Проблемы с пионерлагерем, ненависть Франко, бесстрашие. Сегодня юбилей Валерия Харламова

75 лет со дня рождения Валерия Харламова исполняется сегодня. В 1970-х он был культовым хоккеистом по обе стороны Атлантики. Молниеносная, взрывная, многоуровневая скорость, неуловимая маневренность, непредсказуемые решения сделали его одним из лучших форвардов ХХ века. 

А ведь всего этого могло и не быть. Случай — верный спутник любого успеха — ни раз вел Харламова мимо ледового Олимпа. Вспоминаем пять историй, едва не ставших «кирпичом» на стремительном вираже «Легенды №17».

Здоровье

У Харламова был порок сердца. Обнаружился недуг случайно. В 13 лет он заболел ангиной. Начались осложнения. Врачи, после очередного обследования, пришли с дурной вестью - ревмокардит. Это повреждение сердечных клапанов и мышцы. Часто оно проявляется у детей в виде ангины или тонзиллита.

Рекомендации были суровы - никакой физической активности! «Бегать, даже во дворе — нельзя! - уверяли они, - Поднимать тяжести — нельзя! Плавать — нельзя! Посещать пионерлагерь тоже нельзя. А справку, освобождающую от физкультуры в школе, мы выпишем...».

Проблемы со здоровьем у Харламова начались с ранних лет. Первый год жизни он почти полностью провел в больнице: врожденная диспепсия - неусвоение пищи. «Однажды правая нога и левая рука вдруг перестали работать, – вспоминал он в беседе со своим биографом Олегом Спасским. – Я долго пролежал в больнице. Три месяца лечился в санатории. После врачи запретили мне подвижные игры и школьные турпоходы».

Борис Сергеевич, отец хоккеиста, рассудил иначе: «Спорт сделает моего сына сильнее!». Летом 1962 года он записал Валеру в хоккейную секцию новенького катка на Ленинградском проспекте Москвы. Будущей звезде мирового хоккея было 14. Спустя время, после очередного обследования, врачи признали Харламова абсолютно здоровым.

Эмиграция

В 1956 году мать Валерия Харламова, испанка Кармен Ориве-Абад, решила вернуться на родину. Из родного Бильбао в СССР она была вывезена в 1937 году как беженка от гражданской войны в Испании.

В Москве Бегония, как ее называли дома, работала токарем-револьверщицей на заводе «Коммунар». А когда после смерти Сталина Красный Крест предложил бежавшим от войны испанцам помощь в возвращении на родину, в семье Харламовых случился непростой разговор.

Речь шла не просто о том, чтобы «съездить родственников повидать». Говорилось о полноценной эмиграции. Уезжала Бегония без мужа, только с двумя детьми. Если советских женщин с мужьями-испанцами выпускали из СССР, советских мужчин с женами-испанками — нет. Хоккейные тренировки сына, разумеется, не останавливали женщину. Она изначально была против этой «непонятной беготни по льду с клюшкой».

Спустя год жизни в Испании Кармен оказалась меж двух огней. С одной стороны — историческая родина, новообретенная родня. С другой — муж в другой стране, дети растущие без него.

На выбор Бегонию подтолкнула пропаганда. Как-то раз ее пригласили на радио. Передача была о жизни испанских детей в СССР. Под руку подложили написанный без ее участия текст. В нем, в частности, говорилось о том, как в Советах плохо с питанием. Что людей преследуют за взгляды, процветают репрессии. Словом, все то, что было недалеко от истины. А еще нужно было сказать, что каждый «советский испанец» спит и видит свое возвращение на родину.

Дело в том, что воцарившийся в Испании тех лет режим диктатора Франко объектами ненависти избрал коммунистов и социалистов. Поэтому в качестве отождествления со всем самым ужасным на земле Советский Союз подходил идеально. Но благодарная и гордая Бегония плясать под дудку пропаганды отказалась. 

Она швырнула в лицо журналистам предложенный листок бумаги, а вернувшись в ярости домой, объявила детям: «Мы едем в Москву!». «Ура! Я снова буду играть в хоккей», - кричал маленький Валера. Потом он рассказывал друзьям по московскому двору: «Испания - красивая страна. Там солнечно и тепло. Но там нет хоккея! Все футбол любят. А разве это игра?!.».

Возраст

Харламова хотели отчислять из школы ЦСКА за обман. Туда он пришел 14-летним, а с этого возраста уже не брали. Он это знал и смело сказал: «Мне 13!». В СССР часто верили на слово. Харламов оказался не одним таким ушлым. Но когда обман вскрылся, четырех других выгнали, а Валеру оставили.

Тренер Виталий Ерфилов, видя уникальную маневренность Харламова, подбирал слова оправдания. «Да, Валера обманул нас, но не по своей вине, - говорил наставник, - не со злости. Мы его оставляем».

В ходе одного из матчей за команду тринадцатилетних, против «Спартака», на Харламова обратил внимание Анатолий Тарасов. Поразив ворота соперника, он не побоялся воткнуться в габаритного защитника Игоря Лапина. За свой поступок Валерий получил две минуты штрафа. Однако Тарасов отметил смелость невысокого форварда, взяв его на заметку.

Рост

Габариты были еще одним фактором, грозившим досрочно завершить карьеру «Легенды». Анатолий Тарасов, в те годы только лелеявший мечту обыграть «канадских профессионалов», предпочитал игроков больших, злых и исполнительных. И когда ему советовали подтянуть к основе ЦСКА Харламова с ростом 173 см, тренер усмехнулся: «Это же конек-горбунок! Зачем нам еще один метр с кепкой».

Вступился Борис Кулагин, один из ассистентов Тарасова, много лет наблюдавший за Харламовым: «Приглядитесь, Анатолий Владимирович! Не спешите с выводами!».

Харламов подкупил своим катанием. Взрывной скоростью, подвижностью, сообразительностью. А еще - бесстрашием и самоотверженностью. «Он сражался не на живот, а на смерть», - напишет затем в своих мемуарах Тарасов.

Традиция

Чебаркуль, благодаря фильму «Легенда №17» ставший именем нарицательным, случился для Харламова в 19 лет. На Урал требовательный Тарасов отправил форварда для «развития игровой самостоятельности» и «усовершенствования обводки».

Пройти испытание провинциальной командой в ту пору было непросто. О том, как пили в советском хоккее, легенды слагают до сих пор. И если в столичных клубах эта проблема стояла остро, в региональных, да еще из второго эшелона, о своем здоровье, кажется, вообще не думали.

Поддаться соблазну, когда в коллективе это в порядке вещей, непросто. У Харламова получилось проявить характер. Поддержал тренер «Звезды» Владимир Альфер. У него арендованный, как бы сейчас сказали, форвард играл за троих. 

Валерий почти не уходил с открытого льда Второй лиги, и даже адские температуры (матч в Усть-Каменогорске, например, как-то прошел при «минус 47») не мешали ему пачками штамповать шайбы. 27 своих чебаркульских матчей Харламов превратил в 31 гол и еще пять результативных передач.

После очередного созвона Альфера с Борисом Кулагиным было принято решение вернуть в марте 1968 года Харламова в ЦСКА. В следующем сезоне 20-летний дебютант забросит за столичную команду 37 шайб, став лучшим ее снайпером.