Пирожки с автографом

Легендарный зенитовский администратор Матвей Соломонович Юдкович (фото слева), обожаемый многими поколениями питерских футболистов, бесподобный рассказчик и хранитель клубных традиций, был удивительно похож на народного артиста Ростислава Яновича Плятта. Их сходство просто поражало, сегодня Мотя, как звали своего любимца зенитовцы, запросто мог бы выступать на конкурсах двойников. Но в те времена они еще не проводились. В те времена и чартеров для футболистов не было, летали на матчи обычными рейсами.

Ближайший друг администратора, бомбардир и мастер веселого розыгрыша Владимир Казаченок в самолете садился обычно рядом с Юдковичем и слегка тому завидовал: Мотя мгновенно засыпал и не скучал в дороге.

Стюардесса, раздавая ужин, вдруг замерла возле Матвея Соломоновича и не могла отвести от него взгляд. Казаченок мгновенно разгадал происходящее:

— Ну что вы смотрите? Да, знаменитый артист Ростислав Плятт! Летит на гастроли. Устал, наверное. Вы бы ему принесли кофе, только не тот, чем нас потчуете, а свой. Да пирожков домашних, вместо тех тощих курочек.

Красавица сорвалась с места, перестав раздавать трапезу пассажирам, и, вернувшись через пару минут, начала сервировать столик мирно посапывавшего администратора. Тот проснулся от возбуждающих запахов и, будучи человеком опытным, мгновенно сообразил. «Казик, это ты! Что ты ей наговорил?» — гневным шепотом вопрошал друга, жертвой розыгрышей которого уже не раз становился.

«Кушайте, Матвей Соломонович, и благодарите друзей за заботу», — с преувеличенной церемонностью ответил форвард. Друзья, закусив домашними пирожками и угостив товарищей по команде, пребывали в превосходном настроении. Мотя приготовился вновь ко сну. Оба еще не знали, какое испытание готовит им судьба в очаровательном лице доверчивой стюардессы, которая вскоре вновь появилась в самолете и подошла к зенитовским легендам. «Ростислав Янович, — молвила девушка, застенчиво улыбаясь, — командир корабля просит ваш автограф. и еще один для меня, пожалуйста».

Юдкович бросил на Казаченка взгляд, впоследствии охарактеризованный Владимиром Александровичем как бешеный. «Мотя, ты ведь не можешь нервировать командира корабля», — невозмутимо отреагировал бомбардир.