Призер олимпийских игр Борис Миронов: «По жизни с Касатоновым»

В конце 1990-х защитник Борис Миронов был одним из символов отечественного хоккея по обе стороны океана. Классический воспитанник советской хоккейной школы, умело сочетающий оборонительные функции с созидательными. На старте карьеры в НХЛ его результативность была под стать лучшим нападающим. Сегодня 36-летний Миронов — играющий тренер и самый результативный защитник высшей лиги. Вместе с Алексеем Касатоновым, в паре с которым он входил в большой хоккей, Борис руководит ХК «Рысь». Однако уже в ближайшем будущем возможно его появление в КХЛ...

И пошел брат на брата

— Борис, создается впечатление, что вы в хоккее целую вечность...
— А по мне, будто вчера пришел.

— Первый выход с профессионалами помните?
— Как забыть?! 17 лет мне было. В последней игре сезона ЦСКА встречался с «Соколом». В состав поставили несколько новичков: меня, Скабелку, Кузьмина, Моткова. Я вышел в паре с Касатоновым. Если не ошибаюсь, армейцы выиграли 8:2. Эти два гола пропустили именно мы... Расстроился, помню, дико.

— Как получилось, что ваш брат Дмитрий дебютировал в чемпионате СССР за «Крылья Советов», а вы за ЦСКА?
— Мы оба из школы ЦСКА, но Дима постарше. За армейцев тогда играли Касатонов, Фетисов, и брату после армии было тяжело пробиться в «основу». Тихонов попросил Дмитриева взять брата на стажировку в «Крылья» на год. Дима раскрылся, заиграл, показал, на что способен, попал на Олимпиаду. Выиграв золото, подписал контракт с «Торонто» и уехал в НХЛ.

— Когда вы появились в «Виннипеге», недостатка в общении с соотечественниками не было…
— Компания подобралась солидная. Из основного состава — Жамнов, Баутин, Уланов. На тренировочный сбор приехало 12 наших.

— Сразу поняли, в чем надо корректировать свою игру?
— Канадский стиль славится жест­костью, силовыми приемами. Будешь мягкий — в НХЛ делать нечего. Это уяснил с первой игры.

— Драки стали откровением?
— Было дико. Но за себя надо стоять. Не можешь — твой минус.

— В матче «Эдмонтона» с «Торонто» вы сцепились с братом Дмитрием…
— Было дело (улыбается). Началась драка «пять на пять». Я смотрю на своего оппонента: что-то лицо знакомое. Пригляделся — Димка. У нас не драка была — скорее борьба. Он рвался в кучу-малу, я сдерживал. В НХЛ так принято.

— Парой фраз наверняка перекинулись…
— Слов не было, были эмоции. После матча обсудили момент. Родственные связи — родственными связями, а бизнес есть бизнес…

— Близкие, наверно, были в шоке…
— Звонили, беспокоились, спрашивали: «Как ты мог?» Переживали, словом...

Всегда готов помочь другу

— Одно североамериканское издание как-то включило вас в пятерку самых ленивых хоккеистов лиги. Было обидно?
— Надо проще к этому относиться. Если на все обращать внимание — можно сразу заканчивать карьеру. Пишут для болельщиков, для публики. А мы выходим на лед и выполняем свою работу. Не нравится — игрока продают, меняют.

— В 40 лет вашего агента Пола Теофанаса призвали в армию. Суровы вооруженные силы США, ­однако...
— Пол был резервистом. Его черед настал в 40 лет. Где-то отбывал службу. Вместо него делами занимался человек, представлявший наши интересы.

— После НХЛ вы продолжили карьеру в скромном «Витязе». Дело в том, что генеральный менеджер чеховского клуба Алексей Жамнов — ваш многолетний партнер по «Виннипегу», «Чикаго» и с­борной?
— Это, конечно, сыграло свою роль. Я хотел вернуться домой, искал команду. Тут позвонил Алексей… Всегда готов помочь друзьям, товарищам.

— Сложно было переключиться на российский стиль?
— Чуть-чуть. Площадки больше, хоккей другой. Но месяца через два был уже «свой».

— Но вы расстались с Чеховом...
— В конце сезона возникли некоторые неувязочки, поэтому «Витязь» не рассматривался как вариант продолжения карьеры.

— И выбрали высшую лигу…
— По двум причинам: я сейчас играющий тренер. Спортивная карьера близка к завершению, но силы есть, форму набрал. Хочется набраться и тренерского опыта. Работать с такими людьми, как Касатонов и Мышкин, — одно удовольствие.

— Лет через десять в российском тренерском цеху будет ценное пополнение?
­— Надеюсь, что ценное. Думаю, произойдет это гораздо раньше. Мысль стать тренером была еще в середине карьеры. Я с шести лет на льду, хоккей — моя жизнь. Просто не смогу без игры.

Большое здоровье и крепкие нервы

— Так чья же доля тяжелее — тренера или игрока?
— Обе несладкие. Я из-за травмы пропускал две игры и провел их на тренерском мостике. Тогда-то и понял, что надо иметь большое здоровье и крепкое сердце. Нерв­ной энергии каждый матч убивает очень много.

— Если поступит предложение из КХЛ, для вас принципиально оставаться играющим тренером?
— Как получится... Чувствую себя великолепно, набрал необходимые кондиции, своей статистикой доволен и для предложений открыт. С удовольствием рассмотрю достойные варианты. Ко мне уже обращались два клуба КХЛ.

— Самое обидное поражение в карьере?
— Финал Олимпийских игр в Нагано, когда проиграли чехам 0:1.

— Часто вспоминаете?
— Очень.

— Чего же не хватило?
— Мы все перебрали. И моменты были... Просто Гашек был превосходен. Считайте, он выиграл Олимпиаду для чехов и вытащил через год свой «Баффало» в финал Кубка Стэнли в тот год. Его заслугу в обоих случаях сложно переоценить.

— По сборной скучаете?
— Ну как сказать… Там уже нет ребят, с которыми я играл. Сейчас дорога молодым. Их победа на чемпионате мира в Канаде для нас, бывших игроков сборной, была особенно приятна.