Оборзели

«Оборзели» — это мы о себе, вот уже который раз в гостях вместо футболистов у нас представители других спортивных профессий. На разнообразие, знаете ли, подсаживаешься… Так же, как и на победы. Об этом нам и вам расскажет олимпийский чемпион Афин в беге на 800 метров Юрий Борзаковский. Но сначала все же о футболе…

Не о футболе в себе, а о себе в футболе

— Если я играю в футбол, то я сначала минут 10 втягиваюсь, а потом пошел голы забивать. А у них по 10–15 минут на какую-нибудь наигровку, и пока я соображу, что к чему, они уже переключаются на другое упражнение.

А так я чаще всего играю в нападении или полузащите. Мне проще получить мяч в центре поля, обвести одного-двух игроков и забить. На самом деле, когда мы обычно с ребятами играем на Песчанке, игра идет приблизительно час, и на протяжении первых 20 минут еще все живые, а потом у всех физическая форма начинает хромать, и спустя минут тридцать явно видно, что есть человек, который «перебегивает» всех.

Я нисколько не сожалею, что попал в легкую атлетику, потому что добился того, чего хотел. Я с детства мечтал стать олимпийским чемпионом, и все получилось. С другой стороны, футбол я тоже люблю, но это более травмоопасный вид спорта, и не знаю, что могло бы случиться, если бы я начал играть в футбол с детства. Возможно, вышел бы из меня какой-нибудь футболист, уж не знаю, профессиональный или непрофессиональный.

О лени и футболе

— Я бы не сказал, что по сравнению с легкоатлетами футболисты — слабаки. С точки зрения того, как они играют в футбол, как голова у них работает именно в футболе, они, конечно, сильны, ни один спортсмен не сравнится. Футболисты прекрасно знают свое дело. А вот физическая форма, может быть, не так хороша, как у легкоатлетов. Если позвать футболиста на легкую атлетику и сказать ему, чтобы он делал какие-то упражнения, для него это, конечно, будет непривычно, как и для меня футбол. Есть молодые индивидуумы, которые именно в физической форме мастера, а в игре теряются. А есть такие, которые, наоборот, в игре лучше смотрятся. Например, тот же Лоськов — в «Сатурне» лучше футболиста нет. Правда, он ведь в «Локомотив» сейчас вернулся… Ради бога, если человек хотел вернуться в прежний клуб — пожалуйста. Меня-то это никаким боком не касается. Бывают же в клубах играющие тренеры…

В России у многих команд проблемы с ОФП. Если взять какой-то зарубежный клуб, они общей физической подготовке уделяют очень много времени и сил, там есть тренеры, которые занимаются непосредственно этим. Поэтому выносливость зарубежных футболистов гораздо выше, чем наших. Еще, я думаю, наши футболисты ленивее своих зарубежных коллег. Может, большие зарплаты к этому привели? Не знаю, как объяснить, но мне кажется, если ребята захотят, то они смогут играть, и пример тому сборная России на чемпионате Европы. Гус Хиддинк потренировал ребят — и, видимо, они захотели, все получилось.

О раменском «Сатурне» и болении

— Я из Кратова и сейчас живу рядом, поэтому болею за «Сатурн». Я несколько раз бывал на их базе и даже играл там в футбол. Очень было приятно! Один раз я и вовсе тренировался с основной командой «Сатурна», и мне это дело очень понравилось. Было это в прошлом году, сразу после летнего сезона — буквально в сентябре. Дело в том, что я после сезона всегда играю в футбол. А мой тренер, Вячеслав Макарович Истратов, года два-три назад по просьбе нашего губернатора помогал «Сатурну» в ОФП. Тогда еще тренером был не Гордеев, а Гаджи Гаджиев. Потом Гаджиев ушел, и все разошлись, но тем не менее он все-таки позвонил Гордееву. Короче, насколько я помню, это была тренировка перед матчем со «Спартаком». Поиграли в квадрат, поделали упражнения — очень интересно было. Все упражнения я провел с ними, а когда уже пошла двусторонка «11 на 11», я играть не стал, потому что для меня это травмоопасно. У ребят мышление быстрее, чем у меня.

