Персона. Двукратный олимпийский чемпион Алексей Касатонов: «Не такой уж я великий игрок, чтобы быть плохим тренером»

Не сказать, что я волновался. Преследовало какое-то другое странное чувство. Мое первое интервью с хоккеистом — и сразу Алексей Касатонов! Легенда, наблюдая за игрой которого в детстве, моментально забывал обо всем. А когда легенда тут, рядом, видимо, и появляется то самое странное состояние — пограничное между грезами и реальностью.

Чем больше человек добился в жизни, тем меньше у него самомнения. Уже после первых фраз понимаешь: Алексей Касатонов достиг многого. Однако жизнь продолжается, и двукратный олимпийский чемпион, пятикратный чемпион мира мечтает о новых горизонтах. Сейчас коренной петербуржец пробует себя на тренерском поприще. Его подмосковная «Рысь» идет в лидерах высшей лиги.

После утренней раскатки, когда команда мыслями находилась за столом, Алексею Викторовичу пришлось повременить с трапезой. Ближайшие полчаса его кормили исключительно вопросами.

Родители берегут даже крошки

— Часто бываете у родителей в родном Петербурге?
— Хотелось бы чаще. Мама с папой — коренные ленинградцы, пережившие блокаду. Бабушка рассказывала о тех жутких временах. Каждый день, прожитый в блокаду, — подвиг и кошмар одновременно. Холод, голод, страх бомбежек — ежеминутная борьба за выживание. Несмотря ни на что, бабушка сохранила и вырастила сыновей: моего отца Виктора Федоровича и дядю Валерия Федоровича. Бабушки, к сожалению, уже нет с нами. Отец и мама до сих пор бережно относятся к каждой крохе хлеба.

— У многих успешных игроков — Касатонова, Буре, Овечкина — родители спортсмены. Генная предрасположенность помогает?
— У детей спортсменов больше возможностей бывать на тренировках, в залах. Смотрят, привыкают… А в советское время к тому же с этим была напряженка. Когда мама или папа — атлет, это был своего рода пропуск. Моя мама играла в волейбол за ленинградский «Спартак». До сих пор дружит с одноклубницами.

— В хоккей вас привели родители?
— Они видели меня пловцом. Меня же тянуло в хоккей. Ломать себя не стал и сменил бассейн на лед.

— Прошли годы, и вы сменили СКА на ЦСКА.
— Я привлекался в юношеские сборные. Был чемпионом мира среди молодежи. Словом, на виду… Спустя год после прихода в ЦСКА Виктора Васильевича Тихонова поступило предложение, от которого не отказываются.

— Говорят, ваша мама мечтала, чтобы сын оказался у Тихонова…
— Она прекрасно понимала, что ЦСКА — это мечта, путь в сборную, путь к вершинам хоккея.

— ЦСКА был суперклубом. Что ни игрок, то звезда, символ нашего спорта! Тяжело было стать частью легенды?
— Когда общался с Михайловым, Петровым, Харламовым, Балдерисом, волновался, даже стеснялся немного. С тем же Михайловым, который на 15 лет старше, ты в любом случае не можешь общаться на равных. Дистанция была. По имени-отчеству и с огромным уважением! Даже не в возрасте дело. Заслуги были несоизмеримы на тот момент. В советском хоккее работала система: когда приходит молодой, ветераны берут над ним шефство. Я был подшефным Харламова и Цыганкова. К тому же игравших за ЦСКА Славу Фетисова, Сергея Макарова, Ирека Гимаева, Сергея Старикова я уже знал по «молодежке». Так что влился плавно.

Соревновались во всем

— Вашим первым партнером по обороне был ведь не Фетисов. Виктор Васильевич долго прикидывал, прежде чем появилось легендарное звено?
— Тихонов задумал ударную пятерку: Фетисов — Бабинов в обороне и в атаке Балдерис — Жлуктов — Капустин. Меня отрядили в пару к Геннадию Викторовичу Цыганкову. Когда в родные клубы потянулись Сергей Капустин и Хельмут Балдерис, Тихонов стал искать варианты. Сперва пришел Крутов, потом Ларионов. Впервые нас объединили на Кубке Канады — 1981. Мы и Кубок выиграли, и канадцев в финале разгромили — 8:1. В общем, еще долго не расставались.

