Максим Бузникин. Несвободный художник

Я, признаться, опоздал родиться. Хотя, например, застал, как играет Бузникин. И в «Спартаке», и в «Сатурне», и в «Локомотиве». Но до  «совершеннолетия разума» по Канту. А когда уразумел, он исчез...

Уехал из Москвы и как-то выпал из поля зрения. «Ротор» поменял на «Ростов», потом «Шинник» на «Балтику». Максим о тех временах говорит сдержанно: «Я не склонен жить прошлым».

И правда, начал он беседу с насущного на момент нашей встречи: «Это правда, что Красножана все-таки уволили?» И через паузу: «С трудом верю в истинность объявленной причины увольнения. Если даже косвенно обвинять тренера в сдаче матча, нужны как минимум доказательства». Впрочем, наш диалог быстро вернулся в запланированное русло.

Не до конца понял Романцева

C: Максим, помните, какую команду называли «своей»?
Если говорить о восприятии футбола, это, естественно, «Спартак».

C: Не угадали.
«Локомотив»?

C: Да.
Я почему так говорил. Немного в другой футбол играли, но был потрясающий коллектив, в котором я комфортно себя ощущал.

C: Поясните?
Попытаюсь. Во-первых, разные тренеры, которые формировали соответствующую атмосферу в командах. В этом плане Романцев и Семин – абсолютные противоположности. Юрий Палыч – открытый человек, импульсивный и вспыльчивый, говорит то, что думает, не анализируя порой. Может и похвалить, и накричать, тут же остынуть. Олег Иваныч – немного другой, более закрытый.

C: Какой характер вам ближе?
Не до конца понял характер Романцева, чтобы судить о нем объективно и адекватно.

C: Пытались?
Я сначала просто слушал и впитывал. Все-таки в «Спартак» попал очень рано. Мне еще и двадцати не исполнилось. Может быть, через некоторое время начал анализировать.

C: К чему приходили?
Выводы – разные. В том числе припоминаю ситуации, когда сам был неправ. В основном это касалось обид на тренера, который тебя не ставит в состав, а ты не согласен. Так что мой уход из «Спартака» был, скорее, неизбежен.

C: Значит, именно в «Локомотиве» пережили пору футбольной зрелости?
Можно и так сказать. Хорошо складывалась для меня Лига чемпионов, да и в целом неплохо себя проявлял. Но сейчас не могу, как ни пытайте, отдать предпочтение какой-то одной команде.

C: Даже если это «Спартак»?
«Спартак» останется «Спартаком». Я там сложился как футболист. Именно тот футбол мне близок. Многие, если помните, критиковали, дескать, игра в короткий и средний пас устарела.

C: Разве не так?
Вы посмотрите, как действует сегодня «Барселона». Именно в такой футбол меня учили играть в «Спартаке».

C: Какие-то различия усматриваете?
Я не возьму на себя смелость утверждать, что исполнители равнозначны. Но у нас был слаженный коллектив с точки зрения взаимодействия игроков на футбольном поле. Многое отрабатывали на тренировках до автоматизма.

C: По-прежнему считаете, что сейчас «Спартак» вполне себе рядовая команда?
Могу лишь повторить свои слова. Как ни прискорбно данный факт признавать. Поймите, мой «Спартак» отличался стабильностью, имел свой почерк и рисунок игры. Я не назову одну причину, которая подкосила красно-белых. Думаю, здесь их целый ворох. Из года в год не созидающая, а разрушающая работа не могла не сказаться. Ну а выделить что-то конкретно…

C: Может, смена поколений?
Принимается. Но она, начавшись, никак не может завершиться. Не во что уже вливать новое содержание. Как такового того костяка уже не существует. После ухода Титова – особенно.

C: Вы ведь тоже не по своей воле ушли из «Спартака»?
Немногие из «Спартака» уходили по своей воле. Но это жизнь, которую нужно принимать такой, какая она есть. Я вообще не склонен жить прошлым. Мне те времена кажутся такими далекими...

