Магомед Оздоев: Хочешь расти на позиции опорного – не делай ничего лишнего!

Оздоев, Дзагоев… Какая разница?!

– Многие почему-то убеждены, что вы осетин. Хотя вы из  Ингушетии. Можете наконец объяснить людям разницу?
– Случается такое, да. Столкнулся с этим даже при работе с Фабио Капелло, который путал нас в сборной с Дзагоевым. То его называл Оздоевым, то меня Дзагоевым. Но проблем из этого никто не делал, наши два народа считаются соседями. Я всегда дружил с ребятами из Осетии, Чечни или Дагестана. Насчет особенностей менталитета мне сложно рассуждать, ведь так получилось, что я мало жил в среде, где было много осетин. 

– Капелло объясняли разницу?
– Никогда. Между собой смеялись и все. 

– Он к себе совсем не подпускал, не общался индивидуально?
– Почему, разговаривал! И со мной общался. Подходил с переводчиком. Тот только начинал переводить, а Фабио начинал махать руками: «Да перестань, он и так меня понимает!»

– Значит, Капелло не такой тиран, как о нем писали?
– Точно – он строгий. Даже очень. Но у каждого своя манера работы, и для меня это было нормально. 

– То есть и Черчесов вам не страшен?
– Черчесов требовательный, но к каждому относится справедливо. Это очень хорошая черта: потому что такие, как он, требовательны не только к тебе, но и к себе. Поэтому справедливы во всем. 

– Тренировавший вас в «Локомотиве» Жозе Коусейру говорил: «Магу надо брать за руку». Брал?
– Он ко мне относился очень хорошо. Лучший период в клубе я провел именно при Коусейру. Прекрасное время и для молодых игроков, и для старших, которые по-настоящему хотели работать и добиваться результата. Отношение к каждому футболисту было одинаковым, вне зависимости от того, играет он или нет. Да, при Коусейру я получал удовольствие и от игр, и от тренировочного процесса. 

– Со Славеном Биличем было иначе?
– Да нет, тоже было неплохо. Отношения складывались отлично. Но попали в какую-то яму, результаты ухудшились, и начался разлад в команде. К Ольге Юрьевне я относился нормально, как и к Кириллу Котову. Бывают, наверное, в жизни такие моменты, когда сталкиваешься с чем-то и по молодости реагируешь болезненно. Но время проходит, эмоции гаснут. В любом случае надо винить себя. 

– Так и комплексы могут развиться…
– Нет, это ни при чем. Нужно самому отвечать за то, что делаешь. Я об этом. Сейчас, например, я считаю, что тот период позволил многое в жизни понять. Всегда с душой относился к «Локомотиву». Люди приходят, уходят, а клуб остается. И до сих пор со всеми, с кем тогда пересекся в «Локо», остались прекрасные отношения. 

– С Юрием Семиным вы пересеклись ненадолго. Успели понять, почему у него получается до сих пор?
– Он меня забрал из киевского «Динамо». Я при нем оказался самым молодым дебютантом «Локомотива» на тот момент. Но так сложились обстоятельства, что он ушел снова в Киев. Тому, что у Семина получается, не удивляюсь. Это топ-тренер. 

– Что его делает таким?
– Человечность. С ним можно поговорить, обсудить нюансы, он всегда скажет, что думает.

«Нашли алгоритм – стало легче»

– В ноябре 2016-го вы забили победный мяч за сборную России Румынии в Грозном. После этого сложно было предположить, что больше вы в ней не появитесь два с половиной года. Что происходило с вами?
– В сборную зовут, когда играешь в клубе. В «Рубине» получился такой период… Все не складывалось в команде, мне было тяжело это осознавать, ведь был уже там четыре года. Ушел Билялетдинов по ходу сезона, потом зимой ушел Чалый. После Нового года сказали, что он все-таки продолжает. Ситуация давила, и она продолжалась и до прихода Грасии, и потом тоже. 

– Грасия сейчас в АПЛ, до этого Унаи Эмери через Россию доехал до Англии. У испанских тренеров что-то здесь не получается. Это несоответствие условий?
– С Грасией остались прекрасные отношения. Когда я зимой отправлялся в аренду, он мне сказал, что не хочет, чтобы я уходил. Но я честно ответил, что устал и не могу себя найти в такой среде. Тяжело было видеть, как лучшие не попадают в заявку. С тем же Кверквелией мы не просто дружили – на поле каждый бился за другого и мог всегда быть уверен, что тебя подстрахуют. Команда была отличной, и вдруг этого не стало. 