О чудесах генетики

— Меня часто сравнивают с темнокожими бегунами, потому что у нас похожи структура мышц и функциональные показатели. Еще вроде и спринтерские возможности хорошие, при этом я вынослив. Дело в немного другой структуре мышц — они у меня длиннее. От этого обмен веществ идет по-другому. Были тесты, нас проверяли на дыхательные дела, и я, несмотря на то что бегаю 800 метров, вынослив чуть ли не как марафонец. По времени, по интенсивности и по нагрузке могу выдержать больше, чем марафонец, допустим, при одинаковых условиях. Это редко бывает, чтобы было и то, и то. Поэтому, наверное, меня и сравнивают с марафонцами. А еще я могу задержать дыхание и просидеть под водой 3 минуты 40 секунд (улыбается).

И снова о чудесах — восстановления

— Все зависит во многом от подхода к тренировкам. Я обязательно занимаюсь гимнастикой, восстановлением после тренировок, массаж делаю. За всем этим слежу самостоятельно: за мышцами, чтобы не было каких-то микротравм. Потому что если возникает микротравма, потом она перерастает в травму и так далее. За последние 12 лет у меня не было ничего серьезного. Только в этом году, к сожалению, буквально перед чемпионатом Европы обострилась пяточная шпора. Но это не моя вина, с любым человеком может случиться. Поэтому пока что я завершил сезон. После чемпионата страны в Саранске я приехал на сбор в Чебоксары, там побыл два дня, а на третий была жесткая подготовительная тренировка к чемпионату Европы. Я ее провел, и у меня пошло воспаление стопы. Чтобы сильнее не травмироваться, я решил отказаться от участия в чемпионате Европы в Барселоне. Тем более это официальный старт, проигрывать там ни в коем случае нельзя, это же чемпионат Европы, даже не мира. Поэтому было лучше отказаться от старта и вылечиться окончательно, чтобы далее готовиться к чемпионату мира следующего года и, соответственно, к Олимпиаде.

Кстати, к разговору о травмах. После забега я снимаю кроссовки и бегу пару кругов босиком. Это для того, чтобы молочную кислоту выгнать из мышц и сразу их восстановить. Как правило, сразу прибегает корреспондент с микрофоном. Это неправильно. С камерой же он со мной не побежит. Поэтому я всегда говорю: «Десять-пятнадцать минут, ребят, и потом я подойду без проблем, дам интервью». И вот я 10–15 минут бегаю, чтобы мышцы восстановились, а потом — к журналистам.

О продолжении карьеры

— Меня как-то в интервью спросили, как я планирую дальнейшую спортивную жизнь, и я ответил, что, возможно, буду работать в федерации. Но это не значит, что я сейчас все брошу и уйду. Я просто продолжаю дальше заниматься спортом, выступать и потом уже, когда завершу карьеру (неизвестно когда), я пойду работать туда. У меня пока еще все идет вверх. Мне 29 лет, а люди бегают и до 35. Так что, может быть, я еще и на Бразилию смогу рассчитывать.

О юношеских Олимпийских играх

— Когда в 1998 году в Москве прошли юношеские Игры, очень много детей начали заниматься спортом. И я думаю, если в Сингапуре Игры пройдут так же хорошо, это тоже будет большой плюс для детского спорта. Тогда в, 98-м, у нас соревнования прошли на очень высоком уровне. Для меня лично это было удивительно. Представляете, я вышел в «Лужниках», а там тысяч шестьдесят народу точно было. Для 18-летнего парня это было вообще шоком. Рев трибун производит впечатление, когда ты бежишь и выигрываешь, тем более если выигрываешь красиво. Я прилично выиграл 800 метров, на последних 100 метрах привез чернокожему кенийскому бегуну в районе 20 метров. Это, конечно, раззадоривает молодых ребят, которые занимаются легкой атлетикой. Они тоже стремятся к подобному.

