проигрывал ему всего 5–10 секунд и чувствовал, что еду легко, не выжимая из себя все силы. Но по большому счету я как минимум не проехал те 5000 километров в боевом режиме, которые проехали соперники. Дакаровский опыт никакими краткосрочными соревнованиями не компенсируешь. Видимо, в этом 14-дневном марафоне все органы по-другому работают.

С: Для вас это первый сход. Владимир Чагин отмечал, что вы быстро научились финишировать на «Дакаре», а это уже серьезное достижение.
Да, «Дакар» – очень сложное соревнование, настоящее испытание для техники, организма и моральных качеств людей. Другое дело, что, имея за плечами четыре финиша, постоянную тенденцию к улучшению результата, статус заводского пилота и чемпиона мира, на этот ралли-рейд я ставил себе совершенно иные цели. Задача-ми­ни­мум – заехать в пятерку. Счастлив был бы, если бы попал на подиум. Не сложилось. С самого первого этапа все пошло не так. Не знаю почему, четкого объяснения нет, все складывалось из каких-то неподконтрольных событий. Мы провели хорошую подготовку, прекрасно знали, что предстоят высокогорные участки, и дважды выезжали на «высотные» сборы. Почему-то у меня эта подготовка не сработала. На тренировках чувствовал себя прекрасно, организм справлялся со всеми нагрузками. Здесь же под­нялись на высоту 2000 метров – и у меня дико заболела голова. Меня тошнило, я на спецучастках был вынужден останавливаться, чтобы открыть глаза, прийти в себя. Ел таблетки горстями. Как назвать это? Невезение? Все необходимые процедуры, чтобы подготовить организм, были сделаны, других методик нет. В прошлые годы мы готовились к высокогорью аналогично, и все работало.

С: Что случилось на пятом этапе?
Это было тоже абсолютно непредсказуемо. Долго не мог понять, что гонка для меня закончена. Я ехал по трассе, опустил глаза вниз, на дорогу непосредственно перед машиной, увидел препятствие и инстинктивно схватился за руль, чтобы закрепить свое положение внутри автомобиля. В этот момент колесо ударилось, и, по всей видимости, сложение сил дало такой эффект, что у меня левая рука вдруг сломалась в двух местах. На машине даже колесо не пробило – удар был незначительный.

С: Переломы в районе запястья?
Да. Конечно, сказалось и то, что эта рука ослаблена после травмы в 2009 году. Но ведь ничто не предвещало: удар не критический, машина не пострадала. Штурман даже ничего не заметил. Но вот неловкое движение – и такая проблема. Я не мог поверить, что сломал руку, что мне больно.

С: Долго переживали?
Мозг у меня юркий, поэтому я быстро решил, что это к лучшему. Малая беда большую отвела. Что-то такое для себя придумал. Тем более, мечтал посмотреть на гонку «снаружи».

С: Вы не так давно как раз говорили, что раньше ездили медленнее и можно было смотреть по сторонам.
Гонка проходит по местам, куда в обычной жизни ты не попадаешь. Очень, просто безумно красивые, у меня других слов нет. Пустыня Атакама, кажется, абсолютно безжизненное пространство, но такие ландшафты и цвета. Долго ехали вдоль океана – очень красиво. Горный перевал на границе Чили и Аргентины, 5000 метров над уровнем моря – безумная красота. Туристом было тоже интересно.

С: Вообще на «Дакаре» каждый этап запоминается?
Когда приезжаешь на финиш, зачастую просто не можешь понять, что произошло в тот или иной день. Иногда требуется неделя или месяц, чтобы все осознать. В гонке ты постоянно в стрессовом режиме. Подъем в пять-шесть часов утра, шесть-семь, а иногда и 12 часов в режиме гонки, потом еще час работаешь с механиком и только после этого уезжаешь отдыхать. И так каждый день, странички в календаре перелистываются – и все. Находишься в таком зомбированном состоянии, сосредоточен только на каждодневной работе. Наш спорт – пилотирование спортивного автомобиля – основан на инстинктах. Через верхний уровень сознания действия, которые ты предпринимаешь во время гонки, не проходят. Пятой точкой почувствовал какое-то изменение траектории – все, руки-ноги уже принимают необходимые контрмеры.

Мечта

До февраля прошлого года Новицкий небезуспешно совмещал участие в ралли-рейдах с должностью первого заместителя генерального директора крупной агропромышленной компании. Основная работа (между прочим, по специальности – Новицкий окончил Уральскую государственную сельскохозяйственную академию), по словам самого Леонида, ему нравилась. Но все-таки страсть к гонкам оказалась сильнее.

