Метод для Моцарта

Интересный расклад — первое большое интервью Черчесова совпало по срокам с, вероятно, самым пока сложным этапом в английской карьере Слуцкого.

Эта фраза звучит несколько курьезно — поскольку идет речь о совпадении двух вроде бы несовместимых вещей, интервью одного тренера и разгромного поражения другого. Но параллель все же уместна и вот почему:

Черчесова прошлый год часто критиковали за «эксперименты», определяя так постоянные изменения в составе, на который главный тренер сборной шел по необходимости. Этой осенью к нашему удивлению оказалось, что незаменимых игроков в этой сборной нет вообще — и это не проблема.

Точнее, почти нет. Поскольку на прямой вопрос о конкуренции набирающего силу Лунева с Акинфеевым, Черчесов ответил так, что стало ясно: вратарь «Зенита» — пока только номер два. А номер один и капитан команды — голкипер ЦСКА.

По всем остальным игрокам, позициям Черчесов так детально ответить не мог. Даже о паре Смолов-Кокорин, которую многие рассчитывают увидеть в атаке команды в осенних матчах. Встряска, которую Черчесов устроил зенитовцу, не включив его в заявку на Кубок конфедераций, пошла Кокорину на пользу. Этот прием, за который Черчесову прилично досталось в «Спартаке», когда он перевел в дубль многолетних лидеров Титова, Калиниченко и Моцарта, впоследствии был использован тренером во всех командах, где бы он не работал — включая «Легию». Происходило это, как правило, после громких поражений — и те, на кого Черчесов хотел рассчитывать в дальнейшем (на того же Пеева в «Амкаре»), реагировали на случившееся с пользой для себя. Те, кого он в составе не видел, больше в нем и не появлялись.

В разговорах, да и в интервью тоже, тренер часто использует оборот «кредит доверия» — применительно к футболистам. Объясняя этим те свои решения, которые не всем сразу кажутся понятными. Кокорин получал вызовы на сбор национальной команды, даже когда находился под огнем критики. Дзюбу звали каждый раз, несмотря на проблемы с коленом. Но всегда был предел, после которого дальнейшие вызовы становились невозможными — на время или навсегда. Таким образом Черчесов не только давал понять игроками, что доверие к ним не бесконечно, но и встряхивал коллектив — демонстрируя, что былые заслуги учитываются, однако перестали быть определяющим фактором.

Слуцкий, напротив, давно и прочно заслужил репутацию одного из самых консервативных тренеров. Сложилось это во многом благодаря короткой скамейке запасных — что в Самаре, что в ЦСКА, что в сборной — и отсутствию возможность работать на перспективу, в долгую. После разгрома от «Дерби» в последнем туре чемпион-лиги 0:5 тренеру, который всегда ставил во главу угла хорошие если не дружеские отношения с игроками, нужно было сделать какой-то неожиданный шаг. Что-то вроде того чем славится Моуринью, умудряющийся постоянно держать свои команды в состоянии контролируемого стресса.

То, что все чаще применяет по отношению к сборной Черчесов.

Интересно, попробует ли это Слуцкий в «Халле»?