— В 1980-х болельщики готовы были носить вас на руках. Было от чего зазнаться?
— Перед кем? Перед Фетисовым? Гимаевым? Почти все время мы проводили на сборах. Зазнаваться было просто не перед кем.

— Как вообще лечили в ЦСКА звездную болезнь?
— Так симптомов не было! В ЦСКА чем выше звезда, тем приземленней. Харламов, Лутченко, Петров, понимая степень своего таланта, были напрочь лишены «звездняка». Спокойные, уравновешенные, доброжелательные.

— С Фетисовым за звание лучшего защитника на чемпионатах мира и других турнирах соревновались?
— В ЦСКА конкуренция была во всем: когда бегали, когда тренировались, даже на разминке. Постоянно доказывали: лучший именно я. Врожденное чувство клуба. Без здоровой конкуренции нет прогресса.

Не дали подраться с Линдросом

— Ваша дорога в НХЛ была тернистой. Я вот посмотрел справочники, вам даже за фарм-клубы пришлось поиграть…
— Просто у первой волны уехавших были проблемы с адаптацией. Поэтому со мной решили подстраховаться. Не для того же Лу Ламорелло (генеральный менеджер «Нью-Джерси») вытаскивал меня из Союза, чтобы мариновать в фарме. Когда Лу понял, что я готов, сразу поднял в «основу».

— Зато потом был Матч всех звезд. Переход в «Анахайм» повлиял?
— «Утки» только появились в НХЛ и решали другие задачи. Меня пригласили на роль лидера, дядьки. Вот и оправдывал авансы (улыбается).

— А воссоединение с Фетисовым в «Нью-Джерси»… Было приятно вновь играть со старым партнером или хотелось проявить себя самостоятельно, дабы болельщики не воспринимали пару Фетисов — Касатонов как имя нарицательное?
— НХЛ по пониманию и по стилю — другой хоккей. Больше — бизнес. Моя философия: у тебя есть партнер, ты должен играть для него, на него, с ним, за него. Чем больше ты делаешь для команды, тем выше твои показатели. Не бывает по-другому. Остальное — за бортом.

— Вспоминается ваша драка с Эриком Линдросом. Из-за чего сцепились?
— Как всегда: кто-то кому-то не уступил — и пошло-поехало. Разогнаться нам не дали — судьи подлетели. Матчи между «Филадельфией» и «Нью-Джерси» были принципиальными. Линдрос находился в расцвете сил. Уступать никто не хотел.

— Часто приходилось драться? В СССР ведь это было не принято. Практики никакой?
— Практики действительно не было. С профессиональными бойцами никому не рекомендую биться. С силовыми нападающими — всегда пожалуйста. Когда освоился, почувствовал себя в своей тарелке — хотелось и подраться. В 1990-х в НХЛ это только приветствовалось: болельщики ревут, в команде уважают.

— Сегодняшние россияне к энха­эловским дракам готовы лучше?
— Сейчас сами по себе драки уходят. Правила сильно ужесточили, уменьшили количество грязи. Ударил — дисквалификация. Хоккей европеизировался. К канадской жесткости прибавились европейское мастерство и командная игра. В плей-офф вы видели драки? Так, единичные случаи…

Если бы не убийство Сыча

— Завершали карьеру в ЦСКА потому что в НХЛ не заладилось или изначально решили повесить коньки на армейский гвоздь?
— Так сложилось. У Виктора Васильевича был тяжелый период. Я тоже думал: «Что дальше?» Словом, одно к одному: он пригласил, я согласился. Год отыграл и получил предложение от Валентина Лукича Сыча (президент Федерации хоккея России 1994–1997 гг. — «Спорт») стать вместе с Борисом Александровичем Майоровым менеджером сборной по Северной Америке. Но случилась эта трагедия… Убийство Сыча изменило мою жизнь. Многое могло сложиться по-другому.

— Тяжело было перестраиваться? После каждодневного изнуряющего труда, эмоциональных игр — бац, и пустота.
— Начался чемпионат мира в Финляндии. Потом Олимпиада-98 в Нагано. Устраивали летние лагеря в Америке для энхаэловцев. Скучать не приходилось.

