Правила Полякова

До конца розыгрыша второго Кубка Гагарина осталось всего ничего —первого апреля стартуют полуфинальные серии. Цена судейских ошибок растет с каждым следующим раундом. Например, год назад именно в полуфинале тогдашний гендиректор магнитогорского «Металлурга» Геннадий Величкин рассказывал о хоккеистах своей команды, плачущих из-за ошибок арбитров. «Спорт» встретился с начальником Департамента судейства КХЛ Александром Поляковым и узнал его мнение по многим спорным моментам.

Разница в судействе

Мы уже много говорили, специально собирались, объясняли тренерам: невозможно сказать судье, чтобы он что-то пропускал. Во-первых, сам судья не поймет, чего от него требуют, а во-вторых, не будут этого понимать и игроки. Главное — не нужно давать удаления «по предположению».

Когда начинается игра, рефери должны по первым движениям, по первым столкновениям понять, какой уровень удалений они выберут. Это все определяет. Но это не связано с тем, чтобы реже или чаще штрафовать игроков. Все зависит от того, как команды начинают играть. Он ведь тоже знают судей, представляют, чего от них ждать. И если за какие-то нарушения командам выпишут по паре штрафов, они должны понять, что этого делать нельзя, что за это они будут играть в меньшинстве. А значит — могут пропустить шайбу, проиграть матч и вылететь из плей-офф.

Вообще, команды сами прекрасно понимают, что такое плей-офф и что такое овертайм. И если нарушение очевидно — не дать его судья не может.

Весь сезон мы готовим команды к плей-офф. Это начинается еще на предсезонных турнирах, когда судьи объясняют командам: произошли такие-то изменения, за такие-то нарушения теперь полагаются следующие наказания… Идет постепенное обучение. Повторюсь, если в плей-офф и уменьшается количество штрафных минут, то это скорее вызвано осторожностью команд и строгим соблюдением ими правил.

Бесконечные овертаймы

Лично мне это нравится. А зрителям, думаю, — тем более. Они могут на арене в перерыве сходить покушать, а потом вернуться и продолжить интереснейший вечер. Да, игрокам и тренерам приходится тяжело, но если в следующем сезоне мы добавим перерывы между играми — получится вообще здорово. Всегда должно быть что-то новое, потому что хоккей не стоит на месте, он развивается. При этом я не согласен с тем, что буллиты — это лотерея. Все-таки, это единоборство между вратарем и полевым игроком — кто лучше себя проявит. Это тоже игра, практически маленький период.

Изменение правила нахождения в площади ворот

Как было раньше? Очень часто игрок полностью находился в площади ворот или стоял в ней одной ногой. Забивались голы, и руководители команд каждый раз спрашивали: почему в этом эпизоде шайба была засчитана, а в этом — нет? Почему все так субъективно? Почему в одной ситуации нападающий якобы мешает вратарю, а в другой, всего лишь чуть-чуть сдвинувшись, — нет? Лига ответила: «Хорошо, давайте избавимся от субъективизма». И запретила полевым вообще заходить во вратарскую. В итоге возникли другие претензии. Мол, игроки теперь не могут бороться на пятачке. А в НХЛ такие голы засчитывают. Вспомнили даже знаменитую «золотую» шайбу Бретта Халла в финале Кубка Стэнли 1999 года между «Далласом» и «Баффало». Нападающий тогда, вроде бы, находился одним коньком во вратарской площадке, но судьи засчитали гол. В итоге, перед следующим сезоном НХЛ отказалась от этого правила, разрешив полевым игрокам при определенных условиях заезжать во вратарские владения.

Вот и нашей Лиге пришлось сказать: «О’кей, давайте все вернем, раз уж не «по­шлó». Но тогда решения будут принимать судьи на льду, без видеопросмотра». Вообще, просмотр площади ворот появился не так давно, лет десять назад. Клубы тогда были со всем согласны, но появились лишние паузы, отмены голов и так далее. Сейчас же мы пришли к общему пониманию. Да, все происходит в движении, принять решение, понять, есть ли помеха голкиперу, находясь на льду, непросто. Но главное, что мы с руководителями клубов выработали совместное решение.