– Около пяти лет я совмещал, – рассказывает Новицкий. – Гонки для меня были просто хобби, которому я посвящал все свободное от работы время: отпуска, выходные, праздники. Кто-то ездит на охоту или рыбалку, а я ездил на автоспортивные соревнования. Там я отдыхал, заряжался энергией, новыми идеями, мне это помогало в работе. Но когда получил возможность заниматься этим профессионально каждый день – думал недолго.

С: Как вообще появилась идея заняться гонками?
Это элементарное, ничем не объяснимое стечение обстоятельств. Да, я с детства предрасположен к спорту в целом и автоспорту в частности. Играл в хоккей, получив в институте на физкультуре корочку тренера, выполнил норму кандидата в мастера по лыжным гонкам, гонял на мотоциклах, ходил в секцию картинга. Когда был студентом, любил приходить в автосервис, где работал мой друг. У этой мастерской была своя раллийная команда, и я с удовольствием копался с их машинами. Был счастлив, если мне доверяли прокатиться. Когда появилась возможность в Белоруссии в качестве эксперимента сесть за руль спортивного автомобиля, я согласился. Вылезти оттуда уже не получилось.

С: Можете сравнить работу бизнесмена и гонщика?
Бизнес – это всегда стресс, но и в спорте бывают отрицательные эмоции. Вот, например, получил травму. На финише этого «Дакара» многие, в том числе и руководитель нашей команды Свен Квандт, говорили, что мне не стоило торопиться, надо было ехать процентов на 10 медленнее, и в этом случае я бы в общем зачете опередил Стефана Петеранселя. Такие «прогнозы» больно отражаются на амбициях. Тут нужно умение справляться со своими эмоциями. Автоспорт – это страсть, скорость и высокая степень риска. Чем лучше ты подавляешь в себе чувства, возникающие на трассе, тем профессиональнее ты работаешь.

С: Спорт приносит вам больше удовольствия, чем бизнес?
Да, здесь я на 200 процентов счастлив. В любом социуме, в том числе и в большом бизнесе, ты всегда подвержен влиянию каких-то условностей. Большой начальник сказал, я с ним не согласен, но нужно идти и делать. Эти разногласия всегда присутствуют. В автоспорте, мне во всяком случае, все намного понятнее. Есть четкий регламент соревнований, есть ты, твой автомобиль, твой экипаж, твоя команда. За результат отвечаешь сам. Если механики недокрутили какой-то болт, из-за которого ты получил неисправность, – это твоя вина, ты недоработал. Если штурман заблудился, значит, ты недостаточно внимательно проработал с ним маршрут. Если ты допустил ошибку и сломал руку, опять же виноват сам. Здесь значительно больше сторонних факторов, но они стихийные, а не условные.

С: С другой стороны, тоже есть руководитель, командная тактика…
Как правило, она совпадает с внутренним пониманием ситуации. Да, есть лидер команды – Петерансель. Но мне можно и не говорить, что если он сломается, я должен остановиться и оказать ему помощь. Это нормально. Уверен, в аналогичной ситуации, если я буду вести команду к результату и поломаюсь, Петерансель остановится и поможет мне.

С: Обойти Петеранселя, бывшего кумира, – это мечта?
Он мой настоящий кумир, мой учитель, наставник. Когда в первый раз в Марокко я выиграл у него спецучасток, не поверил в это. Подумал, что он не ехал, поднял ногу с газа, специально пропустил меня, чтобы морально поддержать. Когда на следующий год я опять у него выиграл тот же спецучасток, понял, что это не специально. Посмотрел на различные результаты – за год мой отрыв от Стефана значительно сократился. Так что та победа в Марокко – это не притворство, а результат работы, подтверждение моих возможностей.

С: Когда сможете встать с ним на один уровень?
Думаю, года два минимум мне нужно. Возьмите количество километров, которые проехал Стефан, разделите на сто и попадете примерно в ту цифру, которую проехал в гонке я (смеется). Я не оправдываю себя, но есть объективные факторы. Показать результат лучше, чем Петерансель, – моя мечта.

С: Вы любите песок. Это объясняется вашим умением по нему ездить или чем-то иррациональным?
Мне нравится ездить по песку в том числе потому, что у меня это неплохо получается, но больше он меня привлекает своей непредсказуемостью и труднопреодолимостью. Я люблю сложности. Когда я в 2005 году впервые попал на этап Кубка мира в Эмираты, натерпелся там. После этого пески я люблю, они меня притягивают именно желанием преодолеть эту стихию.

