Олимпийский чемпион Олег Голованов: «Матвиенко понюхала и ушла»

Олег Голованов — чемпион Олимпиады в Риме 1960 года. Вместе с напарником Валентином Барейко он стал первым в соревнованиях по академической гребле среди экипажей-«двоек». Спустя несколько лет после этого триумфа он возглавил сборную СССР. Сейчас олимпийский чемпион на пенсии. Помогает молодым спортсменам советами и переживает за судьбу родного вида спорта в России. О трофейной лодке под названием «Адольф Гитлер», римских монахинях, неутешительных прогнозах на Лондон-2012 и многом другом Олег Голованов рассказал в интервью «Спорту».

У вас тут пахнет туалетом

— Когда мы с вами договаривались об интервью, вы прочитали целую лекцию о том, как все плохо в российской гребле.
— Конечно. Вот смотрите, мы гоняемся на гребном канале на Крестовском острове на тысячу метров. А олимпийская дистанция — две тысячи метров. А теперь вопрос: что мы отрабатываем здесь? На Олимпийские игры в Лондоне у нас получили лицензию всего два экипажа со всей великой России — «четверка» и «одиночка». Но нет никакой гарантии, что они попадут в финал, не говоря уже о медалях. Это очень печально. Раньше чемпион СССР мог как минимум претендовать на призовое место на Олимпиаде.

— Что изменилось?
— Негде готовиться. В Москве просто исчезло 11 баз. У нас поменьше, но тоже много.

— Пару лет назад о проблемах старейшей гребной базы в России «Знамя» много писали и говорили. Что-то изменилось в лучшую сторону?
— Нет. Мы там до сих пор живем на аренде. Хотя два года назад писали письма во все инстанции, какие только можно. Деньги есть только на то, чтобы оплатить аренду, свет, воду, уборку помещений, — и все. А ведь нужно еще платить зарплату тренерам, вывозить спортсменов на сборы. Весь мир тренируется два раза в день — до работы и учебы и после. У нас ничего этого нет.

— Город совсем не выделяет сред­ств на развитие и поддержку гребли?
— Департамент физкультуры и спорта финансирует только гребную базу «Стрела». Она тоже испытывает проблемы, но гораздо меньше, чем остальные.

— Почему у «Стрелы» такое привилегированное положение?
— Считается, что это школа ШВСМ (Школа высшего спортивного мастерства. — «Cпорт»), а остальные клубы никого не интересуют. Отсюда отсутствие конкуренции. Олимпийский чемпион — это штучный продукт. Массовых чемпионов никогда не будет. В ГДР в свое время все силы бросили на развитие гребного спорта, и то им не удавалось все выигрывать. Олимпийский чемпион выбирается из тысячи. Сейчас массовости нет. Я не говорю о каких-то бешеных цифрах. Было бы на старте по пять соперников — уже хорошо.

— Сколько спортсменов сейчас занимается греблей в Санкт-Петербурге?
— Сразу после войны, в 1946 году, в первенстве города участвовало 600 человек. К 1980-му дошло до 2,5 тысячи. В прошлом году выступало 120 человек, а в этом я уже не подсчитывал. Больше гребут ветераны, чем молодые.

— С губернатором пытались связаться?
— Да, приходила как-то Матвиенко, понюхала, сказала, что у нас тут пахнет туалетом, и ушла. Больше мы от нее ничего не слышали. С новым губернатором пытались выйти на связь, но пока не получилось. Понятно, что у него и без нас забот много.

В России убивают традиции

— Что больше всего запомнилось на победной для вас Олимпиаде?
— Мы приехали туда побеждать. Целенаправленно готовились к Олимпиаде и нисколько не сомневались, что сможем выиграть. Хотя самоуверенность не самое лучшее, что может быть перед такими стартами, но у нас был серьезный аргумент — на всех тренировках мы показывали очень высокие результаты. Так и получилось. В предварительном заезде мы улетели вперед быстрее всех. Но потом договорились, что пока не стоит так безрассудно выплескивать свою энергию, и уже в полуфинале шли с той скоростью, которая бы нам просто позволила выйти в финал. Там мы стали вторыми. А у нас еще была сложность. Лодка, которая пришла к нам прямо в Рим, оказалась с небольшим дефектом — плохо рулилась. По ходу соревнований нам пришлось переделывать руль и привыкать к нему. Плюс там мы впервые столкнулись с новой разметкой в виде шаров, державшихся на воде, — как в плавательном бассейне. До этого были вымпелы над головой, крепившиеся на канатах.

— Радовались, когда, несмотря на все эти трудности, победили?
— Мы тренировались утром и вечером, а днем работали на заводе. Радовались, конечно, но без ликования, не прыгали и руками не размахивали. Мы просто это заслужили своим трудом.

— Что интересного увидели в самом Риме?
— Мы жили в резиденции папы римского, а переводчика у нас не было. Во время обеда нас обслуживали монашки, и нам приходилось объяснять им, что мы хотим поесть. Если кто-то хотел курицу — изображал, как она кудахчет, машет крыльями. Молоко показывали, как будто доят корову. А молоко там было просто чудесное. К тому же стояла жара под 30 градусов. Поэтому к концу обеда у нас каждый раз стол был заставлен пустыми молочными бутылками. Вот такие у нас были развлечения.

— Сейчас много разговоров о патриотизме. Что значит патриотизм для вашего поколения?
— После войны спорт у нас быстро возродился. Это сейчас у нас ничего, кроме футбола и хоккея, нет, а тогда занимались всем, чем угодно. Тогда бандиты тоже были, хотя сейчас, конечно, больше и по телевизору их все время рекламируют. Спорт позволил нам уйти от этого. Постепенно возвращались с войны тренерские кадры, футболисты, хоккеисты, боксеры и гребцы. Из Германии наши гребцы везли трофейные лодки. Не картины, не одежду, а лодки для гребцов, для клубов! Вот что такое патриотизм. Вы представьте — 20-метровая «восьмерка», а они ее везут через пол-Европы! Одна лодка называлась «Адольф Гитлер». Эту надпись сразу закрасили и написали сверху «Крокодил».

— С напарником Валентином Барейко часто видитесь?
— Сейчас уже редко. Он болеет, старые болячки сказываются. Питание раньше было небогатым, а состоятельные люди и тогда не гребли, и сейчас не будут.

— Зато в Англии греблей занимаются даже представители королев­ской семьи...
— Потому что там традиции, их надо сохранять и поддерживать. А у нас традиции убивают.

— Смогут ли наши спортсмены побороться на Олимпиаде за медали?
— Вряд ли они что-то смогут сделать. Хотелось бы, чтобы я ошибся, но сейчас это нереальный результат. Слишком высокая конкуренция. Сейчас гребут все, даже Африка.

— Чем сами сейчас занимаетесь?
— Пытаемся отстоять свой клуб «Знамя». Помогаю ветеранам, молодежи что-то подсказываю. Не то чтобы я ее тренирую. Просто придешь, посмотришь, что-то увидишь и скажешь об этом. Я же заслуженный тренер СССР. Я все время с греблей. Каждое утро я просыпаюсь и думаю о том, что можно сделать для того, чтобы лодка летела.