Правда выходит боком

C: Вы на правах старожила в Раменском. Какие мысли одолевают?
Честно говоря, по своим ощущениям еще бы год-два поиграл. На хорошем уровне и вполне спокойно. Мне и здоровье позволяет. Но в футболе многое зависит не только от тебя.

C: Как же в «Сатурн» занесло?
Уйдя из «Балтики», не имел игровой практики, но активно тренировался и искал варианты. Правда, каких-то предложений выступать на более высоком уровне не было.

C: Как думаете, почему?
Злые языки. Я же часто с людьми не по-хорошему расставался. Так что шлейф тянется. Кто-то кому-то что-то нашептал, а люди в это верят. Например, думают, что подвержен травмам.

C: Безосновательно?
Если взять последние годы, то практически все матчи отыграл. В моей карьере не было ни одной серьезной операции. Но кто-то пустил слух, и пошло-поехало. Никто ведь не удосужился проверить. Вот вам одна причина.

C: Вторая – возраст?
Она же – первая.

C: Часто в ваш паспорт заглядывают?
Не только в мой. У нас в стране какое-то общее настороженное отношение к тем, кому за тридцать. За рубежом ровным счетом наоборот. Но что поделать? Такой у нас менталитет.

C: Не пробовали ломать стереотипы?
Как? Руководят футболом в основном те, кто заинтересован в достижении своих меркантильных целей. Зачастую – в ущерб результату. Но это и понятно. Все хотят заработать.

C: Вы тоже?
Футбольная жизнь коротка, но для меня финансовый вопрос далеко не на первом месте. Если кто-то думает, что Бузникин готов поднять свою задницу лишь за большие деньги, то он ошибается. Я бы сейчас в премьер-лиге поиграл за символическую сумму.

C: За что вас Рохус Шох в свое время назвал «спиногрызом»?
Вы у него лучше спросите. К нему не испытываю какой-либо неприязни. Он думал в той ситуации так, а я иначе.

C: В последние годы, складывается ощущение, вам отчаянно не везет на команды.
Я играл в тех командах, где пытались либо сэкономить, либо украсть. Каждый норовит решить свои проблемы за счет игроков. Почему же футболисты должны страдать и играть бесплатно? Кто-то молчит, а я говорю. Мне это и выходит боком. Вот и вся проблема.

C: Регулярно страдали за правду?
Как пример – «Ростов». Балахнин на Дону собрал классный коллектив. Но нас сгубила околофутбольная жизнь.

C: То есть?
Дела, которые не относятся напрямую к самой игре. Не от хорошей, знаете ли, жизни команды вылетают. Правда, столицы это меньше касается. Все-таки априори ставят задачу не только заработать, но и выиграть. По крайней мере хотелось бы в это верить.

C: Почему «Балтика» отвергла?
Я не склонен верить, что кто-то изначально ко мне испытывал личную неприязнь. Ляха, который приглашал в Калининград, уволили в середине первого круга. На мой взгляд, ошибочное решение. Но не я руководитель. После избавились от всех, кто пришел с ним.

C: По счетам расплатились?
Да, мы нашли общий язык. Не имею к ним никаких претензий. Мне очень помог профсоюз, который вел переговоры, занимался всей документацией. Я только ожидал решения.

Большой футбол за маленькие деньги

C: Не боялись идти в Раменское, где недавно бушевал пожар?
Неоднократно встречался с руководством клуба. В общем, знал, что иду в команду, которая формируется и состоит в основном из молодежи. Но перед нами и не ставили каких-то турнирных задач.

C: Даже сейчас?
Пока что не озвучили.

C: Несмотря на то что идете в группе лидеров?
Неожиданно, конечно. Я сам удивляюсь. Либо мы такие сильные, либо соперники слабые. Только сейчас начали встречаться с клубами, которые не только мешают играть, но и сами пытаются что-то создать.