О прозвищах и пристрастиях

— Юрка-эфиоп — так меня называли. Это прозвище придумала мой тренер — Вера Михайловна Мирошниченко. Но я говорил, что я не эфиоп, а кениец. Мне просто больше нравились кенийцы (смеется). Эфиопы более слаженные, что ли, а кенийцы все худые. Я на тот момент был очень худой. Я и сейчас худой, а тогда был совсем худенький и больше походил на кенийца, да и сейчас похож, а если меня еще и в черный цвет покрасить! (Смеется.)

О сбывшейся мечте

— У меня был дневник тренировок, он даже сохранился сейчас где-то, и там я рисовал пьедестал. На первом месте стоял я, на втором месте — Кипкетер, мой кумир, на третьем — Нильс Шуман. Это было еще до Олимпиады-2000, когда немец Шуман стал олимпийским чемпионом. На рисунке я не ошибся, как нарисовал году в 98-м или 97-м, не помню точно, так в 2004-м все и случилось, только вместо Шумана был Мулаудзи Мбулаени из ЮАР. Тогда это просто была мечта. К Кипкетеру я относился с уважением, и психологически его было очень сложно побороть. В 1997 году я сидел у знакомых и смотрел по телевизору, как человек устанавливает мировые рекорды на одних соревнованиях, на вторых. В 97-м он четыре раза пытался побить мировой рекорд, пробежал четыре раза по 1,41. Это были вообще колоссальные бега. И спустя буквально три года, в 2000 году, в Сиднее я бегу с ним. Для меня это был вообще шок, я не понимал, как такое может быть. Я смотрел его рекорды по телевизору, а теперь выхожу с ним на дорожку. Психологически это очень сложно перебороть. И вот пошел период с 2000 по 2004 год, когда мне надо было всю свою психологию поменять, чтобы не бояться его с точки зрения спортсмена и попытаться как-то обыграть. И у меня получилось! В 2003-м я выиграл у него на чемпионате мира: он был четвертым тогда, я — вторым. В 2004 году зимой я обыграл его в серьезном старте, коммерческом, но очень сильном, здорово мы пробежали в Стокгольме 800 метров, за 1,44. А когда уже на Олимпиаду поехали, я понял, что можно его обыгрывать, хотя и понимал, что он находится в лучшей физической форме, чем я. Просто, может, опять же я его психологией задавил. За 300 метров он, Мбулаени и Бунгеи быстро включились в финиш, а я не пошел с ними, постепенно начал раскручивать, раскатывать и включился на полную катушку только метров за 120 до финиша, а им в конце, метров за 50, стало тяжело — я их достал и обогнал.

О несбывшейся мечте

— У меня есть мечта — поставить мировой рекорд. Были моменты, когда можно было это сделать, но смысла не было. Потому что, чтобы установить мировой рекорд, надо из себя выжать практически все. Ради мирового рекорда можно было бы рискнуть карьерой, можно было отдать два года мировому рекорду и потом закончить со спортом. Поэтому лучше я отбегаю эти 15 лет или больше, но при этом буду выглядеть на уровне 1,42–1,43 и выигрывать чемпионаты мира, Европы и так далее. Это будет лучше, чем поставить мировой рекорд. Тот же Кипкетер — мировой рекордсмен, но не олимпийский чемпион, он был третьим и вторым.

