Олимпийский чемпион Валерий Каменский: «За мемуары садиться рано»

Что можно написать о Валерии Каменском в короткой вводке? Как охарактеризовать его в двух словах? Не знаю. Слишком многообразен был на льду этот левый крайний. В хоккее он мог все: забивать, ассистировать, защищаться, драться и творить незабываемые шедевры. Его карьера развивалась стремительно. Едва достигнув совершеннолетия, Валерий заиграл за родной «Химик». Оказавшись в звездном ЦСКА, не стушевался. А спустя некоторое время весь мир заговорил о великолепной, завораживающей игре в пас тройки Каменский — Быков — Хомутов.

Не затерялся он и в НХЛ: несмотря на наличие в «Колорадо» (а ранее — «Квебеке») таких монстров, как Сакик, Сундин, Форсберг, много лет был одним из его лидеров. Завершать карьеру 37-летний Валерий приехал домой, в скромный Воскресенск, где вместе с другим воспитанником местного хоккея Германом Титовым вытащил со дна турнирной таблицы свой «Химик», позволив тому играть на высшем уровне как минимум сезон. А еще Каменский очень хороший человек. По крайней мере, так отзываются о нем бывшие партнеры.

Дважды бриллиантовая нога

— Воскресенск, откуда вы родом, — небольшой, скромный городок. Откуда там столько хоккейных самородков?
— Был у нас такой — Озеров. Он построил стадион, ставший одной из главных достопримечательностей города. Все мальчишки моего поколения прошли через хоккейную школу. Спасибо Николаю Семеновичу Эпштейну и всем начинателям, кто создал условия для появления хороших тренеров. В Воскресенске так повелось, что заканчивавшие карьеру воспитанники приходили работать с молодежью. Хотя, черт его знает, может, хоккейная аура есть в этом городе… (Улыбается.)

— Свой первый матч за «Химик» помните?
— Как же! С «Динамо» встречались. Мандраж был жуткий. Понимал, что много времени не дадут, но шанса ждал. Оказаться на льду с игроками, на которых во время обучения в ДЮСШ смотрел как на идолов, было чем-то непередаваемым. Помню, вышел в тройке с двумя Сергеями: Одинцовым и Карповым.

— Какие задачи могли ставиться перед командой, когда год за годом в чемпионате доминировал ЦСКА?
— Побеждать в каждом матче, подняться как можно выше в таблице. Такой девиз был у всех. Естественно, на московские клубы настраивались по-особому. Это и определяло класс «Химика».

— И вдруг через три года вы становитесь армейцем…
— Помню, мы с Александром Черныхом спешили на тренировку. Ехали из Малаховки, где в институте учились. На дворе май, время шло к отпуску. Настрой на отдых. Забегаем во дворец, а нам с порога: «Вас ждут в военкомате». Переглянулись с Сашкой, плечами пожали и поехали. Встретил нас полковник Овчуков, который работал в ЦСКА: «Завтра на сбор ЦСКА. С утра быть в Железнодорожном!». Владимир Филиппович Васильев (тренер «Химика» 1982–1992 годов. — «Спорт») развел руки в стороны: «Что я, ребята, могу сделать? Езжайте. Если получится, оставайтесь в ЦСКА». Утром были в Железнодорожном. После оформления документов нас повезли в ЦСКА на присягу. Потом всех выстроили, наказали в конце июня явиться на тренировки. «Отныне вы игроки армейской команды», — сказали нам.

 

— Легендарная тройка Каменский — Быков — Хомутов — сиюминутное вдохновение Тихонова или долгий творческий процесс?
— До меня со Славой и Андреем играл Александр Герасимов. В 1987 году у него начались проблемы со спиной, и как раз перед «Рандеву-87» (серия между сборной СССР и НХЛ. — «Спорт») с краю попробовали меня. У нас сразу пошло. Даже не знаю чего тут больше: стечения обстоятельств или умения Виктора Васильевича.

