Проблемы с сердцем ни при чем. Просто биатлон стал унылым и грязным. Почему Антон Шипулин закончил карьеру

В ближайшую субботу, 29 декабря, олимпийский чемпион Сочи-2014 и чемпион мира по биатлону в дуэте с Екатериной Юрловой-Перхт примет участие в традиционной «Рождественской гонке» в немецком Гельзенкирхене. А за несколько дней до этого Антон Шипулин на специальной пресс-конференции в информационном агентстве «РИА Новости» объявил о том, что эта гонка станет последней в его карьере. 31-летний Царь российского биатлона уходит. Почему?

После визита австрийской полиции опустились руки

— Удивлен, что вас так много, — с улыбкой поприветствовал Шипулин представителей СМИ в начале пресс-конференции. — Думал, что такие динозавры, как я, уже никому не интересны. Но вы пришли, и спасибо вам большое. Средства массовой информации делают нас ближе к болельщикам, людям, которые хотят больше знать про нас. Начнем мы сегодня с главной темы — или с не самой главной темы. На «Рождественской гонке», которая пройдет 29 декабря, мы будем выступать вместе с Екатериной Юрловой. Если помните, подобная совместная гонка у нас уже была в 2012 году, и тогда удалось ее выиграть. Но хочу объявить самое, наверное, главное: эта гонка станет последней в моей профессиональной карьере. Я принял очень серьезное решение, к чему меня подтолкнули несколько причин.

Одной из этих причин — и, наверное, самой главной — стала ситуация с невозможностью почти всех российских биатлонистов выступить на Олимпийских играх в Пхенчхане. Мы были очень хорошо готовы к этим соревнованиям, а время и возраст подходили к тем оптимальным величинам, которые позволяли успешно выступить на Играх. Но по ряду причин, которые вы все хорошо знаете и которые мной не раз комментировались, мы не поехали на Олимпиаду.

Прошло какое-то время, я отдохнул, обновился, со здоровьем тоже были некоторые проблемы, но вместе с тренерами и друзьями, которые и сегодня присутствуют на этой пресс-конференции — мой личный тренер Андрей Бычков, корреспондент телеканала «Матч ТВ» Илья Трифанов, Александр Легков, Николай Круглов, — я постоянно обсуждал тему дальнейшего продолжения карьеры. В прошлом году ситуация была более или менее понятная, и мы решили, что нужно продолжать выступать, ставили определенные цели. Но, к сожалению, в том числе и из-за ситуации с визитом австрийской полиции в расположение российской сборной на этапе Кубка мира в Хохфильцене, который сопровождался бездоказательными обвинениями и подозрениями в наш адрес, у меня совершенно опустились руки. И я понял, что этот случай — явно не последний, а ведь подобную ситуацию я очень тяжело пережил в прошлом году, когда нас в чем-то обвиняли перед Пхенчханом. Сейчас было настолько тяжело морально, что я три дня не выходил из гостиничного номера. Были, конечно, по одной тренировке в день, на которых старался как-то себя отвлечь, развеяться, но все остальное время проводил в комнате, смотрел в потолок, многое обдумывал. Клал перед собой листочек бумаги, писал на нем все плюсы и минусы, расставлял приоритеты. И уже через три-четыре дня на девяносто процентов был уверен в том решении, которое принял позднее.

 

Прилетев домой, в Екатеринбург, и еще раз пообщавшись с семьей, уже окончательно и бесповоротно решил, что на этом моя профессиональная карьера заканчивается. И дальше мучить себя, своих близких и болельщиков нет смысла. Понял, что не могу найти в себе той мотивации, которая должна быть у 20-25-летнего спортсмена и который на все неприятные ситуации мог бы закрыть глаза и продолжать двигаться вперед. Но для меня эти ситуации повторялись, а есть и еще одна ситуация — со здоровьем, которая тоже не дает мне покоя. На протяжении трех месяцев я три раза переболел вирусными заболеваниями, которые тоже ставят мне определенную подножку в моей карьере.

Поэтому, учитывая все эти проблемы вкупе, я и принял решение завершить профессиональную карьеру. Хотел бы поблагодарить всех тех, кто был в эти годы рядом со мной: тренерский состав, друзья, родственники, болельщики, которые очень многое делают для меня в спорте. Хочу сказать всем большое спасибо за то, что поддерживали меня, что-то советовали, помогали все эти годы. Вот как-то так!