C: Например?
«Волга» из Твери.

C: Там, если не ошибаюсь, играет Эрик Корчагин.
Да, знаю. Какой-то комментарий хотите по этому поводу?

C: Не думали над тем, что вы, возможно, самый титулованный футболист второй лиги?
Наверное, и первой. Можно и выше взять (улыбается). Но чем это поможет? Не скрою, хочу вновь попробовать себя в премьер-лиге. Увы, нет даже намека на возможность пройти сборы, сыграть контрольные матчи.

C: Делали попытки?
Я звонил в несколько клубов. Правда, что-то неудачно. Уверен, минут на тридцать в команде, которая не может забить, пригодился бы.

C: Как исполнитель?
Вот именно. Никто сейчас в штрафной не обыгрывает. Какая-то беда просто! Я не могу даже вспомнить, кто старается…

C: Данни.
Пожалуй, соглашусь. Но и то – обычно в центре поля. Даже в сборной сейчас нет конкуренции, нет свежей крови.

C: Шешуков, скажем.
Давайте не будем об этом. Я как-то посчитал в одном матче, сколько он отдал неточных передач. Вышло где-то 70–80 процентов.

C: Дриблеры в Раменском водятся?
Ребята есть. Но как их довести до уровня премьер-лиги? Нам аукаются проваленные девяностые, когда в стране из-за общей разрухи не работали футбольные школы.

C: Молодым подсказываете?
Естественно.

C: Слушают?
Да.

C: Воспринимают?
Каждому в голову не залезешь.

C: Правда ли, что под вас в «Сатурне» даже схему изменили?
Я далек от подобной мысли. Просто у нас существует набор футболистов. Или отсутствие такового. В зависимости от этого и стараемся противодействовать той или иной команде.  Вот и все. Я лишь один из винтиков системы.

C: Не скромничайте, Максим. Все говорят, что именно через вас строится игра нынешнего «Сатурна».
Значит, я один из ключевых винтиков. Но все же винтик.

C: Во второй лиге удовольствие от процесса можно получать?
Если только удовольствие. В принципе, работой это сложно назвать. Как таковая она даже не оплачивается. Большой футбол за маленькие деньги.

C: «Сатурн», судя по всему, – промежуточный этап?
Не могу так говорить. Я пытаюсь получить от происходящего удовольствие. Меня условия уже не особо беспокоят. Автобусы, переезды, гостиницы. Вот только сама игра и остается. Если попадается хорошее поле, достойный соперник…

Кодекс чести наоборот

C: Вы один из тех, кто начинал во второй лиге.
Да, но, извините, вряд ли смогу провести какие-то параллели. Настолько давно это было. К тому же у любого человека происходит переоценка ценностей.

C: Вы сильно изменились?
Прежде всего в плане восприятия футбола. Даже не так: в плане восприятия того, что стоит около футбола.

C: Как теперь воспринимаете?
Я стал воспринимать околофутбол как неотъемлемую часть правил игры. Мы же живем в России, у нас футбол живет по определенному уставу.

C: Что за устав?
Вот вы живете в мире журналистики. У вас ведь есть какие-то правила?

C: Безусловно.
Так и в футболе.

C: Уж не о Кодексе ли чести речь?
Может быть, бесчестия? Я давно про честь не слышал. Вот говорят про договорные матчи, а никто не докажет. Почему где-то футболистам не платят? Почему происходят такие истории, как с Никезичем? Мы вынуждены играть по этим правилам. Если кто-то не будет по ним играть, его просто вышвырнут.

C: Как давно это поняли?
Как только уехал из Москвы. До этого не было ни финансовых, ни игровых проблем. Когда у тебя все хорошо, не замечаешь, что происходит вокруг. Я не хочу, поймите меня правильно, говорить, что у нас все плохо.