«Рысь»: прыжок в КХЛ

— Вы долго были менеджером сборной. Тренером начали работать только сейчас. Не решались или не хотелось?
— Ситуация не позволяла. Рос сын, которому я должен был дать образование. Сейчас, когда он самостоятельный, зарабатывающий себе на хлеб человек, я могу спокойно вернуться на родину.

— Почему выбрали «Рысь»?
— Получил интересное предложение. Подумал: новая команда, новые возможности, повод вернуться домой. Чего отказываться?

— Чувствуете себя на своем месте?
— (Смеется.) По крайней мере чувствую себя комфортно.

— Есть стереотип, что из великих игроков не получается больших тренеров…
— Не думаю, что я такой уж великий был игрок. Надеюсь, тренер из меня получится куда лучше.

— На КХЛ «Рысь» замахивается?
— Это одна из причин, по которой я согласился прийти в клуб.

— Как вам новая лига? Чувствуете разницу с прошлым сезоном или то же самое?
— Мне сейчас не до КХЛ. Я в другой лиге, и мои заботы о другой команде (улыбается). Интересным был и прошлый чемпионат, и текущий захватывает. О внутренней системе я мало знаю. Вот когда «Рысь» появится в КХЛ, во всем разберусь.

— Ваша идея вновь поставить Бориса Миронова на коньки?
— Скорее, идея моего появления в «Рыси» принадлежит Борису. Миронов искал ситуацию, при которой он мог продолжать играть. Договорились, что решим после «предсезонки». Миронов находился в хорошей форме, а сейчас прибавляет с каждым матчем. Я очень рад, что у нас на льду и в раздевалке такой лидер. Помогающий к тому же мне — как играющий тренер.

Главное, что есть у Быкова, — Захаркин

— Поддерживаете отношения с бывшими партнерами по пятерке?
— Чаще пересекаемся на торже­ственных мероприятиях. Отмечали юбилей нашей пятерки, семьями встречались на 50-летии Фетисова. Отлично провели время.

— Кстати, о семье, раз Год семьи за окном. Где и чем живут ваши домашние?
— Жена — домохозяйка, хранительница или, скорее, раздуватель семейного очага. На днях приедет из Америки, обустроим тут быт и решим некоторые вопросы. Мы 30 лет вместе. Живем душа в душу. Вместе выбирали хоккейные пути: и в Америку, и назад. Сын работает в США в компьютерной корпорации. К спорту душа у него не лежала.

— Для сборной вы человек не посторонний. А с Быковым даже вместе играли. Что такое он отыскал, чего не могли найти другие все эти 15 лет?
— Захаркина (смеется). Быков сам об этом говорит. От Третьяка был получен карт-бланш, на команду выделили деньги. При Стеблине такого не было. Вячеслав аккумулировал в себе победный советский хоккей и европейский тренерский опыт. Человеку с «евромышлением» легче найти язык с энхаэловцами.

— Тренеры-диктаторы отмирают?
— В мировом и европейском хоккее давно другие отношения в схеме «тренер — игрок». Но у нас пока не Европа…

— Многие считают, нашей сборной нужен грозный силовик, чтобы соперникам неповадно было травмировать лидеров.
— Грязная борьба была, есть и будет. Наши команды побеждали за счет коллективного хоккея, когда мы сами двигаемся и двигаем в правильном направлении шайбу. Должна существовать заряженность на победу. Хамство и грязь существуют, чтобы ломать игру. Надо терпеть. Ради победы. Мы с Фетисовым тоже старались «выводить» игроков силовым приемом, жесткой игрой, жесткой опекой. За тем же Гретцки носились по площадке. Других средств против звезд не придумано.

— Изменились жизненные приоритеты Касатонова-игрока и Касатонова-тренера?
— Полная самоотдача во всем, что делаешь. С возрастом это ярче понимаешь.

— Осталась ли у вас нереализованная мечта?
— О-о-о! (Смеется.) Хватает этого добра. Хочу состояться как тренер. Еще… (пауза) хочу тренировать в КХЛ команду родного города. Просто сейчас, на фоне поражений СКА, могут неправильно истолковать… Но это мечта. Не сегодня она родилась, не завтра ей претворяться в жизнь. Просто хочется быть на родине, в Питере!