Сестра еще не сказала своего окончательного слова в спорте

— Антон, а что дальше? Что будет 1 января 2019 года, когда после «Рождественской гонки» вы начнете новую жизнь уже вне большого спорта?
— В первую очередь, я очень счастлив, что у меня наконец-то получится отпраздновать Новый год в России: уже больше десяти лет не отмечал этот праздник в нашей стране. Второе — у моего отца 1 января будет 60-летний юбилей, а 31 декабря у них с мамой коралловая свадьба — 35 лет в браке, поэтому мои мысли после «Рождественской гонки» будут связаны с тем, чтобы создать праздник своей семье, быть рядом с близкими людьми и встретить с ними Новый год. Так что не 1 января, а уже после праздников, 8-го или 9-го числа, наверное, уже всерьез задумаюсь о своем будущем. Пока же хочется просто отдохнуть. Решение принял не так давно, и мысли о том, чем буду заниматься дальше, пока размыты.

— Как прокомментируете появившуюся информацию о том, что у вас якобы есть проблемы с сердцем?
— Вот еще одна причина, по которой хотелось собрать эту пресс-конференцию. Очень много вокруг моей фамилии домыслов, много разной информации в СМИ. Скажу откровенно, определенные проблемы, в том числе и с сердцем, у меня были, но я с ними справился.

— Буквально пару дней назад ваша сестра Анастасия Кузьмина тоже заявила о завершении карьеры, но по окончании нынешнего сезона. При принятии своего решения вы советовались с сестрой? И как прокомментируете ее предстоящий уход из большого биатлона?
— Думаю, Настя еще не сказала своего окончательного слова в спорте. В ее словах было больше эмоций, она очень сильно переживает за меня. Мы с ней общались в Хохфильцене на втором этапе Кубка мира, куда я приехал после своего сбора. В течение часа мы с ней разговаривали, я с Настей советовался. И после всего того, что я объяснил своим родственникам, они все были на моей стороне. Поддерживали меня в том, что с такими эмоциями, с таким настроением нужно заканчивать спортивную карьеру. И здесь мы с Настей, пожалуй, в чем-то схожи, потому что как родители своих детей ставим приоритеты. Что для меня, что для нее спорт никогда не был приоритетом — всегда на первом месте была семья. Настя понимает, что очень много времени посвятила спорту, и ее первый сын Елисей был обделен вниманием, поскольку его мама была сосредоточена на профессиональной карьере. Сейчас Настя это понимает, тем более что у нее есть, наверное, все титулы, кроме большого Хрустального глобуса, о которых может мечтать профессиональный спортсмен. Плюс еще и возраст, который с каждым годом только оказывает все большее сопротивление любому спортсмену.

Те люди, которые имеют семью и особенно маленьких детей, уверен, понимают меня и Настю. Мы многим жертвуем в жизни ради спорта, и когда ты понимаешь, ради чего эти жертвы, это еще можно стерпеть. Это можно делать ради какой-то большой цели, ради медали. Но мы не видим первых шагов своих детей, не слышим их первых слов. И это действительно очень тяжело осознавать, что жертвуя семейными отношениями, ты очень многое ставишь на кон и пытаешься добиться высоких результатов в спорте. Настя таких результатов добилась, а я своих главных целей не достиг, но свой выбор все равно делаю в пользу семьи.

Великий мотиватор убеждал, что нужно бегать дальше

— Каких целей вы хотели достичь, но так и не достигли?
— Конечно, у меня была мечта стать олимпийским чемпионом и чемпионом мира в личных гонках, но не реализовал себя, свой потенциал, и мечта не осуществилась. Но ничего страшного: для меня спорт — это небольшой отрезок пути для дальнейшей жизни, в которой меня ждут новые свершения, новые открытия, которыми я тоже буду гордиться.

— Кто из вашего окружения, из тренеров или друзей отговаривал вас от ухода из большого спорта?
— На самом деле, я поставил друзей в известность о своем решении только накануне, чтобы информация заранее не вышла в СМИ, чтобы газеты и агентства не так быстро ее подхватили. Это никому не в обиду — просто хотелось сделать некакое-то эксклюзивное интервью или заявление, а собрать всех журналистов в одном месте, чтобы все были в равных условиях. А советовался я больше не с друзьями, а со своей семьей, потому что не так давно уже прошел подобный этап сбора мнений. Это было три месяца назад, когда принимал решение о продолжении карьеры. Тогда 95 процентов голосов были за то, чтобы я оставался в биатлоне. Но когда я сам понимаю, что с таким желанием, настроением, с такой мотивацией, с такой политической обстановкой в мировом спорте не смогу добиться высоких результатов, это делает крайне сложным продолжение карьеры. Поэтому лучше уйти сейчас, чем занимать места более молодых спортсменов.