C: Тогда выделите что-нибудь положительное.
Наши клубы выигрывали в Европе. Тот же профсоюз пытается создать условия, в которых бы все было прозрачно. Может, не на моем веку…

C: Максим, по-вашему выходит, положительное или в прошлом, или в будущем.
Почему? Я думаю, общий уровень команд подравнялся. Многие периферийные клубы финансово окрепли и могут позволить себе исполнителей высокого уровня. Не могу только понять, как нам комплектовать сборную.
В премьер-лиге буквально засилье легионеров не очень высокого качества.

C: На своем веку многих качественных видели?
Много их и не может быть. Я бы выделил Шкртела, Данни, Олича, Жо и Вагнера Лава.

C: В вашем перечне, заметьте, ни одного спартаковца.
Алекс и Веллитон – квалифицированные футболисты. Но дело не в них, а в самой системе «Спартака». Как-то у Романцева спросили, кто из нынешнего состава смог бы заиграть в команде образца 90-х. Он ответил: «Никто. Возможно, Алекс и Веллитон составили бы конкуренцию».

C: Вы позволите провокационный вопрос?
Конечно, задавайте. Я ко всему привык. Меня уже ничто не удивляет, что плохо.

C: Почему?
Человек должен уметь удивляться.

C: Что не перестает удивлять?
Человеческая тупость. Как в том анекдоте. «На свете существуют две бесконечные вещи: вселенная и глупость. Насчет первой я не уверен».

C: Красно-белым помогли бы?
Может быть, не помешал бы. Но мы живем в особой стране.

C: Правда?
Выйдите на улицу, посмотрите: дороги, пробки, парковки. Ну где еще такое увидите? Я не назвал бы себя человеком с европейским менталитетом. Но есть тяга к каким-то адекватным и логичным действиям.
Мне кажется, наш футбол лишился самобытности. Мы в прошлом довольствовались своими игроками, своими школами. Будь то киевская, спартаковская или минская. На данный момент все это растеряли.

C: В погоне за результатом?
Переход от одной модели к другой безболезненно не дается.

C: Что за модель торжествует?
Все сейчас решают деньги. Ладно, давайте отвлечемся. Не люблю я политику.

Не собираю сплетен и не делаю гадостей

C: Как будет угодно. Давно в руки гитару брали?
Буквально вчера. Для души, если так можно сказать. Увидел и руки зачесались. Не думайте, что бзик какой-то. Я без фанатизма к этому отношусь. Наверное, у вас свои тараканы. Может быть, гвозди забиваете?

C: Редко. Вспоминается, когда-то диск записали. Так и остался единственным?
А он и был штучным, для своих. Так сказать, дурь выходного дня. Мне было интересно. Друзья предложили попробовать. Но энтузиазм испарился скоро, и я уже больше к этому не возвращался. Было ощущение того, что я что-то произвел. Все же лучше, согласитесь, нежели ты не сделал, а потом об этом жалеешь.

C: Не пожалели, сделав?
Не вижу ни одной причины.

C: Хотя бы потому, что после этого за вами закрепилась слава игрока, несерьезно относящегося к футболу.
Я пострадал только из-за того, что об этом узнали и сделали из этого фишку.

C: Вы к этому не стремились?
Вообще. Но, как говорится, шила в мешке не утаишь. Тем более от журналистов. Надо им о чем-то писать. Я же записывал диск для себя, в четырех стенах, не афишируя. Лишний раз убедился в том, что все живут по правилам. Наш шоу-бизнес по тем же самым, что и футбол.

C: А именно?
«Сделал – получи по первое число». Несмотря на это, никогда не закрывался. Я же понимаю, что журналисты выполняют свою работу. Поэтому и встречаюсь с вами. Я бы мог сказать, что очень занят. Но кому от этого станет легче? Мне многие из ваших коллег доставляли неприятности. Путали, кто забил мяч, оценки занижали, отзывы негативные писали, слова в интервью перевирали…

C: Как относитесь к художествам Широкова?
Вы о чем?