Хотя, конечно, первый месяц регулярного чемпионата выдался не самым приятным. Появлялись различные статьи, интервью… Не слишком хорошо, что пришлось менять правила игры прямо по ходу сезона. Такого, вообще-то, быть не должно. Но с учетом поднявшейся дискуссии, думаю, Лига оперативно приняла верное решение. И в итоге, это решение дало ­положительный результат: взятия ворот теперь отменяют гораздо реже. Судьям-то «отбирать» голы у игроков незачем, они просто следят за исполнением правил. И теперь рефери со спокойной душой могут засчитывать «правильные» шайбы.

Видеогол-судья

Введение судей видеоповтора поначалу не очень одобрялось руководителями клубов. Говорили: как же так, мол, местные судьи наверняка будут «помогать» своим командам. На самом деле, могу сказать, что они отработали сезон очень хорошо, фиксировали все очень четко. К судьям видеоповторов не было никаких претензий, они все делали правильно.

Сложно сказать, оказывается ли на них давление. Полагаю, что им, конечно, тяжеловато работать дома и принимать в каких-то моментах решения не в пользу хозяев площадки. Но я им на сборе говорил, что, если шайба в воротах, и ее там видно, никакой руководитель клуба не сможет заставить их отменить гол. Ему всегда можно ответить: «Вот картинка, все по правилам. Или заходите и отменяйте гол сами».

Будущие нововведения

Пока рано говорить, что именно изменится перед следующим сезоном. Мы готовим определенные новшества, наверняка и ИИХФ некоторые пункты правил изменит. Но ничего кардинального вроде не планируется.

Задумка с объявлениями, которые делают сами судьи, — хороша. Так делают в НХЛ, но я пока ничего точно не могу сказать по этому вопросу. Мне важнее убрать шероховатости в правилах, подкорректировать что-то. Но это не значит, что мы не озабочены популяризацией судей. Кое-что уже делается. Например, на своей странице на официальном сайте лиги мы выкладываем видеоразборы спорных моментов. Это очень полезная вещь. Пока технология не до конца отшлифована, но процесс идет, мы развиваемся. Еще я планирую поднять исторический пласт хоккейного судейства. Думаю, займусь этим уже после плей-офф, летом. Плюс к тому, в различных изданиях выходят интервью с судьями, так что все знают, как выглядят рефери, как они работают.

Милош Ржига

Поначалу с ним приходилось действительно тяжело. Потому что у нас такого раньше не было. Да, и кричали, и обзывались, и руками махали, и за майки хватали (кстати, сейчас всего этого стало гораздо меньше), но так как Милош, не действовали. Даже не очень понятно, как его наказывать. Я не говорю об очевидных моментах, вроде удаления до конца матча за брошенную планшетку. Пусть он и говорит, что она у него выскочила — так не выскакивает. Но что поделать, такая уж у Ржиги методика работы, так он вытаскивает команду из эмоциональной ямы. Вот только судьи не могут забывать о второй команде, участвующей в матче. Оба соперника должны находиться в равных условиях.

Могу сказать, что сейчас с Милошем стало гораздо проще общаться. Он понимает, что вполне может получить штраф, например, за затягивание времени. Каких-то эксцессов не возникает. Ну, дали ему две минуты в конце регулярного чемпионата — нормально. Хотя, конечно, применять санкции не хочется ни к какому тренеру. Мы стараемся сначала предупредить. Другое дело, что зрители не знают, о чем беседуют судья и тренер. Вот им и кажется, что Ржига просто «поливает» арбитра. На самом деле, нет. Я, когда судил, общался с ним. У Милоша просто такая метода: ты подъезжаешь к нему, чтобы объяснить происходящее на льду, а он в ответ задает тебе вопросы. Спрашивает, что случилось три минуты назад, что пять… Это неправильно. Судья не должен вступать в дискуссии. Он может только объяснить текущее решение.