Что касается вопроса о том, кто меня отговаривал... Знаете, когда принимал решение о продолжении карьеры, родители поддерживали меня в любой ситуации, говорили, что будут согласны с любым моим выбором. Была очень большая реакция болельщиков, которые звонили мне, писали, присылали видеоматериалы с просьбами продолжать карьеру. Если сейчас открыть соцсети, вы увидите шквал писем и просьб, чтобы я оставался в биатлоне. Но, думаю, сейчас у нас уже пришло более молодое поколение, которое показывает хорошие результаты. Будем болеть за Евгения Гараничева, за Дмитрия Малышко, за Александра Логинова, за наших девчонок. И теперь я буду следить за ними с вашей стороны, буду стоять у телеэкрана и хлопать в ладоши, если будут хорошие результаты.

— А какова вероятность того, что спустя, например, год мы не соберемся на такой же пресс-конференции, где Антон Шипулин объявит о своем возвращении в большой спорт?
— Мне не один раз задавали этот вопрос, и я много думал об этом. На протяжении полугода, когда я был дома, с семьей, восстанавливался, постоянно ждал того момента, когда мне очень сильно захочется бегать, выступать. Но такого момента так и не дождался. На сбор в Грецию поехал с другом — Александром Легковым. Это, наверное, великий мотиватор, который больше других убеждал меня в том, что нужно продолжать бегать. И убеждал не только словами, но и делом — собственными тренировками, когда мы каждый день вставали до шести утра, чтобы провести трехчасовую тренировку и только потом пойти на завтрак и расслабляться с семьей на море. В тот период я понимал, что должно прийти такое же желание, какое было четыре года назад, перед Играми в Сочи. Буквально три-четыре дня назад мы общались по телефону с моим тренером Андреем Бычковым, и приходили к выводу, что такого желания я больше не испытываю. В 2014-м я выходил на любую тренировку с горящими глазами, и после любого занятия, скоростного или самого жесткого, мы улыбались. Потому что знали, ради чего работаем, знали, что будет определенный результат. Не говорю уже о тех подиумах, когда мы постоянно анализировали гонки, считали каждую секунду, смотрели, где можем прибавить. А сейчас я уже понимаю, что все это будет мне не так интересно. И каждый день все больше думаю не о спорте, а о том, чтобы быть дома, с семьей.

Еще скажу то, о чем мне советовали не говорить. Спорт сейчас стал очень грязным. Если раньше была какая-то мечта, и ты верил в чистоту спорта, верил в светлые намерения людей, а я еще и всегда верил, что спорт и политика — это разные вещи, и мы можем показывать, насколько мы сильны именно спортивными результатами, то сегодня это не так. Мы видим двойные стандарты для российских спортсменов и тех, кто на другой стороне. После этого совсем не хочется бороться с ветряными мельницами и показывать всему миру, что ты готов смириться с беспочвенными обвинениями и унижениями и, как ни в чем не бывало, идти дальше.

Бегу не от своего чистого имени — бегу от провокаций

— С приходом в Союз биатлонистов России новой команды руководителей во главе с Владимиром Драчевым вы видели для себя новые перспективы в карьере?
— Я пока не могу понять, насколько хорошо или плохо работают новый президент федерации и его команда. Мы с ними мало соприкасались. Конечно, я буду помогать нашим ребятам, ведем с ними постоянную переписку, стараюсь что-то подсказывать и давать советы и молодым биатлонистам, и тем ребятам, которые постарше. Например, постоянно переписываемся с Дмитрием Малышко, с Александром Логиновым часто общаюсь. Безусловно, я очень рад, что на трех предновогодних этапах Кубка мира наша сборная очень заметно прогрессировала по сравнению с предыдущими годами. И хотя мы пока не видим побед наших ребят, но уже есть яркие подиумы. Команда в некоторых гонках ведет себя очень слаженно, и победы, уверен, у нее впереди. Хочу пожелать ребятам удачи.

— Допускаете ли вы для себя участие в каких-то спортивных мероприятиях после окончания карьеры, например, лыжных марафонах?
— Да, конечно, я уже думал об этом. Винтовку я, может быть, и брошу, но лыжи — точно нет. В углу они не будут у меня пылиться (улыбается). Буду продолжать кататься, поддерживать форму, чтобы, по крайней мере, не уходить резко из профессионального спорта и не усугублять проблемы со здоровьем. А впереди у нас зима, по ходу которой будет много марафонов, много любительских стартов, в которых по возможности буду принимать участие. Думаю, первым из таких стартов будет марафон «Европа — Азия», если погода позволит. Дальше в планах ежегодный старт «Лыжня России». Но теперь все это, естественно, в качестве любителя.