О психологии в жизни и спорте

— Психология — очень сильная вещь. Можно «убить» взглядом, поведением. Ты выходишь на дорожку, и ты абсолютно спокоен. У Кипкетера это получалось идеально, он даже рот не открывает, носом дышит. Некоторые волнуются, сердце колотится, они потеют, а этот стоит просто, как будто вышел погулять. В этом помогает аутогенное воздействие на себя. Лежать на дорожке, накрывшись полотенцем, — это как раз аутогенное воздействие, я так ухожу в себя, психологически настраиваюсь перед стартом — отвлечение от всего, настрой только на бег. Этому нужно учиться. У меня получилось. Любые ситуации жизненные можно преодолевать именно психологически. Мой тренер — очень сильный психолог, он и был главным учителем. Когда в 2006 году я попал в сложную жизненную ситуацию, на меня это очень сильно надавило, потому что со всех сторон полилось много грязи. Я старался держать себя в нормальном состоянии, тренер тогда нанял психолога. Сказал, что он будет работать с нашей группой, но я понимал, что он нанял его для меня. Вся наша группа в количестве 10 человек проходила тест. Результат показал, что, несмотря на то что случилось, у меня показатели по тесту выше всех в группе. То есть ребята психологически гораздо слабее меня даже в такой ситуации. Тренер очень удивился. И тогда он успокоился по поводу всех дальнейших стартов, понял, что я смогу преодолеть это и дальше буду выступать без проблем.

О тактике бега

— Я, как правило, ничего не считаю, а думаю над тактикой. То есть не считаю, а просчитываю. Просчитываю, что произойдет дальше, на втором круге или на первом, как мне себя повести, чтобы выйти вперед, успеть догнать, выиграть и так далее. Как правило, об этом думаешь во время бега, и ни о чем другом. У некоторых спортсменов есть такая ошибка: они бегут и думают о времени: «Что-то быстро я начал первый круг, на второй у меня сил не хватит». Психологически сами на себя давят, мышцам становится тяжелее. Поэтому лучше отвлечься. Если не получается отвлечься на тактику, лучше бежать и на трибуны смотреть, вдруг тебе кто-то машет. Это гораздо лучше помогает. Сейчас был такой пример на чемпионате России в Саранске. Парень из моей группы, Женя Шармин, был третьим. ­Бегун очень хорошо готов в этом году, он мог быть и вторым на чемпионате страны, за мной. До этого он тоже бегал на чемпионате России, иногда даже не попадал в финал, несколько раз в финале был последним — его подводила как раз психология. Но тут мы с ним перед стартом договорились. Я ему говорю: «Жень, ты встаешь и ведешь первый круг». Он говорит: «Я не могу». Я говорю: «Нет, ты встаешь и ведешь. По-другому у тебя никак не выйдет, иначе ты опять проиграешь». Он с горем пополам встал и повел. И вот эта боязнь — он пробежал первый круг и даже не понял, что повел. Он бежал, оборачивался. Я четко за ним держался и чуть ли не подсказывал ему на ухо. Шармин прибежал третьим. Это для него нереальный успех, он мог попасть на чемпионат Европы, если бы у него был норматив. Но, к сожалению, мы слабо пробежали по времени. Тем не менее он завоевал бронзу на чемпионате страны, и это очень круто для него.

О счастье

— На афинском пьедестале был такой момент: я думал о сыне и еще о том, что, возможно, это единственный такой миг в жизни, что это пришло и сейчас происходит, что я стал олимпийским чемпионом. Возможно, это вообще никогда не повторится. Нахлынули эмоции и как-то слезы полились сами. В эти минуты я был абсолютно счастлив. Потом я сошел с пьедестала и понял, что еще четыре года впереди.

О хобби

— Сейчас мои сыновья Ярик и Лев у бабушек гостят на дачах, и если у меня выходной, я могу с друзьями отдохнуть, «подиджеить» в клубе. Музыку я слушаю совершенно разнообразную, под настроение, от наших 60–70-х годов и до техно. Среди российских исполнителей любимая песня «Клен» — ВИА «Синяя Птица». В клубах я играю или tech-house, или deep-house. Это мое хобби. Я выступаю в Жуковском или в Москве, когда приглашают, или на выездах. Я играю года с 2003-го, начал даже раньше, чем Сычев или Нигматуллин. Некоторые диджеи занимаются этим, чтобы заработать, но мне это не нужно, я этим занимаюсь просто для себя и для друзей. У нас многие легкоатлеты начали поигрывать — Болт начал, кто-то еще из спринтеров. Но лучше, конечно, выиграть на чемпионате мира, чем, например, отыграть классный по накалу концерт. Это несравнимо! Музыка — это отдых, хобби и море позитива без напряга. Я же не нервничаю, когда играю. А на соревнованиях есть какой-то мандраж. Правда, сейчас уже нет. Но все равно спорт — это работа.