Леонид Вайсфельд

У нас нет любимых или нелюбимых комментаторов. Да, Вайсфельд сам в прошлом судья, он очень хорошо понимает и саму игру, и работу арбитров. Зрителям это интересно. Возможно, нам хотелось бы, чтобы Леонид поменьше раскрывал некоторые нюансы нашей работы, но не мы нанимали его на работу, чтобы указывать, о чем говорить, а о чем нет. Это его личное мнение. И вот тут, порой возникают не самые приятные моменты. Я говорю не о трактовке правил — на эти ошибки, если они происходят, мы сразу обращаем внимание, и они быстро исправляются. Рабочие моменты, не страшно. Другое дело, когда он не только применяет в трансляции свои знания, а еще и прикидывает, как бы в той или иной ситуации поступил сам. Но ведь это не значит, что так должны делать все.

Например, он говорит: «Сейчас было несколько удалений в одну сторону, значит, скоро будет хотя бы одно — в другую». И, если так и происходит, все начинают думать: «Откуда он знал? Наверное, арбитр «придумал» штраф». Хотя там на самом деле было нарушение. А зрителям кажется, что это судья такой-сякой.

С другой стороны, он говорит много правильных вещей. Рассказывает, что происходит, почему случаются те или иные нарушения, как их видит судья. Это полезно.

На самом деле, он мне не звонит так часто, как кажется. Я считаю, что этого не нужно делать, но пару раз, в качестве эксперимента отсылал ему сообщения во время матчей. Хотелось быстро поправить ошибку, чтобы она дальше не расползлась. Причем, в одном из этих случаев, он прочитал сообщение неправильно, вернее не полностью, опустив зачем-то вторую половину. Ну и ладно.

Ликбез

От нас требуется больше информации: семинаров, сборов, разговоров со специалистами и корреспондентами. И тогда всем будет понятно, что происходит, а судьи будут более ответственны за свои действия.

Могу привести в пример Канаду, там болельщики очень хорошо разбираются в правилах. Мы с Вячеславом Булановым работали на Суперсерии молодежных сборных Канады и России. После первых матчей в Уфе и Омске серия переехала в Северную Америку. Судили по очереди: матч мы, матч — канадские арбитры. И вот в какой-то из наших выходных мы сидели на трибуне. К нам спокойно, без охраны, без сопровождения подсел человек:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Вы кто? Откуда?

— Мы судьи из России.

— О! А я мэр города.

«Нормально», — это я уже Славе говорю. — «Представь, что мы так спокойно сидим и с Лужковым разговариваем».

Так вот, этот самый мэр, уж не помню, в каком именно городе мы были, в одном из эпизодов (возможно, удаление было даже у канадцев) нахмурился. «Не было ничего», — говорит. И я понимаю, что он прав. То же самое — очень хорошее понимание игры болельщиками в Канаде — отмечали во время Олимпийских игр и Сергей Гимаев с Леонидом Вайсфельдом. У нас же зачастую все к судье заранее относятся негативно. Вышел, мол, могильщик. Это надо исправлять просветительской работой. Нужно все показывать и рассказывать.

Перед каждым сезоном мы общаемся с журналистами и комментаторами, рассказываем им про нововведения, подсказываем, как трактовать различные эпизоды, чтобы не ошибиться и не выдать «перл». Планируем не один, а два раза в год собирать тренеров, разъяснять им наши действия. Ведь очевидные вещи знают все, а вот нюансы… Много вопросов возникает по голам ногой и игре высоко поднятой клюшкой, не все знают, что если шайба, попав в голову вратарю, залетает в ворота, гол засчитывается. Даже если бросок был очень сильным, и вратарь упал. Я понимаю, что болельщикам некогда изучать правила во всех подробностях. Так что когда судьи начинают «применять» в игре именно эти нюансы, возникает непонимание. Также мы издали под одной обложкой Книгу правил и Книгу разъяснений. Это как закон и комментарии к нему. Удобно, чтобы не таскать с собой десять книг.

Драки

Хорошо помню день, когда случилось побоище на матче «Витязь» — «Авангард». Я как раз находился в офисе. К сожалению, трансляции не было. Но инспектор мне позвонил еще во время разминки: «Тут потасовка, что делать?» По правилам, судьи в этой ситуации ничего поделать не могут, ведь матч еще не начался, так что штрафы никому выписать невозможно. Потом во время игры пошли сплошные драки. Конечно, было неприятно, потому что это не хоккей. Просто грязь какая-то.