— Называя в качестве одной причин завершения карьеры провокационный визит австрийской полиции, после которого у вас опустились руки, не даете ли вы повод зарубежным коллегам, в частности, Мартену Фуркаду и Себастьяну Самуэльссону, говорить о том, что Шипулин убегает от проблем и что он не так чист, как постоянно заявляет?
— Я не бегу от проблем — это абсолютно точно. Всегда говорил, что я чист, и когда мы общались с тем же Фуркадом, я ему напоминал, в каком политическом окружении сейчас находится Россия, какое на российских спортсменов оказывается давление. Мартен, как мне показалось, в определенной степени меня понимал. Но здесь ситуация простая: если у ВАДА или других организаций есть какие-либо четкие доказательства нашей вины, их можно рассматривать. Но когда приходит полиция и начинает высказывать некие подозрения с подачи человека, который сидит где-то в Америке, становится понятно, что это чистой воды провокация. И эта провокация была заранее спланирована. Поэтому я бегу не от своего чистого имени — я бегу от этих провокаций, которые не дают спокойно сосредоточиться на гонках, на соревнованиях, на том, что я раньше любил делать. Биатлон раньше был моим любимым делом, а теперь стал такой унылой работой, с которой наверняка каждый из вас сталкивался. Вот и для меня сейчас спорт, биатлон превратился в такой род деятельности, от которого я не получаю удовольствие. И уже понимаю, что в будущем не получу, как не получу и высоких результатов. Поэтому лучше уйти сейчас, чем говорить об этом через какое-то время.

Хочется знать секрет спортивного долголетия Бьорндалена

— Почему, на ваш взгляд, российские биатлонисты, например, Евгений Устюгов или вот теперь вы, завершают карьеры довольно рано, не дотянув до такого преклонного возраста, как знаменитые норвежцы Уле-Эйнар Бьорндален или Халвард Ханеволд?
— Бьорндален — это человек уникальный, таких в мировом биатлоне вообще единицы, можно пересчитать по пальцам, кто бегал до сорока или более лет. На моей памяти вообще только трое таких спортсменов, и один из них — это наш Сергей Чепиков. Но вообще-то каждый сам для себя определяет время, когда ему стоит уходить. У кого-то начинаются проблемы со здоровьем, у кого-то — с мотивацией, у кого-то — с психологией. Нет какого-то идеального времени или возраста для завершения карьеры: одни уходят в 25 лет, другие — в 30, третьи бегают до сорока. Я невольно выбрал для себя свою дату — в августе мне исполнится 32 года, вот на этом пора заканчивать. Но я думаю, что таких уникумов, как Бьорндален, в России будет еще немало. Есть ведь возможность бегать и до пятидесяти лет, вопрос в том, для чего это нужно. Хотя Бьорндален — молодец, всем запомнилось его яркое выступление на Олимпиаде в Сочи, где он доказал, что и в сорок лет можно завоевывать золотые медали на самых престижных соревнованиях. Поздравляя таких ветеранов, как Уле-Эйнар, с их достижениями, хочется знать секрет их спортивного долголетия (улыбается).

— Можете вспомнить самое яркое впечатление в вашей спортивной карьере?
— Безусловно, это Олимпийские игры в Сочи, золотая олимпийская медаль в эстафете, которой радовались все без исключения — можно сказать, вся страна тогда стояла на ушах. Под конец Олимпиады мы начали приносить хорошие результаты что в биатлоне, что в лыжных гонках — вот и Саша Легков тоже добавил свою золотую медаль. Я всегда говорил, что хоть у меня и была мечта выиграть личное олимпийское золото, но победа в эстафетной гонке немножко специфичное — оно дает другие эмоции, дает гордость не только за себя, а за всю команду, которая сумела в один момент собраться и выстрелить, показать высокий результат. Плюс мы выступали на своей территории, в окружении своих любимых болельщиков, родных и близких.

— А вы следите за ситуацией, которая складывается вокруг золотой медали России в эстафете на Играх в Сочи? Готовы ли к тому, что эту медаль у вас могут отнять?
— Конечно, следим за этой ситуацией, обсуждаем ее с ребятами. Узнаем все новости из интернета, никакой инсайдерской информации по этому поводу у нас нет. Уверен, что с Евгением Устюговым все чисто, даже не понимаю, в чем его обвиняют. Пытался несколько раз выходить с Женей на связь, но это были в основном общие фразы и слова. Поэтому можем только ждать и надеяться, что все будет хорошо, и мы останемся с этой золотой олимпийской медалью.