Об образовании

— В ПТУ меня мама попросила пойти. Я закончил девять классов, и все родители в 90-х годах говорили своим детям: «Все, иди учись или иди работай». Я пошел учиться. Вначале я пошел на автослесаря, но мама меня потом переписала на газоэлектросварщика. Просто в слесарях были переполненные группы (смеется). На практике я сваривал стальные двери, мангалы и так далее. А сейчас я разве что суп могу сварить (смеется). Я до женитьбы варил супы брату и сестре. Я самый старший в семье, и все было на мне. Родители были на работе, и приходилось готовить самому. Коронное блюдо — щи из кислой капусты. Раньше капусту квасила бабушка, а сейчас мы покупаем ее в магазине. Качество щей не страдает, я покупаю хорошую капусту.

Училище я закончил с отличием, параллельно еще учился в школе, закончил 11 классов, пошел учиться в Институт физкультуры и закончил его в 2003 году. С тех пор я на дорожке бегаю.

О семье

— Если есть свободное время, я всегда стараюсь уделять его семье. С женой мы познакомились в ПТУ, она училась на портного-закройщика. Я даже называл ее тогда швеей-мотористкой! (Смеется.) Как-то я пришел к ней домой, и меня узнала ее мама. «Ты жил в Кратове»? — спрашивает она. Я отвечаю: «Да, жил, когда маленький был». В итоге оказалось, что мы с женой ходили в один детский сад, а потом я переехал из Кратова в Жуковский, а они позже переехали. И после судьба нас свела в училище, мы начали встречаться, поженились и вот живем до сих пор. Жена и сейчас шьет на досуге, но теперь у нее появилось и другое увлечение. Она профессионально занимается фотографией, делает портретные съемки. Но я не люблю фотографироваться, потому что не могу пять часов сидеть на месте и позировать. Когда жена кого-то фотографирует, я сразу из дома ухожу.

О насущном

— Я получаю обычную зарплату, стипендии от Олимпий­ского комитета и на это живу. Но эти стипендии сравнимы с зарплатой любого обычного человека в России. Это нормально, я привык к этому, особо деньгами не разбрасываюсь, живу, и мне хватает на меня и на семью. Я не жалуюсь.

Все деньги мира не заработаешь! У нас сейчас был разговор с моим другом Андреем Родионовым, пока мы ехали к вам на эфир. Он говорит: «Ты завершил сезон, денег не заработал». Ну не заработал и не заработал, так получилось в этом году, значит, в следующем будет лучше. Я не думаю о деньгах, когда бегаю, я бегаю в свое удовольствие. Я понимаю, что это работа, это заработок, но если задуматься о деньгах, это на голову сильно давит. Когда выхожу на старт, я не думаю: «Сейчас срублю бабок». Я просто встаю, и мне просто надо выиграть соревнование. Я отношусь к этому как к соревнованию. Поэтому я не завидую футболистам, хотя зарплаты у них очень высокие, есть премиальные и так далее. Конечно, легкоатлетам обидно. Не мне, а вообще легкоатлетам в целом. Потому что они пашут дай боже, и я думаю, если им сделать такие зарплаты, как у футболистов, люди будут пахать еще сильнее — по три тренировки в день — и показывать нереальные результаты. Я думаю, и спорт поднялся бы. Но, к сожалению, в России популяризация футбола гораздо выше, чем легкой атлетики, и так будет всегда, было всегда, и это не поменять…