С: Перенимаете опыт у коллег из «КАМАЗ-Мастера»?
Конечно, постоянно делимся впечатлениями друг с другом, обсуждаем с Вовой Чагиным ситуации, в которые попадаем, особенности прохождения различных участков, технические моменты. КАМАЗ – это же большой джип. Мне очень нравится эта машина. Там высоко сидишь, все видно. Даже кажется, что на нем ездить гораздо проще.

С: Пробовали?
Вова Чагин меня катал. Впечатления незабываемые, когда несешься с огромной скоростью, а КАМАЗ практически не касается колесами земли (смеется). Ты не понимаешь, каким образом эти 11 тонн железа попадают в траекторию.

С: У самого не возникало желания порулить?
Я к этому приду попозже. Мы уже начали на эту тему потихонечку разговаривать и Петеранселя тоже привлекаем. Идея следующая: Стефан – один из двух человек, которые выигрывали «Дакар» и на автомобиле, и на мотоцикле (второй – француз Юбер Ориоль. – С). Поэтому Пете мы закинули такую удочку: «Почему бы тебе не сесть в КАМАЗ и не выиграть “Дакар” еще и на грузовике? Станешь недосягаем ни для кого на много лет». Посмотрим, как Петя это переварит.

С: КАМАЗ безопаснее вашей машины?
Не знаю. Надо проехаться. В штурманском кресле сидеть там страшненько. Хотя не могу сказать, что намного страшнее, чем в правом кресле джипа, когда за рулем Петер­ансель (смеется). Водителю там вообще неуютно: машина летит, у тебя нет ни руля, ни педалей, а инстинкты работают. Пытаешься пол продавить ногами.

Боль

1 мая 2009 года Новицкий оказался на волоске от гибели. На первом этапе Кубка мира в Тунисе BMW Леонида на скорости свыше 170 км/ч налетел на песчаное препятствие. Машина несколько раз перевернулась. Новицкий и его штурман Олег Тюпенкин получили серьезнейшие травмы. Только благодаря личным связям руководителя BMW X-Raid Свена Квандта гонщиков смогли оперативно доставить в клинику в Германии, даже несмотря на отсутствие у Новицкого немецкой визы. «1 мая – наш второй день рождения», – говорит об этом сам Леонид. В кратчайшие сроки он вернулся за руль, и уже в октябре 2009-го снова был на трассе.

– Слава богу, авария не изменила моего отношения к гонкам, – вспоминает Новицкий. – Перед тем этапом мы разговаривали с командой, с тренерами и сделали вывод, что мне нужно ездить более агрессивно. Так что я поехал в максимально агрессивном для себя стиле. Случившаяся ошибка и стала следствием отсутствия у меня достаточного опыта езды в такой манере.

С: С тех пор вновь ездите спокойно?
Еду так, как мне комфортно управлять автомобилем. Стараюсь не переступать ту границу, за которой начинается зона повышенного риска, когда я не успеваю реагировать на изменения траектории от столк­новения машины с различными препятствиями. Если переступаешь ее, это уже называется экстрим, «езда на ушах» – когда ты касаешься земли не четырьмя колесами, а одним, потом отталкиваешься и снова летишь. В воздухе, к сожалению, автомобиль не разгоняется и не тормозит. Я стараюсь ездить более аккуратно, чтобы машина всегда всеми четырьмя колесами касалась земли, была под контролем. Авария в Тунисе – да, она меня несколько охладила. Я понял: резкий рывок сделать не получится, выходить на сверхзвуковой режим нужно постепенно (улыбается).

С: После аварии ни разу не возникло мысли оставить гонки?
Слава богу, нет. Мне нужно было находить в себе силы, чтобы побороть ограничения, вызванные травмой, заставить себя заниматься реабилитацией, через боль возвращать потерянные движения руки. Работа шла жесткая, со слезами, с кровью. Если бы пришла такая мысль, то организм с ней бы согласился и не работал бы полностью. Единственное, в прошлом году на одном из этапов Кубка мира мы ехали по тому же участку, на котором разбились. Было страшно, честно скажу. Видеть ту же самую дорогу, те же самые препятствия…

С: Притормозили?
Нет. Собрал всю силу воли в одно место и, наоборот, – поехал еще быстрее. Двумя ногами нажал на педаль газа, и эти 27 километров пронесся на одном дыхании, стиснув зубы, отключившись от всего. Было очень страшно, холодный пот тек. Не знаю, нужно ли об этом писать, потому что рассказываю, какие усилия над собой делаю…

С: Нормальный человек вообще бы там никогда не поехал.
Кто из нас, автогонщиков, может назвать себя нормальным? По-моему, нормальных людей там нет. Ладно Южная Америка, в ней хотя бы есть возможность жить в гостинице, правильно питаться, но кто может добровольно загнать себя в Африку, где нет совсем ничего? А нас туда тянет. Насколько это желание сопоставимо с понятием «нормальный человек»? По-моему, связи нет.

