Олимпийская чемпионка Наталья Антюх: Манеж Газпрома хороший, отношение персонала отвратительное

Про Наталью Антюх начали потихоньку забывать. Некоторые болельщики даже думают, что 35-летняя бегунья уже завершила карьеру. Это далеко не так! Чемпионка Лондона никуда не уходила. Она тренируется в Петербурге и ждет, когда наших легкоатлетов амнистируют. Корреспондент «Спорта День за Днем» узнал, почему Антюх не нравится в новом манеже на Крестовском острове и кем ей приходится прыгунья в длину Дарья Клишина.

Надежда умерла 17 июня

— Пока ничего не могу сказать о завершении карьеры. Я продолжаю тренироваться, — сразу же заявила Антюх.

— Вам обещают, что российских легко­атлетов снова допустят до соревнований?
— Ничего не обещают. Конечно, мы рассчитываем, что все наладится. Не может быть безнадеги. Должны как-то решить этот вопрос.

— Как вы считаете, Всероссийская федерация легкой атлетики выполнила все требования?
— Я не знаю таких тонкостей. У меня такая же информация, что и у вас. Навряд ли скажу вам что-то новое (улыбается).

— Президент ВФЛА Дмитрий Шляхтин вам хорошо знаком?
— Он пришел зимой, поэтому общение с ним было минимальное. Не сравнить с Валентином Балахничевым (бывший президент ВФЛА. — «Спорт День за Днем»), под чьим руководством я много лет трудилась в сборной России.

— С Балахничевым поддерживаете отношения?
— Я с ним не созваниваюсь, но если вижу, то всегда подойду и поговорю. А как по-другому?

— Может быть, есть обида, что при Балахничеве наша легкая атлетика дошла до такой грустной жизни?
— Тогда можно на всех обижаться. В сложившейся ситуации нет одного виноватого.

— Вы чувствовали на себе косые взгляды иностранных спортсменок?
— Как мы можем их чувствовать, если нас никуда не пускают?! (Улыбается.) А в России никаких соревнований не планируется. Даже про «Русскую зиму» не слышно. Мы просто тренируемся.

— Это ведь еще влияет на ваши заработки?
— Естественно, когда были международные коммерческие старты, у нас была возможность еще что-то получить помимо зарплаты от города и федерации.

Мотивация на тренировках, конечно, теряется, но к летнему сезону мы готовились с надеждой: а вдруг нас пустят на Олимпиаду?

— Когда умерла надежда?
— У меня — 17 июня. Тогда первый раз сказали, что мы никуда не едем. Через три дня должен был начаться чемпионат России в Чебоксарах. Но у меня внутри все говорило, что ничего хорошего уже не будет. Интуиция меня не подвела.

— Тогда особенно сильно высказывали недовольство прыгунья с шестом Елена Исинбаева и бегун Сергей Шубенков. Вы же, напротив, хранили молчание.
— Я вообще ничего не хотела обсуждать. Ранее была научена тем, что многие журналисты выворачивают слова наизнанку. Поэтому я решила вообще не общаться на столь горячую тему.

— Когда узнали, что прыгунья Дарья Клишина выступит в Рио, вы не пожалели, что не тренировались где-нибудь в Европе?
— Я не хочу обсуждать этот вопрос. Место для тренировок — личное право каждого человека.

— В каких отношениях вы с Дарьей Клишиной?
— Просто встречаемся на сборах. Не дружим. Даша — как бы это сказать... сородич по команде (смеется). Не знаю, как еще назвать. Здравствуй, Даша! Здравствуй, Наташа! Вот и все общение. Необязательно в сборной все должны быть подругами и друзьями.

На арене не расчесываться!

— Вы сейчас больше тренируетесь в Петербурге или Москве?
— Раньше я жила на два города, но после Олимпиады в Лондоне осела в Петербурге. Тренируюсь в легкоатлетическом манеже Газпрома на Крестовском острове.

— Нравится?
— Манеж хороший, отношение персонала отвратительное.

— Почему?
— Там как в армии! Я, правда, военнослужащая. Так что могу сравнить. Даже в армии нет такого отношения.

— Что это значит?
— Чтобы туда попасть, надо пройти кордонов пятьдесят. Выполнить все их условия. Например, в манеже висит объявление: «Дорогие барышни, нельзя расчесываться на арене. Только на кафельном полу».

— Волосы мешают.
— Точно. Читаем далее: «Выход на арену строго со спортивными бутылочками». Другая тара под запретом. То есть я не могу зайти в манеж с обычной пластиковой бутылкой воды.

— Вам объяснили, чем она помешает?
— Такой порядок. Или вот, например, в манеже требуют переодеваться и сдавать вещи в гардероб.

— Что в этом плохого?
— Я хочу переодеться, но свои вещи убрать в сумку.

— Боитесь, что их украдут?
— Это мои вещи. Я имею право делать с ними что хочу. Мне отвечают: «Вы должны соблюдать наши внутренние правила». Я же не тащу вещи на себе. Не вхожу в куртке в манеж. Но все равно меня не пускают — не сдала вещи в гардероб, который не несет за них ответственности. Какое-то сума­сшествие!

— Занятия в манеже платные?
— Для нас, членов сборной России, они бесплатные. Я тренируюсь шесть раз в неделю, время удобное — с 10 утра до двух дня. Сам манеж хороший. Дорожка меня полностью устраивает. Есть другой странный момент. В манеже еще есть восстановительный центр, сауна, бассейн, но нас туда не пускают. Я даже писала письмо на имя депутата Николая Валуева, чтобы он помог разобраться. 15 декабря пришел ответ из Спорткомитета, что «в ближайшее время устранят все недоделки и введут в эксплуатацию».

— Прошло уже десять месяцев...
— Когда манеж передавали легкоатлетам, я была на приемке от лица всех спортсменов. И какое мы сейчас видим отношение? Мне противно! Я начинаю сразу заводиться на эту тему, слишком больной для меня вопрос.

В поиске себя

— Сколько времени можно заниматься в манеже?
— Круглый год, но летом он нам не нужен. Там проходит вся зима. Начинаем тренироваться, когда осенью портится погода. Правда, бывает, что манеж закрыт из-за соревнований по борьбе, хотя он является легкоатлетическим. Сейчас появилась информация, что манеж могут закрыть, потому что там будет аккредитация футболистов перед чемпионатом мира. И где нам тогда тренироваться?!

— До появления газпромовского манежа что вы делали?
— Занимались на Зимнем стадионе, где нестандартные, очень крутые виражи, но мы там выросли. И там никогда не было такого отношения, как в манеже Газпрома. Родители не могут прийти посмотреть, как занимаются их дети!

— Почему?
— Не пускают. Не положено. Многие дети после такого отворачиваются от легкой атлетики. Ребенок хочет тренироваться и чтобы это увидели его родители. Я помню, как со мной ездила мама. И сидела на трибуне, ждала и смотрела, что я делаю. В манеже Газпрома все не так. Многие родители могут тогда сказать: «О, нет, так не пойдет. Мы тогда найдем другой вид».

— Чем вы хотите заняться после завершения карьеры?
— Пока ничего не могу сказать. Я в поиске себя.

— Вы видите Елену Исинбаеву президентом ВФЛА?
— Почему бы ей не попробовать? Может, вместе с ней соберется молодая команда, которая что-то изменит.