Я потом поговорил с судьями и понял, что произошло, как в итоге не осталось хоккеистов для продолжения матча. Исходя из этого, я хочу предложить некоторые изменения на следующий сезон. Ввести в правила более строгие наказания за выходы со скамеек запасных и штрафников, но при этом, быть может, более лояльно относиться к дракам и скидыванию перчаток. Только необходимо четко прописать само понятие «драка», сделать его более ясным. Потому что сейчас оно тяжело по восприятию даже для судей, не говоря уж об игроках. Необходимо все расписать, чтобы можно было легко определять, что произошло — «драка» или «грубость»; сколько минут надо выписывать и так далее.

Сейчас возможны ситуации, когда тафгай налетает на игровика. Тот скажет: я же мужик, должен ответить. В итоге оба могут получить удаление до конца, и выйдет неравноценный обмен. Или они оба выйдут после, например, пяти минут штрафа. Только игровик с разбитым носом не сможет продолжить матч, а тафгай будет кататься дальше, как ни в чем не бывало — ему к дракам не привыкать. Так что надо думать, выявлять зачинщиков, четко указать, что они должны получать более строгое наказание.

О себе

Летом будет два года, как я не сужу. И перед нынешним плей-офф, когда у нас был сбор главных судей, я сказал им следующую вещь. Было бы здорово, если бы каждый из них хотя бы недельку «гладкого» чемпионата посидел здесь, на моем месте. Я выбрал свой стиль работы и следую ему. Мы в Департаменте смотрим все матчи, насколько позволяет количество трансляций. В моем кабинете три телевизора и компьютер почти всегда настроены на хоккей. Когда ты просматриваешь столько моментов, у тебя складывается общее впечатление о нарушениях, о том, как можно делать, а как — нет. Но ведь на льду — все по-другому. Когда зрители кричат на арбитров, пишут грозные письма, хочется им предложить выйти на площадку и попробовать посудить хотя бы дворовый матч. И, когда на тебя наорут со всех сторон, поймешь, что все не просто так.

Я вижу, что наши судьи очень стараются, учитывают все замечания, и я прекрасно их понимаю. «Сидя за столом», можно только подсказывать. На льду же все очень быстро. Сил и энергии тратится много, решения надо принимать мгновенно. Например, на одном из сайтов я задавал вопрос болельщикам: как надо поступить в определенной, совершенно реальной игровой ситуации. В основном, отвечали неверно. А один человек сначала написал неправильный вариант и только потом, очевидно сверившись где-то, ответил как надо. Но ведь прошло целых 15 минут! А значит, в игре он допустил ошибку.

Сам я и сейчас порой хочу выйти посудить. Более того, когда удается, когда есть выходной, могу поработать на детских соревнованиях. Это нормально. Хотя и ловлю себя на мысли: а вдруг я сейчас буду выглядеть хуже ребят, которые тут уже работают. Потому что, повторюсь, давать оценки со стороны — очень легко.

Отвечать за работу всех судей — сложно. Матчей много, везде не успеваешь. А ведь к каждому арбитру нужен свой подход. Хорошо еще у нас есть инспекторы, которые смотрят за арбитрами, докладывают о результатах их работы, помогают им профессионально расти…

У меня по возрасту была возможность судить еще. Но будучи арбитром, я на протяжении 2–4 лет выявлял моменты, в которых видел, как улучшить работу всего судейского корпуса. Поэтому и подумал, что, наверное, могу что-то изменить, и принял решение «повесить коньки на гвоздь». Во всех наших достижениях надо отдать должное и Лиге. Все запросы, которые я делал: по улучшениям, по техническому оснащению — выполнялись. Это очень важно, потому что одними разговорами никогда ничего не добьешься.

Обида

Плакать можно только тогда, когда судья взял шайбу, положил ее тебе в ворота и засчитал гол. Или где-то двухметровое «вне игры» не свистнул, и тебе забили. Тогда да, наверное, обидно, потому что судья не видел, «напарил». Но когда ты проигрываешь из-за своих удалений, которые действительно были — чего обижаться?

Опубликовано в еженедельнике «Спорт день за днем» №12 (31 марта — 6 апреля 2010 года).

Использование материалов еженедельника без разрешения редакции запрещено.