– В «Зенит» вы перешли тоже не в самый удачный момент. Роберто Манчини ставил вас на левый фланг полузащиты. Признаки жизни вы подали у меня на глазах этой зимой в Испании, когда приехали Азмун, Ракицкий и Барриос. Кажется, и голос ваш на тренировках стал слышен именно тогда. Пришли партнеры, с которым ваши качества могли лучше раскрыться?
– Да мои качества всегда были моими качествами вне зависимости от того, кто партнер. Но была ситуация, которая не давала мне полностью погрузиться в футбол, – здоровье ребенка. Нет, я тренировался в полную силу, но мыслями был далеко. Делал все, как могу, но без всплесков. Тренировка заканчивается, а ты думаешь о другом. 

– Сейчас лучше?
– Да, в середине декабря нашли алгоритм действий. Когда есть решение, становится легче. 

– Зимой на сборах получалось у Леона Мусаева. Чувствовали, что он может выиграть у вас конкуренцию?
– Конкуренты всегда есть. Причем вне зависимости от возраста и опыта. Во всех ситуациях все зависит от тренера. Нам остается только доказывать, решает штаб. Но если бы я и проиграл конкуренцию, то все равно бы поддерживал партнера, делал бы все, чтобы команда добивалась результата. 

– Показалось все-таки, что приезд Азмуна вас действительно раскрепостил…
– Наверное, ведь все-таки человек, которого я знаю, с которым можно поделиться. Но, скорее, меня раскрепостил приезд его переводчика Бако (улыбается). У меня с ним прекрасные отношения, есть о чем поболтать… 

– И кто научил Азмуна слову «колхоз»?
– А… Думаю, он сам научился. Он же сам колхозник. Поэтому и знает это слово (смеется). 

– Отлично. Барриос произвел впечатление, когда приехал?
– Барриос приносит команде пользу тем, что делает то, что он умеет. Это самое лучшее, что может дать игрок. Если хочешь прогрессировать на позиции опорного или центрального защитника, нужно учиться у таких, как Барриос, Ракицкий или Иванович. Они не делают ничего лишнего! Только то, что делают лучше всего. 

– Вы тоже стали сейчас так играть.
– А я всегда так старался играть! Меня с детства учили, что не надо делать ничего невозможного, потому что сумеешь все равно только то, что можешь на самом деле. Поэтому стараюсь делать только то, что умею. Когда-то лучше получается, когда-то хуже, но этот прицел нужно держать всегда. 

– А во дворе тоже исходили из этого понимания? Дети же жестокие: водиться не умеешь – сразу скажут: «Встань в ворота»…
– Я неплохо играл с друзьями. У каждого была своя позиция, каждый понимал, на какой позиции может играть. Что защитник не может играть в нападении. 

– Удивительно, что дети это понимали.
– Ну да. Каждому было интересно играть на разных позициях, потому что все таким образом приносили пользу. Мы играли район на район, улица на улицу… Прекрасное время – встречаемся с друзьями, всегда вспоминаем. 

– Играете с ними до сих пор?
– Иногда. Мои друзья очень хорошо и играли, и играют. 

– Кто они?
– Тренерами в моей школе работают. Один недолго в «Тереке» играл – Ислам Цуроев. Второй – Мурад Чариев, главный тренер. Если бы ему здоровье позволило, был бы один из лучших на своей позиции в России. Мог исполнить любую передачу, любой штрафной. Мы с детства знали: если подходил, то все – гол.

«Был бы президентом – взял бы папу селекционером»

– Вас за всю карьеру, кажется, удалили с поля всего один раз…
– Прекрасно это помню. «Локомотив» играл в Саранске, вели 3:1. Я забил даже второй мяч. Один игрок соперника бегал за мной весь матч. Бил по ахиллам, чего только не делал. Я один раз попросил: «Что ты делаешь? Не бей по ногам!» Второй раз. Третий. На четвертый, когда он мне разрезал в прямом смысле голеностоп, я повернулся, оттолкнул его. Кровь хлещет, но ему по барабану: сразу упал. Мне дали красную, потом четыре матча дисквалификации. «Локомотив», прикрепив фотографию моей ноги, подал апелляцию, тогда скостили до двух. 