C: Роман в «Твиттере» написал: «Всех хрюшек с заслуженным поражением». Не слышали разве?
Я не собираю сплетен и не делаю людям гадостей. Могу сказать, что матч смотрел. «Зенит» выиграл совершенно заслуженно. Если говорить о Широкове, то что поделать, если у человека такое мироощущение? Я тоже когда-то показал трибунам майку с зачеркнутым конем.

C: Зачем?
Мы играли на Кубок против СКА. То есть другого армейского клуба. Но это уже неважно (улыбается). На следующий день в Интернете что-то невообразимое творилось.

C: Ваше мироощущение не приемлет ЦСКА?
ЦСКА – тот клуб, в котором я бы не очень хотел играть. Мне этого болельщики бы не простили.

C: У вас когда-то был свой пресс-атташе…
Ничего подобного. Вот еще одно подтверждение тому, что вокруг человека, более или менее интересного широкому кругу, создается некий миф.

C: Пребывание в таком пространстве не раздражает?
Если глубоко не копать, стараться не обращать внимания, то все плохое где-то в сторонке лежит и не воняет. Но некоторые слова, которые обо мне говорили, незаслуженные и несправедливые, просто злили. Правда, я старался на выпады корректно отвечать.

C: Конкретизируете?
Гвардис пришел в «Балтику». Ну не могло быть у нас никаких конфликтов. Мы даже ни разу не виделись, а он заявляет в прессе: «Бузникин – такой-сякой, не идет на компромисс, желает у нас на шее висеть». Я аж прямо и сел! Буквально за день до этого пришли к решению, которое устроило всех. Меня, получается, оклеветали ни за что. Потом он извинялся через третьих лиц. Но осадок остался.

C: Рука больше не тянется к перу и бумаге?
Нет, слишком много сейчас других забот.

C: В частности?
Пенсия на горизонте.

C: В каком плане?
Футболисты выходят ведь на пенсию.

C: Но им пенсия не полагается.
Вот! Поэтому и не до стихосложения.

Тот, кто под лампочкой

C: Кем видите себя после?
Я не хочу делиться своими наполеоновскими планами.

C: Но они – наполеоновские?
Да уж. На Берлин!

C: Часом, не тренером?
Тренерское дело – неблагодарное.

C: Зато творческое.
В определенных рамках.

C: А бывает творчество без рамок?
Смотря какие это рамки. Если нельзя руку свободно поднять, то лучше без них.

C: Хотя бы скажите, в футболе себя видите?
Вот это скорее всего. Мне от мира спорта никуда не деться.

C: Поэтому менеджмент осваиваете?
Моя специализация – спортивный топ-менеджмент. Не знаю, насколько мне это поможет. В нашей стране, кажется, образование никак не влияет на будущее. Каждая кухарка может руководить государством.

C: На кого сейчас намекаете?
На того, кто под лампочкой сидел (улыбается).

C: Вы еще остаетесь вице-президентом клуба любителей «Порше»?
Миф, который непонятно откуда возник. Да, я вроде бы как поршист, а с другой стороны, не вовлечен в клубную жизнь. В последний раз принял участие в выставке ретро-автомобилей в конце 90-х. К тому же не могу назвать себя автолюбителем.

C: Как так?
Я абсолютно равнодушен к другим автомобилям. Не могу понять, откуда такая тяга именно к «Порше». Еще в юности запала в душу и укрепилась на уровне подсознания. Но, кажется, догадываюсь: по уровню конструкторской мысли они лет на десять всех опережали и опережают. Если почитать историю, у них что-то около шестидесяти-семидесяти патентов. Как у Луи Бреге.

C: Кто это, простите?
Часовщик, который придумал, а другие переняли. Кроме Breguet, существует еще несколько старых мастеров: Vacheron Constantin, Patek Philippe…

C: Какую марку предпочитаете?
Breguet. К сожалению, у меня их украли. Новые сейчас не могу себе позволить. А вообще мечтаю купить старый «Порше» с воздушным двигателем.

