Ну спи, Серега!

...Я помню, пришел к нему в Ленинградскую областную больницу, что на Луначарского. Сергей Дмитриев травмировал мениск. И нам в палате пришлось долго разбираться, что это за травма такая. Тогда, в середине девяностых, интернета «всезнающего» еще не было. И Сергей, как всегда, со своей мальчишеской улыбкой объяснял: да черт его знает, дескать, бегать не могу, нога болит. Лежал на койке, заложив руки за голову. Хозяин палаты.

Человек все же известный. Чемпион СССР 1984 года. И в составе ЦСКА чемпион СССР 1991 года –когда был последний розыгрыш. В той больнице тогда всех игроков «Зенита» лечили. «Профильная».

Когда я наконец принес в газету, в которой работал, заметку «на медицинскую тему» – про травму игрока «Зенита», один из редакторов, женщина уже известная, сказала: «Ну с мениском ты более-менее разобрался, молодец». А такая же травма вроде была у Николая Ларионова, другого чемпиона СССР в составе «Зенита». Редактор была с ним хорошо знакома. Тоже пересеклись в больнице.

… Дмитриева судьба почему-то приводила в мою жизнь, а меня – в его. Они как-то приехали с вратарем «Зенита» к моему дому. И сказали, что то ли написали какое-то письмо, то ли просят выразить свою позицию на тему того, что игроки не должны снимать тренера. Это, мол, дело клуба. А тогда как раз руководство «Зенита» не продлило контракт с Павлом Садыриным, который вывел «Зенит» в высшую лигу чемпионата России (конец 1995 года). У Дмитриева уже была история с увольнением Садырина из клуба, в середине восьмидесятых. Когда тренера убрали после чемпионства и «головокружения от успехов». Писали тогда письма. Так же случилось спустя десять лет с лишним лет.

Он тогда уже был тертым калачом, прошедшим огонь и воду. Поиграл за границей...

Потом вообще была скандальная история. Я был главным редактором спортивного журнала. А коллега взял интервью у Сергея Дмитриева, в котором тот рассказал о том, как «Зенит» якобы сдал «Спартаку» заключительный матч чемпионата России 1996 года, чтобы красно-былые получили шанс оспорить титул в «золотой» дуэли с «Аланией». Сергей сказал даже, сколько денег получил вратарь «Зенита» за эту игру.

Скандал был жуткий. Девяностые – время свободы слова, разгула, я бы даже сказал. Журналист, взявший интервью, прятал кассету с записью разговора. Собирался КДК РФС. СМИ «кричали» разоблачительными статьями. Скандал общими усилиями замяли. Пострадал только Сергей Дмитриев – его надолго дисквалифицировали. Анатолий Бышовец, который возглавил «Зенита», невзлюбил Дмитриева. Просто конфликт у них вышел – личностный. Когда-то к тому же Дмитриев не перешел в «Динамо», куда его Бышовец звал.

Характер Дмитриева. Его искренность. Честность. Которая обязательно выходит человеку боком. Особенно, когда человек знаменит, узнаваем, харизматичен.

Но таких в спорте и любят. Не случайно Серега (его можно так было называть – он всегда давал понять, что давай, дескать, будет на равных, мне все равно, кто ты и что ты) еще и в «Спартаке» золото успел захватит в 1997-м. Его туда Олег Романцев позвал. Уже ломаного-переломанного. А у этого тренера такая чуйка у игроков...

И Валерий Лобановский приглашал его в сборную. Но там раскрыться опять-таки не позволили злополучные травмы. Они просто преследовали форварда. Причем в самый неподходящий момент. Из-за них не попал на чемпионат мира 1986 года, где сборная СССР была очень сильна. Дмитриев поехал на чемпионат Европы 1988 года, где наша команда сенсационно завоевала серебро, показав, как говорили тогда, «футбол ХХI века». Сергей не сыграл ни одного матча, но заслужил медаль.

Последний раз мы пересеклись не по телефону на странном мероприятии — оказались в... жюри Конкурса собак породы «Такса», который проводился на Васильевском острове в Петербурге. Это было года четыре назад. Вместе возвращались оттуда на такси, на север города. Выпили пива. Обсудили футбол. Дмитриев очень простой был в жизни. «Давай, – все время говорил, – конечно, звони!»

Потом он перестал отвечать на звонки. А сегодня умер от рака. В 58 лет.

«Нас чуть не с музыкой проводят, как проспимся.
Я рупь заначил – слышь, Сергей, – опохмелимся.
И все же, брат, трудна у нас дорога.
Эх, бедолага, ну, спи, Серега!»

...Как пел поэт.