Мы делили апельсин

На минувшей неделе в Доме футбола состоялось очередное заседание РФПЛ. За два часа был решен главный вопрос, который интересовал болельщиков: российский чемпионат будет показывать спутниковый канал. Но с государством придется делиться.

На тарелку

Алексей Шевченко

– Давайте не будем долго сидеть, – попросил Евгений Гинер, президент ЦСКА. Он сделал это предложение во время протокольной съемки, когда журналисты еще были в зале, и Сергей Прядкин, президент РФПЛ, очень сильно удивился.

– А сколько? Часа два, наверное, хватит, – предложил он. – Нормально ведь?

– Давайте, только час тридцать, – не согласился Евгений Леннорович.

В итоге встреча длилась чуть больше двух часов. До того как корреспондентов проводили в зал ожидания, прозвучало еще одно сообщение.

– На сегодняшнее собрание прибыли руководители почти всех клубов, – сказал Прядкин. – По неизвестной причине не приехали лишь из «Анжи». Я не знаю почему. Но они прислали доверенность на мое имя. Чтобы я проголосовал от их имени.

Обсуждали вопрос с телетрансляциями на следующий сезон. И за два часа ни о чем не договорились. Точнее, объявили, что российский футбол останется на спутниковом канале «НТВ-Плюс», но не рассказали, во что это обошлось компании.

– Сумма будет выше, – отметил Сергей Прядкин. – Но…

– Но не та, какую бы мы хотели, – добавил Роман Бабаев из ЦСКА. – Все-таки мы знаем, сколько получают чемпионаты Голландии, Польши, Франции. И рассчитывали примерно на такую же сумму.

– Осталось договориться только с государственным каналом, – снова перехватил разговор президент РФПЛ.

Тут пришло время задавать вопросы.

– О каких государственных каналах вы говорите, если права переданы «НТВ-Плюс»? – всполошились журналисты.

– Мы же всегда часть прав отдавали Первому каналу, – немного смутился руководитель.

Вопросы о передаче прав РФПЛ на проведение соревнований, о регламенте турнира и прочие мелочи ушли на второй план. Тем более что окончательное решение этих вопросов перенесено на 10 ноября.

Чьи в лесу шишки?

Елена Григорьевская

Официальных комментариев, объясняющих, почему при подписании договора о передаче прав на трансляции произошла заминка, не последовало. По слухам, интересы руководителей клубов премьер-лиги не совпали с интересами РФС.

Какую-то ясность в суть конфликта внес генеральный директор ЦСКА. «Речь идет о правовом казусе, – сказал Роман Бабаев в интервью изданию «Время новостей». – Согласно закону “О спорте”, коммерческие права принадлежат организатору соревнований, которым в данный момент считается РФС. Этот закон был принят при лоббировании бывшего президента РФС, нынешнего министра спорта РФ Виталия Мутко без согласования с клубами, которые, по сути, делают продукт, а также вопреки гражданскому законодательству РФ. Потому что если руководствоваться его логикой, то, к примеру, все доходы кинотеатров и театров должны принадлежать Министерству культуры. А РФС, ссылаясь на закон, считает, что может претендовать на эти права и получать определенное вознаграждение за счет коммерческой деятельности лиги».

Становится ясно, что камнем преткновения стала финансовая составляющая. Остается только гадать, в каких долях РФС предложил РФПЛ делиться. Но, судя по всему, представителей клубов премьер-лиги предложенный процент не устроил.

Разговоры о грядущих переменах в системе распределения прибылей в футбольных кулуарах велись давно. Одни утверждали, что новым генеральным спонсором чемпионата России станет страховая группа «Согаз», другие – что «Росгос­страх» продолжит партнерство с российским футболом и даже предлагает более выгодные контрактные условия. Третьи вообще предполагали, будто «Согаз» «вброшен» в информационное поле как раз для того, чтобы принудить «Росгосстрах» сыграть на повышение. Тогда же стали говорить о том, что Сергей Фурсенко собирается увеличить доходную часть бюджета РФС за счет заработков премьер-лиги и часть этой суммы направлять на нужды сборной. В частности, на выплату зарплаты голландскому главному тренеру.

Но все это лишь досужая болтовня и домыслы, если подобного рода информация не находит подтверждения лиц, непосредственно участвующих в процессе либо в переговорах.

Так или иначе, но в воздухе витает какая-то недосказанность – настолько все закрыто от посторонних глаз. С одной стороны, это правильно. Ведь лишние уши в таких вещах ни к чему. А с другой, почему бы в открытую не провести дебаты и не расставить все точки над i? Ни для кого не секрет, что РФПЛ с момента своего создания бьется за повышение доходности, а соответственно, за коммерческие интересы клубов, для большин­ства из которых выплаты от лиги в конце сезона – существенная прибавка к тем средствам, которые им выделяют местные администрации.

Скажем, Юрий Белоус в бытность свою президентом ФК «Москва» неоднократно высказывался по поводу несоизмеримо малых поступлений в общую казну от продажи прав на трансляции (напомним, «НТВ-Плюс» заплатила РФПЛ 96 миллионов долларов за четыре года, то есть по 24 миллиона в год). Юрий Викторович не изменил свою позицию, и сейчас уже в должности вице-президента «Локомотива» надеется на увеличение доходной части, сравнимой с аналогичными выплатами телевизионных компаний лигам Румынии, Польши, Турции. Заметим в скобках, не Англии, Испании, Италии… А тех стран, чей рекламный рынок в разы уступает российскому.

Ту же точку зрения высказывают и другие клубные топ-менеджеры. После окончания заседания в Доме футбола все они (не озвучивая конкретных цифр) отмечали, что новый контракт со спутниковым каналом еще не тот, на который рассчитывала премьер-лига, но уже значительно более выгодный.

– Мы пошагово решаем проб­лему, и определенный успех достигнут. Три года назад такие цифры казались бы фантастическими, но сегодня это не предел, – подчеркнул на пресс-конференции тот же Бабаев.

О какой сумме все-таки речь? По неофициальной информации, телевизионщики заплатят за право транслировать матчи следующего чемпионата (он продлится почти полтора года) около 50 миллионов долларов.

Можно понять разочарование руководителей клубов. Что толку в улучшении финансовых условий контракта с «НТВ-Плюс», если на выходе лига станет получать меньше, а не больше?