– Но это, скорее, исключение: вы играете подозрительно чисто для своей позиции.
– Никогда не прыгал в ноги, чтобы нанести травму. Противник есть противник, но не настолько, чтобы вредить его здоровью. Он точно так же кормит свою семью, зарабатывает на хлеб. 

– Вам попадались соперники или партнеры, которые на самом деле не любят футбол?
– Наверное, были те, кто относился к процессу более, скажем так, спокойно, но чтобы совсем не любили футбол – нет, таких не встречал. 

– А вы?
– Я люблю смотреть футбол. Смотрю все. Причем с удовольствием средние чемпионаты – Бельгию, Голландию. 

– Назовите тогда какого-нибудь незаметного героя, людям не известного, за которым следите.
– Саматта хороший. В Бельгии, в «Генке». Забивает все! Очень интересно следить (Мбване Саматта – нападающий из Танзании, 26 лет. – «Спорт День за Днем»). 

– То есть вы еще и гик… Готовитесь стать футбольным селекционером?
– Ой, не знаю. У меня папа тоже смотрит какие-то команды, делает выводы. Давинсона Санчеса же знаете из «Тоттенхэма»? Он же из «Аякса» пришел. Так вот, папа его увидел еще в «Аяксе» и говорит: «Будь я селекционером в топ-клубе, взял бы прямо сейчас! Через два-три года ценник будет бешеный». И вот этот Санчес одну Лигу чемпионов сыграл, и «Тоттенхэм» его забрал. Вот всегда и говорю: «Пап, был бы я президентом, сразу бы тебя взял в селекционный отдел!» (Смеется.)

Что такое бердыевская «хана»

– Федору Кудряшову, говорят, Курбан Бердыев в «Рубине» не разрешал центр поля переходить. А на вас какие запреты распространялись?
– Ох, не знал этого! Но Курбан Бекиевич вроде очень любит подачи с фланга. Ведь если у тебя такой игрок, как Азмун, нужно этих передач делать максимум. Но я точно знаю, что для Бердыева самое важное по моей позиции – второй мяч! То есть второй мяч. Если я не подбираю, все – хана! 

– Что такое бердыевская «хана»?
– Тебе все будет высказано, показано. 

– Присесть можно?
– Да. Такая ситуация была с Александром Сонгом. Играли с тульским «Арсеналом». Выиграли при этом, да еще и сам Сонг забил. Но знаете, Бердыев никогда не придавал особо большого значения данным статистических компаний. Верил прежде всего глазам. И в этом есть правда, потому что ты можешь выиграть, скажем, верховой мяч, но он отлетит не туда. И это, по сути, ошибка в передаче. Или, скажем, пас сделал точный, но в борьбу, так, что соперник в итоге перехватывает. Так вот это свойство Бердыева и проявилось. Матч закончился, все рады победе… Через день теория. Я сижу и не понимаю: почему я столько набегал, около 13 километров?! А Курбан Бекиевич включает запись и начинает прямо с этого момента. Здесь Алекс не идет на подбор, здесь не пошел еще куда-то, и так далее. Бердыев и говорит: «Алекс, я тебя уважаю и как футболиста, и как человека, но играть ты больше не будешь. До тех пор, пока не будешь работать по максимуму». 

– Сонг услышал?
– Он больше и не играл. По-другому невозможно. Если говорит главный тренер, вопрос закрыт! 

– В «Зените» есть «стоп-темы» на поле?
– Требования остались ко мне те же. Второй мяч, дорабатывать… Для центрального полузащитника подбор – самого главное, с них забивается больше всего голов. Проигрываешь подбор – проигрываешь матч. 

– Шутки у Артема Дзюбы бескомпромиссные. Человеку, родившемуся на Кавказе, не трудно их сносить?
– Нет, я привыкший. Мои друзья шутят еще хуже. (Смеется.) 

– Сами его хоть раз «уели»?
– Да я не особо шутник, хотя иногда могу что-то сказать. Скорее, смеюсь сам над шутками Дзюбы. На самом деле без него было бы скучно в команде. Без него и без Миши Кержакова. Они давали прилив эмоций, драйв. Люди, способные разрядить обстановку, обязательно нужны. Когда же ты просто приехал на базу, отработал, уехал…