С: Автоспорт для вас начался со знакомства с Олегом Тюпенкиным?
Сначала друзья посадили меня за руль спортивного автомобиля. Когда я понял, что мне это нравится и я буду этим заниматься, меня познакомили с Олегом. Дальше мы пошли вместе.

С: Он же на тот момент уже года три как не ездил.
Да, но до этого у него был очень серьезный опыт – один из самых больших в России. Так что мне повезло со штурманом. Какое-то время учился я у него, потом мы уже вместе совершенствовались.

С: После вашей аварии Олег работает в BMW X-Raid менеджером команды. Это временно?
Я его постоянно подвигаю к возвращению в штурманское кресло. Может, в другую машину. Если честно, он понимает, что ко мне в экипаж ему с этой травмой вернуться уже сложно, по требованиям он не пройдет.

С: Из-за полученной травмы?
У него серьезно травмирована рука. Многие функции руки потеряны, она у него пассивная.

С: Вы говорили, что та авария стала следствием вашей ошибки… У вас есть чувство вины перед Олегом?
Сердце болит, и как минимум в глаза его детям смотреть мне сложно. Но я делаю все для того, чтобы он чувствовал себя полноправным членом команды и его травма не мешала ему жить.

Цель

В мире ралли-рейдов нет ничего почетнее победы на «Дакаре», но с официальной точки зрения главным соревнованием года является Кубок мира, проводимый Международной автомобильной организацией (ФИА). Со следующего года его даже предполагается переименовать в чемпионат мира. Участие в нем принимают не все лучшие гонщики, но едва ли это сильно умаляет успех Новицкого, который досрочно, едва ли не в середине сезона, обеспечил себе первое место в общем зачете Кубка мира 2010 года.

– Да, в этом соревновании не участвовали трое сильнейших гонщиков: Сайнс, Петерансель и Нассер Аль-Аттия, – признает Леонид. – Зато были другие ребята, которые составляли серьезную конкуренцию. Я иногда думаю, что же я за чемпион мира, если не могу обойти Петеранселя, но Петерансель – он просто из другой лиги.

С: А Кубок мира – это «вторая лига»?
Нет, просто они – Карлос, Нассер, Стефан – небожители, совершенно другие люди. Да, я чувствую в себе некоторую неполноценность: стал чемпионом мира, но не могу обогнать Петеранселя. Но ведь можно и по-другому сказать: пусть они приезжают, а там посмотрим. Есть марафон, в котором они бесспорные лидеры, а есть более короткие, стайерские дистанции. В этом году мы с Нассером договорились, что он приедет на Кубок мира и мы там с ним покусаемся.

С: Хотели бы принять участие в традиционной Гонке чемпионов ФИА?
Если пригласят – конечно.

С: Обычно там побеждают раллийщики. Они самые умелые и быстрые?
Есть несколько качеств, которыми должен обладать потенциальный лидер Гонки чемпионов. Классическое ралли предполагает хорошее умение управлять автомобилем на высоких скоростях по различным покрытиям, так что пилоты WRC более универсальны. У нас не такие высокие скорости, как у «классиков», зато более сложное покрытие. Если добавить в Гонку чемпионов специфику ралли-рейдов, мы будем безоговорочными лидерами. Почему там не побеждают «формульные» чемпионы? Потому что у них асфальт, 20 поворотов направо и 10 – налево, вот и вся гонка (смеется).

С: Раллийщики если не с пренебрежением, то весьма снисходительно относятся к «Формуле-1».
Скучное занятие, если честно. Ее просто раскрутили из-за того, что удобно все это снимать и транслировать. Создали шоу – не более того. А ехать там… Я как-то пытался тренироваться на картинге – застрелиться можно: 20 кругов в одном направлении, по одним и тем же траекториям.

С: Это вы еще в NASCAR не участвовали – там вообще одни овалы.
Да, что там делать – уснуть можно. А у нас красота: деревья, дюны, все мелькает.

С: Вы мечтательны или скорее расчетливы?
Я не романтик абсолютно, я прагматик, люблю холодный расчет. Не люблю сюрпризы и непредвиденные ситуации, люблю все просчитывать на десять ходов вперед, люб­лю, чтобы все шло по тому сценарию, который я нарисовал.

С: Верите, что способны выиграть «Дакар»?
Верю, конечно. Знаю, что смогу это сделать. Через пару лет – запросто.

С: Это мечта или цель?
До какого-то периода времени это была мечта, а сейчас я чувствую потенциал, чувствую, что могу это сделать, – так что это уже цель.