В Москву не перееду — не полюбил ее

— Видите ли вы себя в будущем в спорте в какой-то иной роли? Может быть, станете тренером?
— Тренером — точно нет, потому что на самом деле наездился уже за годы карьеры достаточно много. Но, думаю, моя судьба прямо или косвенно будет связана со спортом. Все-таки в спорте я всю жизнь и кое-что в нем понимаю. Буду подсказывать молодым биатлонистам, буду сотрудничать с федерацией, по пока четкого понимания дальнейших планов нет.

— Готовы ли вы к роли биатлонного эксперта — телевизионного или ведущего колонки в газете или на сайте?
— Это вы у Ильи Трифанова спрашивайте (улыбается).

— Не думаете о том, чтобы перебраться в Москву после окончания карьеры?
— Нет, Москву, не в обиду столице будет сказано, я не полюбил с первого же своего посещения. Полжизни проводить в дороге — это не для меня.

— Если вернуться к последнему старту в вашей карьере — «Рождественской гонке», приготовите ли какой-то особый сюрприз к этому событию? Может быть, будет какая-то специальная акция или футболка, посвященная расставанию с биатлоном?
— Надеюсь, получится финишировать с большим отрывом (улыбается). Это биатлон, в котором все возможно, тем более что сейчас я нахожусь в очень неоптимальной форме. Но все же это шоу-гонка, и я постараюсь получить максимум удовольствия, понимая, что это моя последняя гонка перед широкой зрительской аудиторией на трибунах. О каких-то специальных акциях пока не думал, но обещаю подумать. А пока просто хочу получить удовольствие и попрощаться с болельщиками.

— Тем более что вы не один будете на этой гонке прощаться с болельщиками.
— Действительно, «Рождественская гонка» станет последней в карьере и для Бьорндалена с Дарьей Домрачевой. И, кстати, для меня было большим вопросом, стоит ли отбирать праздник у ребят (улыбается). Но потом я подумал, что для меня будет огромной честью уйти из большого спорта вместе с такими великими биатлонистами.

— По чему будете скучать после окончания карьеры?
— По спортивному духу...

— ...по офицерам ВАДА?
— Ну, я думаю, они и после моего ухода из спорта будут меня навещать, потому что в пуле тестирования я буду находиться еще какое-то время. Так что по ним я точно скучать не буду. Сейчас я смотрю биатлон с участием российских спортсменов уже совсем с другой точки зрения. Даже не приняв решение об уходе на все сто процентов, уже начал следить за ребятами в большей степени тренерским взглядом, отмечал для себя, как они стреляют, как идут по трассе. Начал подмечать некоторые нюансы в технике. Все это стало возможным, потому что, во-первых, теперь не надо смотреть повторы своих гонок, а во-вторых, на фоне азарта, который был у меня как у действующего спортсмена, многие шероховатости и ошибки не были заметны. А еще — вот жена не даст соврать — когда дома недавно смотрел биатлон, специально купил попкорн, сел возле телеэкрана и воспринимал трансляцию как самый настоящий блокбастер. От начала и до конца переживал, болел, прыгал, хлопал в ладоши — в общем, вспомнил те видео, которые мне присылали болельщики и на которых они стоят у телевизоров, кричат, машут руками и ногами. Так что несколько дней назад я сам побывал в шкуре болельщика и понял, что переживать и наслаждаться биатлоном — это прикольно!

— Если бы сейчас на календаре было 31 декабря, а на часах — 23:55, с какими словами вы обратились бы к российским болельщикам?
— При всей не самой счастливой для меня ситуации хочу пожелать болельщикам, всем людям, которые нас видят и слышат, никогда не отчаиваться и не разочаровываться в тех спортсменах, за которых вы переживаете. Мы понимаем, что для вас самая большая радость — когда наши спортсмены показывают высокие результаты. Я склоняю лыжи перед вами, склоняю винтовку перед вами и хочу поблагодарить всех, кто за меня болел на протяжении всех этих лет. Поддержка болельщиков, поддержка близких невероятно важна, она дает силы и мотивацию каждому спортсмену. Поэтому хочу пожелать, чтобы в дальнейшем вы выражали свои эмоции и чувства еще сильнее и ярче.