C: Не приценивались?
Дорого. У меня такой был, но я его умудрился разбить. Я не гонюсь за модой. Если бы хотел просто красиво проехаться, купил бы «Ламборджини» или «Феррари».

Я свою Москву покорил

C: У Вас до сих пор просят автографы московские болельщики?
Ко мне люди иной раз подходят, представляются, благодарят за игру в составе «Спартака» и «Локомотива».

C: Как думаете, почему помнят?
Не знаю, вроде никогда не отличался результативностью. Да и школу прошел такую: приятнее отдать пас, чем забить самому. Но действовал полезно, старался сыграть нестандартно. Не то чтобы специально, просто это мои сильные качества.

C: Доводилось натыкаться на непонимание?
Сплошь и рядом. Даже играл правого хава. Семин заставлял обороняться, что получалось со скрипом. Но и он понимал, что атака для меня важнее. Там же, где давали свободу действия, я всегда раскрывался. Например, при Павлове в «Сатурне».

C: По-моему, вы и в «Шиннике» пересеклись.
Да, тогда опять вмешались нефутбольные дела, и мы потеряли неплохую команду.

C: Если бы не вечный околофутбол, иначе бы карьера сложилась?
Даже не представляю. Я много раз мог уехать, что и должен был сделать. Но каждый раз оставался. Так и не узнаю, правильно ли поступил.

C: Какие были варианты?
«Интер», «Милан», «Гамбург». Мне тогда только присудили «Стрельца» как открытию чемпионата. К слову, до меня награда так и не дошла. Может, он где-то засел по дороге?

C: Америка – миф?
Отнюдь. Как раз перед «Балтикой» возник вариант. Америка – особая страна.

C: Лучше?
Другая. У меня друг получил тамошнее образование и вернулся на родину. Конечно, волосы дыбом у него не встали, но состояние близкое к этому он испытал. Может, жить там комфортнее, но я вижу себя скорее в Европе, точнее в Италии, где море и тепло.

C: Чем тогда плох родной Краснодар?
Поменять Москву на Краснодар не то же самое, что Москву на Европу. Выбирая Краснодар, остаюсь в России, а это автоматом те же проблемы. Я, повторюсь, не люблю политику. Но иной раз хочется просто бежать отсюда.

C: Что удерживает?
Некуда! Думаете, в Европе сильно ждут? Мне когда-то Москва казалась безразмерной.

C: Мир для вас сейчас сузился?
Достаточно. Двенадцать лет назад чувствовал запах безграничных возможностей, а сейчас обоняние притупилось. По большому счету я свою Москву покорил. Теперь осталось самое трудное – выжить в ней.

C: Зачем жить там, где приходится выживать?
Резонный вопрос. Я сейчас должен определить дальнейший вектор. Жаль, думаю, нет другой планеты, где можно было бы спрятаться, чтобы никто не трогал. Но везде достанут. Придет водопроводчик, пожарный, коммунальщик…

C: Вы такой нелюдим?
Нет. Я, конечно, утрирую. Вот скажите, почему люди добровольно обрекают себя на заточение в машины, проводя за рулем практически половину жизни? Мы стали заложниками своих вещей, а они – нашими хозяевами.

C: За собой такое замечали?
В нашем мире тяжело быть исключительно свободным. Я тоже прикипел к обычным ценностям. Квартира, машина... Но человеку реально мало надо, чтобы почувствовать себя свободным.

C: Можете назвать себя свободным?
Я не могу сказать: «Не хочу жить здесь и так, а потому буду жить там и сяк». Потому что должен. Но на самом деле никому ничем не обязан. Для того чтобы принять какое-то поворотное решение, нужна сила воли. Но люди, как правило, слабы.

C: И вы, Максим?
В какой-то мере. Давит груз ответственности. Ладно, что-то в дебри залезли. Несмотря на это, я остаюсь оптимистом. Необходимо заставлять себя радоваться мелочам и спокойнее ко всему относиться.