Невидимый айсберг

Pассуждения о турнире молодежных составов команд нашей футбольной премьер-лиги обречены быть достаточно праздными. Для подавляющего большинства. Даже для журналистов. Даже для комментаторов. Людей, которых – да! – футбол кормит. Я понимаю, что, делая такое признание, я малость подставляюсь. Однако это данность. Подавляющее большинство «смотрящих футбол» – этот турнир не смотрят.

Исключение составляет лишь невеликая толика болельщиков, которая смотрит ВСЕ. Но и она, эта небольшая часть, занята лишь своим собственным клубом. Болельщика «Спартака», который готов поехать на матч молодежной команды, совершенно не интересует молодежка «Зенита». И наоборот. Все это не опровергает, а, скорее, подтверждает тот факт, что турнир находится вне внимания большинства…

Лично я не видел матчей молодежного турнира уже лет пять. Ни одного. И не чувствую себя виноватым. Не собираюсь эту «невиновность» выпячивать. Но и покорно склонить голову на возможное обвинение: «Это, мол, ваша работа», – не согласен.

Потому что для этого (чтобы журналисты писали, а комментаторы комментировали) необходимо, чтобы жизнь наша, российская, была такой, чтобы знание нюансов этого турнира было необходимостью насущной. Чтобы это было настолько интересно ВСЕМ, что необходимость телетрансляций выплыла как бы сама собой. А газеты и интернет-сайты – тоже исподволь, незаметно, вдруг почувствовали, что просто перечисления результатов, даже без текущей таблицы – уже недостаточно…

А этого нет. У нас и матчи главных команд в большинстве случаев собирают лишь треть стадиона. Что тогда о молодежке говорить?

Кстати, не спешите в этом «недопиаре» винить Фурсенко, Прядкина, или кого бы то ни было еще из наших главных «футбольных дядей». Представьте ситуацию, что мы смотрим финал «Евровидения». Многие ли из нас будут, открывши рот, – смотреть это действие от начала до конца? Не финал даже? А со всеми, начиная с региональных, отборами? Кто-то будет, да? Много их? Телевизионные люди (те, кто влияет на составление программы), очень быстро поймут: таких – мизер. И не станут все эти отборы показывать. И не будут при этом ни героями, ни преступниками. Показывают то, что имеет интерес для широкого круга зрителей. И об этом же пишут. Все.

Кстати, это не только у нас так. Не надо думать, что это – один из срезов жизни российской. На Олимпиадах и то не всегда смотрят матчи утешительных финалов. Так ведь то – Олимпиада…

Это – отличительная часть жизни вообще. Теперешней. Раньше – было немного иначе. Теперь – так. «Погружение в глубину» – мало кто может себе позволить… Это грустно, конечно. Но грусть в данном случае выходит назидательная какая-то. «Мол, у меня объективно нет ни времени, ни возможности этим заниматься. А так – грустно, конечно»…

Вот так. Констатировал. А теперь все же постараюсь поискать что-то позитивное. Ведь жизнь, со всем ее теперешним сумасшедшим ритмом, с ориентировкой внимания лишь на весьма ограниченное количество ньюсмейкеров, с полным небрежением к тем, кто к этим ньюсмейкерам не относится – она ж все равно враз не изменится… Слишком она, эта жизнь, нынче «плотна». Слишком стремительна. Слишком потогонна…

Я думаю, что все то, что я описал выше, для начала следует принять как данность… Не примерять к 2018 году впрямую. Ведь все равно то, что происходит в молодежных командах, – во много раз больше касается клубов, чем всего нашего футбола в целом. Да, я согласен, что когда (лучше сказать – «если») во всех клубах с этим (да и со всем остальным) будет порядок, то футбол наш будет подниматься. Но до этого – семь верст пехом. Сначала надо с электрошокерами да бананами разобраться… Так вот, это данность. И первые, кого нюансы этого турнира должны интересовать – руководители клубов. Есть ли связка между первой командой и молодежной? Сколько человек сейчас «на прицеле»? На какие позиции? Как это влияет на трансферные устремления клубов в ближайшее (и не только) трансферное окно? Вот на такую позицию нам немедленно нужен дорогой (но готовый) иностранец? Или – «вот тот парнишка, который бегает в молодежке, при условии некоторого терпения через годик может эту позицию закрыть»? Дальше начинается разговор между тренером молодежки и тренером главной команды. Потом – между тренером главной и гендиректором. Потом – между гендиректором и президентом… Вот так, примерно. Варианты этой «политики», к слову, могут быть разные. Ананидзе в «Спартаке» начали постепенно подпускать к основе в возрасте весьма нежном. Но было видно, эта «постепенность» – просчитана. И расчет на него в перспективе – серьезный. Ионов в «Зените» – история другая. Канунников там же – третья. Динамовский Смолов. Бурлак в «Локомотиве». У каждого – своя история.

А мы из калейдоскопа этих историй складываем общую. Каждый – кто как видит. Но загонять именно эту историю на уровень национальной идеи я считаю ошибкой. Турнир наших молодежных команд – подводная часть айсберга. Специалисты (в основном тренеры, селекционеры) – за жизнью этого турнира следят. Настолько (и в таком разрезе), насколько руководство клубов считает правильным. Требовать, чтоб нам все это показывали в полном объеме – можно, конечно. Но потом «поданное нам» целиком не съедим. Надкусим – да отложим. Будет всему народу интересно – покажут и напишут.

И никого это плохо не характеризует, по-моему. Ни молодых футболистов, ни руководство клубов, ни народ. Это просто так, а не иначе. Порой появляется Щенников. Порой не появляется. Но прямой связи между «не появляется, потому что не пиарим», нет.

Пиар этого турнира не окажет (по-моему) решающего значения на то, к примеру, вырастет ли к 2018 году талантливый Козлов из «Спартака» в игрока национальной команды. Или те же Канунников с Бурлаком. И если наша сборная к тому времени не будет кадрово достаточно хороша, винить можно будет многих. Но только не доводом: «вот не освещается турнир как надо – потому про Козлова этого до поры и не знал никто». Неправда. Спецы (которых не полстраны, это правда) – знали. Давно. И про Канунникова знали – и тоже давно.

То есть тут нет прямой связи. Хотя искус поворчать есть – разве я спорю?

Опубликовано в еженедельнике «Спорт день за днем» №28 (27 июля — 2 августа 2011 года)