Проехали?!

«Папа хотел назвать меня Анной, мама – Ликой. Получилась Алика. Глупость, как и любой компромисс», – рассказывала героиня популярного кинофильма. Организаторы матча Крамник-Топалов полных два дня пытались достичь компромисса. Переговоры продолжались: всю субботу, ночь с субботы на воскресенье и все воскресенье. Ближе к полуночи к журналистам вышли главные действующие лица и объявили, что компромисс достигнут. Эту новость передали по всем информационным агентствам. Но в нее никто не поверил. Потому что Крамник к журналистам так и не вышел.

Вкратце напомню исходные условия задачи.

Дано: Владимир Крамник согласен сесть за доску, только если будут удовлетворены оба его требования. Во-первых, ему разрешат пользоваться туалетом в комнате отдыха. Во-вторых, Апелляционный комитет, показавший свою предвзятость и некомпетентность, должен быть заменен.

Еще дано: Веселин Топалов требует, чтобы Крамнику было засчитано поражение в пятой партии. Крамник на партию явился, но за доску так и не сел – в знак протеста. Главный судья матча голландец Герт Гийссен подождал пятнадцать минут, затем пустил часы. Еще через час он зафиксировал просрочку времени. Формально Топалов выиграл партию в полном соответствии с шахматным кодексом.

Что же было объявлено журналистам на полуночной пресс-конференции? Вы будете смеяться, но все условия задачи оказались разрешены. Апелляционный комитет в полном составе подал (или его «подали», это не так важно) в отставку. Туалетная комната в комнате отдыха вновь отперта и радушно ждет своего VIP-клиента. Матч возобновляется при счете 3:2, а это значит, что Топалов пятую партию технично выиграл. Не сделав ни одного хода.

Можете сами сравнить уступки, на которые должны были пойти соперники, чтобы матч возобновился. Стрелка весов в этом так называемом компромиссе вряд ли покажет «ровно».

Крамник, он вообще-то кто? Герой, во имя будущего шахмат поступившийся собственными интересами? Слабый человек, не выдержавший давления? Или за всем этим кроется что-то еще?

Первую версию – о героическом добровольном самопожертвовании – позвольте не комментировать. Некоторое (впрочем, весьма относительное) хождение имеет более прозаическая ее разновидность. Дескать, в первых партиях Крамнику и так несказанно везло; по игре вместо двух побед он должен был набирать максимум пол-очка. И вообще матч начался для Владимира удачнее, чем в самых смелых предстартовых прогнозах, а потому поступиться одним «нулем» вроде как даже и не обидно.

Почему в эту версию не очень-то верится? Если коротко – потому что в спорте высших достижений случайных, незаслуженных результатов не бывает. Спортсмен, который терзается «муками совести», что ему, видите ли, повезло, а его соперник достоин большего, никогда не доберется до матча на первенство мира. Да и сам Крамник в избыточном добросердечии прежде что-то не был замечен…

Другую версию можно назвать «крючкотворной». Суть ее заключается в том, что на самом деле Крамник загнан в угол и просто вынужден смириться с потерей очка. Оказывается, его менеджер, немец Карстен Хензель допустил грубейшую ошибку. В ответ на неправомочное решение Апелляционного комитета он написал не протест, а всего лишь Открытое письмо. По сути – одно и то же, но с формальной точки зрения это далеко не так. Протест – официальный документ, имеющий юридическую силу, а письмо – не пойми что, «крик души», не более. И если Крамник будет настаивать на счете 3:1, а Топалов, в свою очередь, прервет матч и подаст в международный спортивный арбитражный суд в Лозанне, то суд всенепременно встанет на сторону Топалова. Получается, что болгарин неуязвим, и Крамнику лучше признать свое поражение в отдельно взятой партии (тем более что счет пока в его пользу), нежели предстать перед судом и услышать о поражении в матче в целом.

Но есть и третья версия, и она наиболее популярна среди присутствующих на матче журналистов. Присоединюсь к этой версии и я. В одной фразе ее можно сформулировать так: «Пока не увижу – ни за что не поверю». Ни за что не поверю в то, что Крамник согласится сесть за доску при счете 3:2, а не 3:1.

Час «Х» приближается. Нервы у всех напряжены до предела. Слухи, один другого нелепее, заполняют пресс-центр. Наконец, соперники появляются на сцене. Пожимают друг другу руки. В это невозможно поверить, но это так. Партия начинается! Одновременно с этим в журналистскую среду «вбрасывается» очередной пресс-релиз. Оказывается, садясь за доску, Владимир Крамник вовсе не согласен со счетом, он подает протест! Он требует вернуть счет 3:1.

Итак, ни одна версия не получила своего подтверждения, реальность в очередной раз оказалась чуднее, чем самая изощренная выдумка. Партия играется, но матч по-прежнему висит на волоске. Журналисты набрасываются на официальных лиц с вопросами. Когда соберется новый состав Апелляционного комитета? Каковы шансы на то, что протест Крамника будет удовлетворен? Наконец, что произойдет после того, как шестая партия будет сыграна? Очередной выходной или следующая партия? И если партия, то каков будет ее порядковый номер? Семь? Или все-таки пять?

Один из высших чиновников ФИДЕ в неофициальной обстановке, что называется, «не на диктофон», говорит:

«Подождите! Дайте передохнуть! Главное – что они вообще сели за доску. Это победа. А все вопросы мы решим».

В пресс-центре появляются элитные шахматисты, гроссмейстеры Петр Свидлер и Евгений Бареев. Бареев помогал Крамнику в 2000 году в его победном матче с Каспаровым, Свидлер тоже далеко не посторонний Крамнику человек. В Элисту оба – и Петр, и Евгений – прибыли как частные лица, но всем ясно: на один день такие люди не приезжают.

Вера в то, что матчу – быть! – укрепляется с каждой минутой. Лица светлеют, кто-то уже шутит. Несмешно, но все улыбаются. Чувствуется, что всем нужна разрядка. Постепенно все рассаживаются. На мониторе высвечиваются ходы, журналисты передают их в свои редакции. Пальцы мелькают над клавиатурой, раздается характерный стрекот. Жизнь возвращается в свое рабочее русло.