— Ту тройку помнят до сих пор, а защитников, выходивших с вами, — похуже…
— Они постоянно менялись. Играли Гусаров, Стариков, Стельнов, царствие ему небесное…

— В 1992 году в Альбервиле вы могли пополнить коллекцию золотых олимпийских наград, но…
— В Швеции перед Кубком Канады я сломал две кости на левой ноге. После операции уехал в Квебек, который меня уже задрафтовал, на реабилитацию. Я мог поехать, но не хотел подводить команду. Не был готов. Пришел в себя, когда Олимпиада закончилась. В звене Быкова на моем месте играл Юра Хмылев. Финал смотрел в Канаде по телевизору. Было радостно за победу и грустно, что не праздновал с ними. Но это спорт…

— Из-за ноги не задался и энхаэловский дебют…
— Со своей «бриллиантовой» ногой я провалялся шесть месяцев. Шла середина сезона. Едва восстановился — в пекло. С корабля на такой бал прыгать тяжело. Поэтому старт вышел смазанным. Только втянулся — ломаю другую ногу. Да елки-палки! Настроение препоганейшее! Спасибо семье, жене, болельщикам. Поддержали меня, клуб дал шанс. После таких травм в себя приходишь тяжело.

— Тренеры «Квебека» канадский вариант КБХ создать не пробовали?
— Понятия «звено», к которому мы привыкли в Союзе, в НХЛ того времени не было. Сочетания всякий раз менялись. Я выходил и с Сакиком, и с Сундиным, и с Ноланом, и с Майком Риччи.

Грязный Ульф

— Вы один из немногих наших, кто не тушевался в энхаэловских драках. Откуда навыки?
— Характер такой — проигрывать не люблю.

— А ваши взаимоотношения с Ульфом Самуэльссоном как начались?
— Еще во время чемпионата мира в Берне в 1990 году он мне не понравился. Обыгрываю его, он колено выставляет. Кулаки в ход пускать не стал. Зачем? Засадил головой в лоб, он и сполз. Первооткрывателем стал. До меня никто до такого не додумывался (смеется). Он вообще любил коленки свои рекламировать. То же самое во встрече с «Рейнджерс». Опять я обыграл, а он в последний момент свое колено. Хорошо, ногу убрал, иначе без колена остался бы. Так не угомонился же! После свистка клюшкой меня по ноге треснул. Ну я и послал его по-русски… в нокаут. Ульфа вся лига не переваривала. Защитником он был хорошим, но грязным, бил исподтишка: то ткнет, то толкнет. Его стиль, его работа — выводить ведущих игроков из себя. Каждый делает на льду, что умеет. Самуэльссон умел это.

— За кружечкой пива потом не доводилось обсуждать ледовые перипетии?
— Нет (смеется), не доходило до этого. В «Рейнджерс» мы пересекались: я только пришел, а он уходил. Несколько раз катались вместе, но старое не вспоминали. Игра — одно, жизнь — другое. К тому же, когда момент отыгран, остываешь. Ребята о нем нормально отзывались: адекватный, говорят, дружелюбный парень.

— Во встречах «Колорадо» и «Детройта» массовые драки случались чуть ли не через раз. Доводилось участвовать?
— То, чем мы занимались, — не драка. По-настоящему дерутся командные бойцы, когда выходят один на один и бьются в кровь. А толкаться, пихаться, обниматься, бороться — это другое. К тому же в СССР нас делам рукопашным не учили.

— Зато Патрик Руа никогда не отказывал себе в этом удовольствии. Говорят, он вообще человек с кучей странностей…
— Патрик — парень горячий. Ужасно не любил проигрывать. Вратари вообще особенные люди. У них другой настрой на игру. Когда эмоции перехлестывают, хочется выпустить пар, который порой приводит к массовому «пожару». Великий игрок должен уметь все. Руа разговаривал со штангами, перешагивал синии и красную линии. У каждого свои заморочки. Я, например, после хорошего матча старался перед следующей игрой таким же образом спланировать день. Сыграешь плохо — наоборот. Шнурки завязывал с определенной ноги.

— В магию чисел верите?
— Ну как сказать… Просто бывают моменты, что диву даешься. Все главные успехи в хоккее ко мне пришли, когда на спине был номер 13. Виктор родился 13 января, Полина — 13 марта. Берешь билет на самолет или в театр — попадаешь на 13-е место или 13-й ряд. В серии билета «13» всегда попадается. Квартира только не 13-я…

— Ваш гол флоридцу Ванбисбруку до сих считается одним из красивейших в НХЛ. Можете вспомнить, как создавался шедевр?
— Гусаров вытянул на себя двух игроков и отдал мне пас вразрез, когда я оказался перед воротами. Шайба запуталась в ногах, и с ходу бросать было неудобно. Думаю: надо исхитриться, грех упускать момент. Пришла единственная мысль: бить с разворота промеж ног. Крутанулся — гол!

— Такие шайбы — вдохновение или случайность?
— Импровизация. Во время игры ты всегда думаешь. Хотя к любой задумке нужно мастерство.

На Каменского денег не дают

— А в «Амбри-Пиотте» как оказались? По рекомендации Быкова, который играл в чемпионате Швецарии?
— Хоккей есть хоккей — выходи и играй. Зачем рекомендации? После НХЛ ничего не страшно. Шел локаут, и агент подобрал вариант. Играл против Славы, хоть и звучит это непривычно. В Швейцарии я познакомился с Александром Сергеевичем Якушевым, который тренировал «Амбри». До сих пор в Альпах много друзей. Часто зовут в гости.

— Вам не говорили, что с Якушевым у вас очень похожи голоса?
— Нет, первый раз слышу (смеется).

— Почему после «Колорадо» у вас не заладилось?
— Все как-то сумбурно вышло. В клуб надо вливаться сразу. У меня процесс затянулся. Опять же — травмы… В «Рейнджерс» я перешел со сломанной рукой. Хотя, может, просто команды не мои…

— Почему не удалось продолжить карьеру в «Эвеланш»?
— Это уже к генеральному менеджеру и главному тренеру вопрос.

— Наблюдал за вашей послеколорадской карьерой. С выходами один на один будто отрезало. Даже на прощальном матче Фетисова не забили Бродеру…
— Такие периоды бывают. Ну не идет шайба — хоть расшибись. Тут главное — руки не опустить, а работать с утроенной энергией. Рано или поздно удача вернется.

— А ваш полуторагодичный перерыв перед возвращением в «Химик» с чем был связан?
— Устал от хоккея. Морально устал. Много лет на первых ролях отыграл в «Колорадо», а потом эта ситуация с «Рейнджерс»… В «Далласе» с тренером не сошлись, в «Нью-Джерси» — тоже. Мой стиль им не нравился. Пошел какой-то психологический надлом. Появились мысли заканчивать. Нужно было остановиться, все переосмыслить. Вот и взял этот тайм-аут. А потом поступило предложение «Химика». Захотел помочь родной команде остаться в суперлиге, и своего мы добились.

— После того как «Химику» финансовые трудности не позволили выступать в КХЛ, от других клубов предложений не было?
— Пока нет.

— Неужели под имя Каменского денег тоже не дают?
— Не-а. В стране кризис. Большие, казалось бы, непотопляемые компании становятся банкротами. Тяжело…

— Большинство энхаэловских ветеранов сейчас занимаются каким-либо бизнесом. А вы?
— Некоторое время назад купил здание, сейчас сдаю его в аренду.

— В пору кризиса какие действия в секторе недвижимости лучше предпринимать?
— Если есть свободные деньги — самое время покупать. Надо переждать. Кризис когда-нибудь кончится. Если свободных денег нет — тогда не знаю (смеется).

Теперь рыбачу только с берега

— А с автомобилями как быть? «Бентли» свой продали?
— А откуда вы знаете, что у меня «Бентли»? (Смеется.)

— Работа такая…
— Нет, пока не продал. Уже больше полугода пытаюсь. Накатался, а у людей деньги закончились… Кризис…

— А как дела у воскресенской «Волги»?
— Вроде жива. Она у меня стойкая. А вот кто на ней ездит — даже не знаю…

— В России часто бываете?
— Обычно каждое лето. В этом году пока не получилось. Но, может быть, приеду. А так — на неделю-две выбираюсь за «Газпром» поиграть. Новый год обычно встречаю дома.

— Как дела у сына Виктора?
— Учится. Осталось два года. Параллельно играет за колледж и юниорскую команду Walpole Express. Старается. Еще чуть-чуть и придется выбирать: образование или хоккей.

— Как проводите свободное время?
— Активно. Теперь его много (улыбается). Люблю поиграть в теннис или с семьей куда-то выбраться, на природу например. Каждому дню нужно радоваться и проводить его с пользой.

— На рыбалку ходить не опасаетесь?
— Нет, конечно. Столько воды с тех пор утекло. Двенадцать лет мне было, когда я за тем пескарем потянулся и упал в прорубь. Где-то минуту бултыхался. Благо друг рядом был, вытащил. Даже испугаться не успел. Быстро добежал до дома, мама спиртом растерла, сделала горячую ванну. С тех пор рыбачу только с берега.

— Есть книга, фильм или стихотворение, с которыми вы ассоциируете себя, свою жизнь?
— Жизнь спортсменов похожа. Пока такой книги не попадалось. Ее надо просто написать…

— Не планируете?
— Надо детей вырастить, потом за мемуары садиться. Еще есть силы принести пользу хоккею.